Во имя Ленинграда - Василий Голубев

Вечером за ужином пришлось сообщить родным о своей болезни и о том, что от врачей я свой недуг скрываю. Саша с обидой сказала, что я делаю глупость, таясь от врачей, а мама - опытная собиральщица различных лечебных трав и корней - сделала свое заключение:

- Я вот позову тетку Елену - она лучший знаток лечебных снадобий. А ты, сынок, расскажи нам, где болит живот и когда боль усиливается, а когда стихает. Подберем мы травок, корешков, попьешь их месяц-другой, и боль сгинет. Мы многим военным, что живут в школе да в деревне, давали, и все потом благодарили нас, старух. Один даже принес мне большой пакет селедок и сахара - значит, ему трава да корни помогли. А что врачи видят внутри человека? Да ничего, наугад лечат, а трава да корни, если не помогут, то и вреда утробе не нанесут.

- Ну, мама, придется тебя и тетку Елену призвать в армию - такие специалисты нам очень нужны, а если вы меня подлечите, то не только пришлю селедок и сахара, но и обещаю сбить с десяток фашистских самолетов, серьезно ответил я. А в отношении возможностей медицины промолчал.

Она посмотрела внимательно на меня, поджала губы, налила не торопясь большую чашку чая, наколола щипцами сахар, потом сказала:

- А ты, сынок, зря смеешься. Я вот с утра смотрю на тебя и вижу, что нутром ты заболел, это бывает от тяжелых переживаний. На чахотку не похоже не кашляешь. Значит, печенка или желудок с кишками болят, а от этих болезней главное - успокоительные да затягивающие внутренние болячки травы да корни, их натощак пить надо, а у меня и у Елены на чердаке с прошлого года много хранится этого снадобья. Хочешь не хочешь, а я их заварю. Ночку постоит заварка, и начинай по чашке пить перед едой. Хорошо, что водку не пьешь да курить бросил, при хворости это только вред приносит, - сделала свое твердое "медицинское" заключение мама.

Первые четыре дня погода была холодной и ветреной, иногда даже шел снег. Поэтому я больше спал и играл дома с Галочкой, которая теперь неотступно ползала или, покачиваясь, расставив ручонки, ходила за мной. Заваренное мамой лечебное снадобье действительно несколько успокоило мучившую меня боль. И от трав этих все время тянуло в сон.

Через два дня после начала домашнего лечения к нам зашла тетка Елена.

- Здравствуйте, лейб-медик! - ласково поздоровался я с шустрой, маленького роста, как и моя мама, старушкой. - Скажите, чем вы меня поите, что я сплю день и ночь как убитый? За такой сон молодая жена отпуска лишит, - смеялся я над деревенскими лекарями.

- Секрета никакого нет... Хорошо, что сон одолевает. Ну, а любящая жена ни больного, ни сонного мужа не прогонит. Лечим мы тебя с Варварой Николаевной травами да кореньями - смесь такую делаем, чтобы сразу от нескольких болезней помогала. - И тетка Елена перечислила названия трав и корней, а также сообщила пропорции. В смесь входили: зверобой, ноготки, тысячелистник, золототысячник, пустырник, ромашка, красавка, ландыш, калгановый и валериановый корень, кора крушины, черника и брусника, собранные в период цветения. Она назвала еще несколько трав, о которых я слышал впервые.

- Пей месяц-полтора, сделай перерыв и еще месяц пей, даже если и боль прекратится, - продолжала свои наставления тетка Елена.

Я ее угостил восточными сладостями, которые были в посылке из Казахстана, привезенной мною. А она рассказала, на кого в деревне пришли похоронки, кто еще воюет на фронтах, кто ушел в партизаны Ленинградской области.

Краткосрочный отпуск подходил к концу. Я сумел сходить на рыбалку, за клюквой, поохотился на уток, но сердцем неотступно был в полку, с боевыми друзьями. К тому же во мне росло тягостное ощущение надвигающейся беды. Можно назвать это суеверием, но я полагал: предчувствие...

...7 мая утром к отцу зашел офицер. Узнав, что я служу в авиации Балтийского флота, он сообщил некоторые сведения о том, что 4 и 5 мая западнее Ленинграда прошли крупные воздушные бои. С обеих сторон были значительные потери. Летчики-моряки потеряли двух Героев Советского Союза. От слов капитана меня обдало жаром. Ведь западнее Ленинграда главная сила истребительного прикрытия - это наш полк на "лавочкиных" и два неполных полка на "яках", а Героев среди летчиков этих частей всего сейчас семь человек. Кого же потеряли? Я попросил капитана помочь узнать фамилии погибших Героев Советского Союза. Он сказал, что едет сегодня в штаб армии и узнает, но в Ладогу он вернется только завтра к вечеру...

Ждать я уже не мог и решил сегодня ночью вылететь в Кронштадт. Пришлось прервать отдых. С грустью я сказал об этом Сашеньке и родителям. Они поняли, промолчали. Погуляв с Галочкой на руках у берега Волхова, я распростился с родителями и женой и на попутной машине уехал в Новую Ладогу.

Сильный западный встречный ветер вновь кидал У-2, как легкое перо. Перелет до Кронштадта занял более двух часов.

Подруливая к стоянке самолетов управления полка, я увидел группу летчиков и техников. По их напряженным позам почувствовал неладное.

С докладом подошел капитан Цыганов, его лицо было бледно-серым:

- Товарищ майор! Старший группы ночных экипажей капитан Цыганов. Докладываю, что в ваше отсутствие полк понес тяжелые потери. Пятого мая с боевого задания не вернулись Герои Советского Союза Васильев, Кожанов и старший лейтенант Филатов. Летчики Соценко и Ефим Дмитриев получили ранения, находятся в кронштадтском госпитале...

Дальше капитан говорить был не в силах, он снял шлем, опустил голову. У меня в висках застучало, по спине пошел озноб, глаза затуманились слезой. Я снял шлем, медленно, молча пошел на КП эскадрильи, но идти не было сил, ноги стали будто ватные. Впервые за войну известие о тягостной потере так надломило меня. Я сел на первый попавшийся ящик, закрыл лицо руками. Так просидел несколько минут, собираясь с мыслями и силами. Все молча стояли в стороне. Они понимали, что в такие минуты помочь человеку нельзя, тяжкое горе должно само как-то выплеснуться...

...Нет, нет тех, с кем прошел самые тяжелые испытания, с кем сотни раз ходил крыло в крыло в жестокие схватки. Смерть или победа... К тому или другому шли все время вместе, но когда они погибали, меня рядом не оказалось. Зачем, зачем я согласился на отпуск? Почему не настоял на своем? Ведь сердце чувствовало беду... Из оцепенения вывел голос инженера Михаила Бороздина, он потрогал меня за плечо, тихо сказал:

- Василий Федорович, пойдемте в мою землянку, отдохните немного, утром мы все подробно расскажем.

Я молча поднялся, медленно пошел в землянку, расположенную здесь же, за стоянкой самолета. Идти в свое жилье у меня желания не было, там, рядом больше месяца жили боевые друзья, которых уже нет...