Заклинатели - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Послышался тихий шорох крыльев. Мел приоткрыл глаза и тихо хмыкнул: на деревьях расселись сирины, нахохлились гигантскими серо-коричневыми шишками и легонько качались в такт мелодии. Вольфзунд тоже внимательно слушал, вглядываясь куда-то вдаль.
Мел твёрдо решил, что сделает всё, чтобы порадовать отца и снова увидеть его улыбку.
* * *
Мелдиан долго стоял у окна, собираясь с мыслями. Лисса спала – тонкая, очаровательно-бледная, и Мелу жутко не хотелось, чтобы она проснулась.
Особняк в Птичьих Землях никогда не был Мелу настоящим домом. Дом – там, за Водой – занят врагами. Невыносимо даже думать о том, как по-хозяйски ходят по замку Кристед, Ленард, Иола и другие, все те, кто переметнулся на сторону Эллекена, едва прежний Владыка поманил костлявым пальцем. Но было кое-что, с потерей чего смириться оказалось сложнее всего.
Несколько дней назад Мел отправил письмо их конюху Дерву и теперь надеялся, что старик всё прочёл и понял.
Лисса приподняла голову с подушки, но Мел поднёс палец к губам, прося молчать.
– Что-то случилось? Мел, куда ты?
Опустившись на кровать, он погладил Лиссу по плечу.
– Я быстро. Ты и опомниться не успеешь, как я вернусь.
– Я не понимаю…
Мел вздохнул и попытался беспечно улыбнуться. В ночном мраке Лисса, скорее всего, не могла разобрать выражение его лица, но по бодрому голосу точно поняла бы, что он не замышляет ничего опасного.
– Всё в порядке. Не беспокойся. Я ненадолго перемещусь за Воду, а потом – сразу обратно. Только обещай, что не успеешь никому ничего сказать. Мать может разозлиться и поставить меня коленями на горох – ты же не хочешь, чтобы твоего мужа подвергали таким унижениям?
Лисса села и порывисто взяла лицо Мела в ладони.
– Если я тебя и отпущу, то только взяв обещание, что ты вернёшься этим же утром, целый и невредимый. Ты ведь обещаешь? Обещаешь, что больше не оставишь меня?
Она шептала сбивчиво и горячо, так, словно до сих пор находилась в полудрёме и не отдавала себе отчёт в том, что говорит. Мел мягко отстранил её руку от своей щеки и поцеловал в ладонь.
– Обещаю. Ложись спать. Я не оставлю тебя дольше, чем на несколько часов. Больше никогда.
Лисса обняла его за шею и уткнулась лицом в плечо. Мел посидел ещё немного, покачивая её в объятиях, но скоро осторожно отстранился, вышел из комнаты и переместился в Королевство.
Замок всё так же высился на горе, и можно было даже помечтать, что там, как прежде, отец сидит в своём кабинете, потягивая вино, мать читает у камина, а на кухне Анна, Лина и Элли хлопочут над лучшим в мире ужином.
Но мечтать не получалось. Свет горел в каждом окне, даже в самых крошечных. Мел горько хмыкнул. Вон то круглое окошко – в кладовой, рядом с его комнатой. Туда почти никогда не заходили, там хранились вещи, которыми очень редко пользовались. Кому понадобилось зажигать там такой яркий свет? И что светит: обычная лампа или колдовской огонь?
Замок смеялся над ним, подмигивая рыжим светом в окнах, и Мел печально покачал головой. Это место больше не было его домом, больше не казалось родным, чернело враждебной, холодной громадой, насмехалось, дразнило, безмолвно кричало: подойди! Сразись с тем, что пожрало моё нутро, и посмотрим, кто из вас победит.
– Мы сразимся, – сказал Мел тихо, чтобы ничто его не услышало, если только болотник, наблюдавший за ним из рогоза ещё одной парой горящих огней-глаз. – Обязательно сразимся, но только не сейчас.
Мел достал свирель и тщательно протёр уголком тёплого плаща. Оставалось только надеяться, что всё сложится как надо. Что старый конюх Дерв получил послание, принесённое почтовой птицей. Что смог оставить на эту ночь конюшни открытыми. Мел не боялся, что письмо перехватят: если бы оно попало в чужие руки, то чтец не увидел бы ни слова – только расплывчатые кляксы.
Болотник зашуршал сухими стеблями. Мел грозно зыркнул на него и прижал палец к губам. Дух тяжело вздохнул и спрятался. Если б на месте Мела был смертный, болотник закружил бы его и запугал до полусмерти, но на альюдов такое примитивное колдовство не действовало.
С неба плавно закружился снег. Мелкие редкие снежинки кололи лицо, мороз пощипывал кончики ушей. Мел потихоньку заиграл. Он выбрал тихую, охающую песнь-призыв, кружевную и невесомую, как зимний туман. Пальцы привычно бегали по тонкому телу свирели, сердце сладко замерло. Мел закрыл глаза и отдался музыке.
Приди, приди, сорви свои оковы.
Смети всё на своём пути.
Только будь со мной, вернись, вернись.
Услышь мой зов, поддайся ему.
Не противься, не упрямься.
Иди ко мне, будь снова со мной.
Приди, приди, сколько бы земель не разделяло нас.
Приди и будь со мной.
Свирель то заходилась жалобным плачем, то вздыхала, томилась неведомой страстью, мелодия время от времени спотыкалась, всхлипывала и хрипела, но от этого становилась только прекраснее. Неправильная, шероховатая, необузданная и своенравная, мелодия звала и манила, и те, кому она предназначалась, не могли не поддаться ей.
Приди, молю, заклинаю.
Услышь мой зов и не противься ему.
Иди ко мне, мы будем одним целым.
Я отведу тебя туда, где луна пляшет на водах ручьёв.
Только услышь.
Только приди.
Приди.
Последний звук затих в морозной ночи. Болотник поохал и снова замолчал. Мел напряжённо прислушивался к наступившей тишине и облегчённо вздохнул, различив вдалеке фырканье и храп скакунов.
Они сливались с ночью, почти невидимые в бархатистой черноте, лишь шумное дыхание выдавало отцовских Ходящих по воздуху. Мел улыбнулся, когда мокрые носы Кеста и Ройоса ткнулись ему в лицо с двух сторон.
– Привет, мои хорошие. – Он похлопал коней по бокам. Скакуны оставались упитанными: смена хозяев не сказалась на их рационе, а Дерв по-прежнему хорошо ухаживал за конюшнями. – Пойдём домой? Нет-нет, не туда. В другой дом. Вы нужны папе. Скучаете по нему?
Один из коней тихо ржанул в знак согласия. Ноги скакунов чуть не доставали до земли: они уверенно стояли прямо в воздухе, не осмеливаясь ступить на неверную почву болота, окружающего гору с замком.
Мел тоскливо посмотрел в
