Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

– Даже если не захочу? Почему это не захочу?

– Если эта дурацкая связь достаточно сильна, чтобы доверчивая дурочка вроде тебя легко влюбилась в этого говнюка, то назад дороги не будет, – сказал он. – Я прикончу его прежде, чем ты наделаешь глупостей.

– Я не собираюсь влюбляться в него.

– Да ты уже говорила так, будто влюбилась в того парня, с которым столкнулась в клубе, – насмешливо сказал Эфкен, но в его голосе отчетливо слышался гнев, который он пытался подавить.

– Откуда тебе знать? Может, это и правда был он?

– А может, это вообще была женщина, Кристал, например? – спросил Эфкен. – Она, кажется, узнала тебя, не так ли? Стоило ей только увидеть тебя, как она притворилась, что меня не существует, хотя была влюблена в меня по уши.

Влюблена в меня по уши… Казалось, мне в горло насильно влили кислоту, которая стала растекаться по телу, устремляясь к сердцу.

– Вы вместе? – выпалила я, не в силах сдерживать себя.

– Будь мы вместе, ты бы увидела ее в моей спальне или в доме хотя бы раз за то время, что живешь там. Ты так не думаешь? Не говори ерунды.

– Я думаю, это оскорбительно, что при виде меня она так легко забыла о своей безумной любви к тебе, – снова не сдержалась я.

– Что? – Он пристально посмотрел на меня, приподняв одну бровь. – Что не так с твоей головой? Ты окажешь мне услугу, если расположишь ее к себе.

– Почему? Она красивая женщина, – нахмурилась я.

– Я окружен множеством красивых женщин, неужели ты думаешь, что я могу влюбиться в кого-то только потому, что она красива? Не будь такой ограниченной.

– Ты не влюбляешься в кого-то только потому, что она красива?

– Нет.

– А ты бы влюбился в кого-нибудь?

Он стоял так близко ко мне, что я четко видела его лицо, видела, как его взгляд на мгновение опустился на мои губы, видела, что в его глазах, смотрящих на меня, пылает адское пламя.

– Никогда, – ответил он.

– Это не тебе решать, – сказала я, и он замер.

– А кому же? Может быть, тебе?

Я едва не рассмеялась, наблюдая за его искренним удивлением.

– Нет, я имею в виду, что ты не можешь выбирать, влюбляться или нет. Ты не можешь предотвратить влюбленность просто потому, что ты так захотел. Не можешь влюбиться в первого встречного, если поставил себе такую цель. Она просто случается. Внезапно. Как если бы тебя сбила машина.

– Значит, меня должен сбить грузовик, чтобы я влюбился в кого-то.

– Неважно, грузовик это или машина.

– Ну, машина маленькая, и я смогу поднять ее, если захочу. А вот грузовик поднять мне не по силам. Если он в меня врежется, то мое тело закатает в асфальт. Так что, чтобы я влюбился в какую-то женщину, она должна сбить меня, как грузовик. – Он на мгновение остановился. – Какого черта я говорю с тобой на эту тему?

– Видишь? Ты перешел от слов, что никогда не влюбишься, к объяснению, почему ты можешь влюбиться в кого-то.

– Это твоя вина, – сурово сказал он. – Ты заставляешь меня говорить на идиотские темы.

– Ладно, считай, что я ничего не спрашивала.

– Но ты спросила, и мне пришлось нести фигню. – Эфкен покачал головой и посмотрел на меня. – Тебе не холодно?

Как только он задал вопрос, мое тело задрожало, но нет, как ни странно, мне совсем не было холодно. Падающие с неба снежинки, словно осколки облаков, прилипали к моим волосам и таяли на голой коже, оставляя ледяное ощущение, но я все равно не чувствовала холода.

Я отрицательно покачала головой.

– Мне не холодно.

– Ну-ну… Твоя кровь, наверное, кипит, – пробормотал он, и я посмотрела в его бездонные синие глаза. Я увидела, как его взгляд блуждает по моей коже. Внезапно мое тело охватило пламя, прорастающее из семян греха, которые я посеяла в аду. – У тебя кожа всегда ледяная, но ты горишь, да?

– Мне просто не холодно, – произнесла я.

– Что ты имеешь в виду? – Когда он медленно поднял руку, я перевела взгляд с его синих, сверкающих серебром глаз на кончик пальца. Он провел им по моему обнаженному плечу, и я изо всех сил старалась не моргнуть. Моя душа застонала, напрягшись, как петля палача. – Мое прикосновение разве не обжигает?

– Ты очень храбрый, – медленно произнесла я. – Непостижимо храбрый.

– Я сгорел, когда ты меня укусила, – сказал он, скользнув пальцем от плеча к локтю. Моя душа завыла, словно раненое животное, пытающееся разорвать оковы и вырваться из клетки. – Я думал, ни одни женские зубы не смогут меня обжечь, но твои зубы либо сделаны из адского пламени, либо я ошибся и сгорел.

– Предположим, я единственная женщина, которой удалось обжечь тебя. Значит ли это, что теперь тебе не плевать на меня? – дерзко спросила я.

– Я не знаю, – честно ответил он. – Может, да, а может, и нет, но ты единственная женщина, с которой я сгораю.

– Думаю, это делает меня единственной женщиной, которая тебе небезразлична.

Уголок ее губ медленно изогнулся.

– Ты играешь со мной?

– В эту игру лучше всего играть вдвоем. И если ты играешь со мной, будь готов, что я буду играть с тобой, – сказала я, пожав плечами, а потом пристально посмотрела на него. – Эфкен, неважно, безразлична я тебе или нет, но я не считаю тебя чудовищем. Как и Ярен. Она влюблена в Ибрагима, хочешь ты принимать это или нет. Когда влюбляешься, ты просто любишь того, кого любишь, а он любит тебя в ответ. Любовь заставляет делать глупости. Ярен сглупила и наговорила тебе всего этого, потому что влюблена.

Он пристально посмотрел на меня и не отводил взгляд, казалось, целую вечность. Я видела шрамы в его душе, а в его глазах – следы застарелых ран, которые снова раскрылись.

– Ты мне небезразлична, – внезапно сказал он. – Не знаю почему, но это правда.

Страницы романа падали на нас сверху подобно снежинкам.

– Но в клубе ты сказал…

– Я хотел доказать обратное, не хотел, чтобы Ибрагим так думал обо мне, – честно признался он. – Я и сам не понимаю, почему ты мне небезразлична, почему я придаю тебе такое значение. Я даже не задаюсь вопросом. Это просто раздражает.

– Каждое твое слово было клятвой, – прошептала я пересохшими губами.

– Все, кроме этих, – пробормотал он. – Даже я не могу принять их, так как же они могут быть клятвой? – произнес он. – Я не могу. Не заставляй меня объяснять. Ты важна мне, и все.

– Может, пойдем?

– Еще кое-что, – сказал Эфкен, и я