Данте - Илья Голенищев-Кутузов

Следует особо отметить трижды повторяющееся эмоциональное «на мой престол». Не для того создана божья невеста — церковь, чтобы стяжать золото, не для того погибли праведники, чтобы их преемник пристрастно разделял крещеных на своих противников и приверженцев. Ключи св. Петра стали гербом на боевом знамени папы, который водит дружины против христиан и скрепляет образом Петра на печати лживые и продажные грамоты. Петр повелевает поэту:

И ты, мой сын, сойдя к земной судьбе,Под смертным грузом смелыми устамиСкажи о том, что я сказал тебе.

Инвектива апостола Петра против дурных пап заканчивается предсказанием о жалкой участи, ожидающей Климента V и Иоанна XXII — они низвергнутся в адскую бездну вслед за Бонифацием VIII.

В восьмом звездном небе Данте подвергается экзамену апостолов Петра, Якова и Иоанна, вопрошающих его о сущности трех богословских добродетелей: веры, надежды и любви. Данте сравнивает себя с бакалавром на экзамене у строгих и справедливых магистров. Это сравнение возникло из воспоминаний о диспутах в Болонском и Парижском университетах.

И в небе звезд не оставляет изгнанника тоска по Флоренции. Он мечтает о столь желанной его сердцу славе на родной земле. Данте надеется — настанет время, когда его, автора поэмы, созданной в тяжких трудах, признают на родине. Он вернется домой, и сограждане увенчают его лаврами в баптистерии Сан Джованни, где он был крещен ребенком.

Коль в некий день поэмою священной,Отмеченной и небом и землей,Так что я долго чах, в трудах согбенный,

Смирится гнев, пресекший доступ мойК родной овчарне, где я спал ягненком,Немил волкам, смутившим в ней покой,—

В ином руне, в ином величье звонкомВернусь, поэт, и осенюсь венцомТам, где крещенье принимал ребенком.

В двадцать шестой песне Данте рассказывает о своей встрече с предком человечества — Адамом, и узнает от него, что в Земном Раю Адам пробыл недолго — всего несколько часов. Он был изгнан оттуда за то, что нарушил волю божества, стремясь узнать больше того, что было ему дозволено. Таким образом, грехопадение человечества было вызвано любопытством, гордыней и непослушанием. Это также грехи Люцифера, послужившие причиной его падения, нарушившего изначальную гармонию космоса. За эти грехи, а не только за предательский совет попал в ад Улисс; они были свойственны и самому Данте. Данте исповедуется в грехе гордыни и не может обуздать бесконечной своей любознательности.

Окрепший взгляд Данте встречает взор Беатриче и в несколько мгновений возносится в Эмпирей. Райской Розе девятого неба посвящены последние три песни «Божественной Комедии». Поэт вступил из мира времени в мир вечности, он уже не в состоянии описать улыбку и красоту Беатриче:

С тех пор как я впервые увидалЕе лицо здесь, на земле, всечасноЗа ней я в песнях следом поспевал;

Но ныне я старался бы напрасноДостигнуть пеньем до ее красот,Как тот, чье мастерство уже не властно.

Он сумел все же выразить эту все возрастающую красоту своей госпожи, описав состояние, которое он ощутил, вознесенный любовью к пределам мироздания:

…Я понял, что прилив каких-то силМеня возносит, надо мной подъемля;

Он новым зреньем взор мой озарил,Таким, что выдержать могло бы око,Какой бы яркий пламень ни светил.

И свет предстал мне в образе потока,Струистый блеск, волшебною веснойВдоль берегов расцвеченный широко.

Сначала Эмпирей предстоит перед его взором, как огненная река, вспыхивающая бесчисленными искрами, по берегам которой растут огненные цветы, подобные рубинам. Но, привыкнув к сиянию, он видит небесных духов, двигателей космоса, носителей первоначальных идей. Цветы претворяются в праведников. Созерцая огненный круг с престолов Небесной Розы, души блаженных разделены: половину лепестков Розы занимают иудей, которые верили в мессию. Свободных мест мало во второй половине, отведенной для христиан; там Данте видит пустующий трон, ожидающий Генриха VII.

А где, в отличье от других сидений,Лежит венец, твой привлекая глаз,Там, раньше, чем ты вступишь в эти сени,

Воссядет дух державного средь васАрриго, что, Италию спасая,Придет на помощь в слишком ранний час.

Данте должен расстаться со своей прекрасной водительницей. Последние слова, которые произносит Беатриче в Небесной Розе — снова не о небесном, а о земном. Они превращаются в последнюю инвективу, предрекающую падение нечестивых пап в ту темную область, где находится Симон Маг.

И вот Беатриче исчезает, подобно тому как исчез в Земном Раю при ее появлении Вергилий, но улыбка Беатриче доносится к Данте, как волна света. Она садится рядом с Рахилью и Евой у подножья престола богородицы. Данте не остается один, рядом с ним по просьбе Беатриче встает святой Бернард Клервосский, третий и последний вожатый поэта, духовный покровитель ордена тамплиеров. В Эмпирее пространство становится «искривленным», сферическим, все материальное — светом, исчезает понятие «верхних» и «нижних» сфер. В Небесной Розе лунные пределы являются не только «нижними», но и крайними; в центре вселенной — три огненных круга, неиссякаемая сила космоса, изначальный Амор — «любовь, движущая солнце и остальные светила». Весь мир в представлении Данте управляется этическим началом, гармонизирующим вселенную. Бездны космоса подчинены единому закону. Случайное превращается в необходимое, свобода воли сливается с предопределением. Золотая цепь неоплатоников соединяет земное и небесное.

Данте говорит, что он начал свое восхождение в тот миг, когда впервые предстала во Флоренции его взору та, которую «многие называли Беатриче, еще не зная, кого они так называют». В двенадцатой главе «Новой Жизни» Данте является во сне Амор и произносит непонятные слова: «Я подобен центру круга, по отношению к которому равно отстоят все точки окружности, ты же нет». В последней песне «Рая» Данте, поэт и геометр, ставит себя в центр круга, в центр мироздания, чтобы уразуметь архитектонику вселенной, которая вместе с тем и архитектоника его поэмы.

В творении, созданном силою непревзойденной фантазии, отразилась также страшная историческая реальность XIII — начала XIV веков. Для грядущих времен Данте открыл новые бездны и новые выси человеческого духа, ищущего правды и справедливости.