Гайдзин. Том 2 - Джеймс Клавелл

Этот образ кружился в ее сознании, заполняя его, а потом она услышала, как он зовет ее снизу, так радостно:

– Эйнджел, поторопись, пора ехать… скорее спускайся!

Неспешно она подошла и опустилась на колени перед маленькой статуей Девы Марии и излила ей всю душу:

– Матерь Божья, прости меня, грешницу. Тяжки мои грехи, и я молю тебя о прощении. Я согрешила и живу во лжи, но я клянусь, что буду самой лучшей женой, какой только смогу быть, и столько, сколько мне будет позволено быть ею, ибо я люблю этого человека всем сердцем так же, как люблю Тебя…

– Как приятно видеть вас, Райко-тян, – с улыбкой сказала Мэйкин, сидя на коленях напротив нее. – Мы так давно не беседовали. – Она была мамой-сан дома Глицинии и хозяйкой Койко. Обе женщины находились в самом дальнем и надежном убежище Райко.

– Да, благодарю вас, для меня это большая честь, – ответила Райко, в восторге от того, что видит свою старую подругу, хотя и немало удивленная той готовностью, с которой Мэйкин откликнулась на ее приглашение прийти поговорить о делах. – Пожалуйста, угощайтесь, угорь особенно вкусный. Саке или бренди гайдзинов?

– Сначала саке, пожалуйста. – Мэйкин приняла чашечку от внимательной прислужницы. Дела, должно быть, идут хорошо, подумала она, отметив дорогое убранство этого уединенного, тихого домика в саду Трех Карпов.

– Хотя времена теперь тяжелые, гайдзины, какими бы отвратительными они ни были, по счастью, плохо представляют себе ценность денег, сборы высоки, а стоимость горячей воды, чистых полотенец и духов незначительна. – Они рассмеялись, наблюдая и выжидая.

Мэйкин попробовала суши – восхитительно – и принялась за еду с аппетитом, невероятным для такой миниатюрной женщины. Ее дорожное кимоно было нарочито посредственным. Любой, увидев ее, принял бы ее за жену какого-нибудь мелкого купца, а не за одну из самых богатых мама-сан Эдо, владелицу самого дорогого дома удовольствий в величайшей Ёсиваре в стране – недавно заново отстроенного и отделанного после прошлогоднего пожара, – маму-сан десяти самых одаренных гейш, двадцати прелестнейших куртизанок, а также владелицу контракта Койко Лилии. Она оглядывала самое сокровенное убежище Райко, использовавшееся только в особых случаях, восхищалась неподражаемыми шелками, подушками и татами, болтая о том о сем за едой и гадая, что заставило Райко просить о встрече.

Когда ужин был съеден и девушки отпущены, Райко налила две чашечки своего самого лучшего бренди.

– Здоровья и денег!

– Денег и здоровья! – Качество напитка превосходило все, что имела у себя Мэйкин. – У гайдзинов есть и хорошие стороны.

– В мире вин и крепких напитков, да, но не спереди пониже пупа, – заметила Райко с мудрым видом. – Пожалуйста, позвольте подарить вам бутылку. Один из моих клиентов – фурансу.

– Благодарю вас. Я рада, что дела идут так хорошо, Райко-тян.

– Могли бы идти и лучше, это всегда так.

– А Хинодэ? – поинтересовалась Мэйкин – ей принадлежала половина суммы ее контракта. Когда Хинодэ впервые пришла к ней, она поместила ее у родственницы, мамы-сан другого дома, который принадлежал ей. Позже, совершенно случайно, она услышала о любопытной и крайне необычной просьбе Райко, разыскивавшей девушку особого типа. Договориться обо всем было нетрудно – Райко была старой подругой, которую она знала много лет и которой доверяла много лет, с тех пор, когда они вместе были сначала майко, а потом девами веселья. – Договор продолжает оставаться удовлетворительным?

– Я приготовила для вас еще деньги, хотя мужчина медлит с оплатой.

Мэйкин рассмеялась.

– Это неудивительно. Вы непревзойденный мастер вести переговоры. – Она благодарно поклонилась. – Он обещает еще большую сумму через несколько дней. Возможно, еще одни серьги.

– А! – Это Мэйкин продала для нее первую пару, и с большой выгодой. – Этот договор был в высшей степени удовлетворительной сделкой. – Первый взнос клиента по контракту Хинодэ с лихвой покрывал все затраты по меньшей мере за год. – Как она?

Райко рассказала ей о первом и о последующих свиданиях. Мэйкин слушала ее, затаив дыхание.

– Она права, что называет его Зверем, – сказала гостья.

– Он неплохой человек. Я полагаю, эта болезнь делает его безумным время от времени. По крайней мере, она знает худшее и принимает то, что он – ее карма.

– Позвольте спросить, нет ли… нет ли еще признаков?

– Нет, пока ничего. Но каждый день она заставляет меня осматривать ее там, куда она не может заглянуть сама или с помощью зеркала.

– Странно, Райко-тян. – Мэйкин перезаколола гребень в волосах более свободно. – Когда и если появится что-то, что нельзя будет скрыть, станет ли она искать смерти?

Райко пожала плечами.

– Никто никогда не знает этого наверняка.

– Она говорила вам, почему приняла свою карму?

– Нет. Ни слова. Она мне нравится, а помочь ей я могу совсем немногим. Да, странно, что она не стала открывать нам причины, neh? – Райко потягивала бренди, завороженная теплом, которое мягко соскальзывало вовнутрь, и редким удовольствием принимать у себя свою самую старую и верную подругу. Они были неразлучны, пока были майко, стали любовницами в дни юности и всегда делились друг с другом тайнами – безопасными тайнами. – Сегодня он придет к ней. Если желаете, вы можете понаблюдать за ними некоторое время.

Мэйкин весело хмыкнула.

– Давно прошло то время, когда меня интересовали или возбуждали игры других, неистовые или страстные, даже если речь идет о богато одаренных богами гайдзинах. – Она была слишком счастлива видеть свою старую подругу, чтобы начать сейчас рассказ о печальной судьбе Гёкко и Сина Комоды: она настояла на том, чтобы Хинодэ открылась ей, прежде чем прислать ее сюда.

Когда Хинодэ умрет, Райко-тян, я поведаю тебе ее историю, и мы вместе прольем слезу над теми горестями, которые достаются на долю нам, женщинам. До тех же пор тайна Хинодэ в безопасности, как мы договорились, никто не узнает имени ее сына и куда его отправили.

Она словно осветилась изнутри, обожая тайны и эту игру под названием жизнь.

– Значит, Хинодэ пристроена. Хорошо. А теперь?

– Теперь. – Райко понизила голос. – Возможно, ко мне в руки попадут важные сведения о военных планах гайдзинов.

Кровь прилила к щекам Мейко, и она напряглась так же, как и ее собеседница.

– Против Эдо?

– Да.

– Это может оказаться очень ценной информацией, но, прошу прощения, такие знания были бы опасны. Губительны.