Ардагаст, царь росов - Дмитрий Баринов (Дудко)

«Мара!», «Один!» — столкнулись в ночном воздухе два клича, и следом зазвенели друг о друга четыре клинка. Перестрелка разом прекратилась. Росы, роксоланы и северяне напряжённо следили за поединком, криками подбадривая бойцов. Роксаг бился весело, легко и умело, словно плясал воинственный танец на празднике. Сигвульф сражался с холодной яростью, которая, однако, не делала его менее искусным бойцом, но лишь усиливала натиск. Даже бившаяся в голове мысль: «Что с Миланой? Выдержит ли?» — не отвлекала гота от схватки. Сердце Миланы сжималось в тревоге. Этих мужиков не удержишь от драки! Боги, а что с Ардагастом и Вышатой? Она могла бы проследить духовным зрением и за ними, и за Сигвульфом, но ей нельзя было отвлекаться. Одна половина ворот — с медведем — уже была охвачена синим свечением, другая — со львом — жёлтым. От оледенелого вала клубами накатывался холод, от ворот — жара. Это Скирмунт пытался расшевелить, словно клубок змей, чародейные силы, охранявшие городок, и обрушить их мощь на росов, даже если никто не коснётся укреплений.

Силы Чёрного Солнца и подземных молний, скрытые в воротах, Милана могла лишь сдерживать. Но на ледяную силу вала колдунья устремила огненную силу. И вот ледяной панцирь начал таять — понемногу, потом всё быстрее. Он лопался с треском, разваливался и, наконец, весенним потоком обрушился в ров. Люди во рву оказались по пояс в холодной воде. Затем поток, сбивая их с ног, унося с собой, устремился к выходам изо рва.

Но схватку Сигвульфа с Роксагом не остановило и это. Промокшие, перепачканные, они падали в воду, в грязь, снова вскакивали, наступали, отходили. Роксолан ударил мечом сверху и, зацепив за рог шлема, стянул его с головы гота. Смеющийся, довольный собой, Роксаг снова занёс меч, чтобы разрубить незащищённую голову противника. Но тот, защитив голову мечом, быстро и с силой нанёс колющий удар акинаком в грудь, прямо в золотого оленя. Стальное жало акинака пробило золото, но не маргианскую кольчугу. Однако сила удара была такова, что Сияющий Олень поскользнулся и не устоял на ногах. Встать ему на этот раз не удалось. Германец вдавил ногой в грязь его правую руку с мечом, а акинак выбил из левой руки своим длинным мечом.

Увидев у своих глаз острие клинка, роксолан невозмутимо произнёс:

   — Солнце накажет тебя, гот. Ты посмел разить Золотого Оленя — само Солнце.

   — Оно накажет тебя, могильного вора! В каком кургане выкопал ты этого оленя? Я знаю от Вышаты — такие бляхи скифские цари носили на щитах.

   — Выкопали его аланы где-то у самого Кавказа, а я отбил у них в бою, — ответил роксолан небрежным тоном. — Слушай, убери-ка это железо от моих глаз и освободи руку. Я твой пленник, но распоряжаться жизнью царя может только другой царь.

   — Если эта женщина умрёт от твоих стрел, ты уже не будешь царём. Мёртвые не царствуют в этом мире.

Под безжалостным взглядом голубых глаз Сигвульфа Роксаг сразу сник, выпустил меч и безропотно дал себя связать. Он понял: германец не грозит впустую.

А мимо них уже скатывались в ров с криками и свистом росы и северяне, на ходу рубили или вязали арканами роксоланов и ведунов. А потом карабкались, помогая себе мечами, по раскисшему, лишившемуся ледяной брони склону рва, взбирались на гребень вала, разбирали крышу длинного дома, прыгали во двор. От людей не отставали волки и оборотни.

На насыпи остались лишь Милана, Хор-алдар с несколькими дружинниками и северяне. Юноши с завистью глядели на росов, бравших священный городок, но двинуться без приказа не смели.

   — Попробую открыть вам ворота, — тихо произнесла, не оборачиваясь, колдунья. — Только сейчас не стойте против них. Быстро за ров!

Всадники мигом очистили насыпь. Милана, уже с трудом удерживавшая огненные силы, рвавшиеся из ворот, с заклятием бросила в ворота вышитое священными знаками полотенце, а сама спрыгнула с насыпи и, не удержавшись на крутом склоне, покатилась в ров. Неведомо откуда взявшаяся вода взметнулась волной выше вала и крыши длинного дома, обрушилась на ворота и тут же обратилась в пар. Невиданный громадный клубок пара и огня, извергая молнии, пронёсся по насыпи и пропал в лесу, переломав ветви и кусты, но не вызвав пожара. Три враждебные силы погасили друг друга. Обугленные, расколовшиеся створки Золотых ворот больше не преграждали пути в Велесов сарай.

Хор-алдар взмахнул мечом, и северяне вихрем понеслись к воротам. Будет и им теперь чем похвалиться! Молодые храбры, над которыми росы уже посмеивались, первыми ворвались в длинный дом. Но ещё раньше через дыру в крыше вылетели три большие птицы — коршун с двоерогим посохом в клюве, ворон и сорока. Несколько стрел полетели им вслед, но так и не настигли.

Милана потеряла сознание, когда стрела сломалась в ране. Очнувшись же, увидела над собой Сигвульфа. Сняв с женщины свитку и разрезав рубаху, гот умело и заботливо перевязывал раны.

   — Спасибо, милый, — улыбнулась волхвиня. — Потом нужно будет промыть и смазать хорошенько... А что с Роксагом?

   — Вон там связанный лежит... Нечего этому «любимцу» на тебя глазеть. Похоже, богиня его наконец разлюбила... Эх, какой выкуп мы с него возьмём, клянусь золотым вепрем Фрейра, подателя богатств!

Тёмные волхвы, брошенные своими предводителями, и не пытались сопротивляться. Повалились на колени, бросив смертоносные жезлы с черепами, безропотно открыли внутренние ворота. На пороге стояли царь с царицей, а за ними — Вышата с обеими волхвинями, уже в человеческом облике, русальцы, дружинники.

«Райские» и «пекельные» разом опустились на колени, закричали наперебой:

   — Спаситель наш, Солнце-Царь! Вызволил нас от волхвов лютых и богов их пекельных! Даждьбог земной!

Хилиарх скривился. Это напомнило ему сенат или скорее провинциальную городскую курию, где «лучшие из граждан» вот так же пресмыкались перед очередным кесарем, прокуратором или проконсулом, а в случае чего столь же дружно проклинали его как врага римского народа.

Но Ардагаст был не кесарем, а царём варваров, и сурово оборвал хвалителей:

   — Я не бог. Если в бою паду, то в этот мир уж не вернусь. И сегодня мог не вернуться. Вызволил вас, говорите? А сами вы тут что делали, пока мы кровь лили? Напивались со страху? — Он мечом смахнул со стола горшки, кружки, миски.

   — Разве мы такие храбры, как ты и твоя дружина? Где нам стать против чудищ? Мы всю ночь молились за твою победу, и боги нас услышали, — сказал Славята, и в его голосе не было угодничества.

Вышата покачал головой:

   — Учат персидские волхвы-маги: кто имел добрые мысли, того душа по смерти вознесётся к звёздам, кто говорил добрые слова — вознесётся к луне, а кто делал добрые дела — к Солнцу. Так вот, из вашего сарая выше, чем к Месяцу-Велесу, душа не поднимется.