Бунт на «Баунти» - Джон Бойн

– Завтра к вечеру все будет готово, – ответил тот, как раз закончивший варить на костре смолу из древесных соков, чтобы промазать днище. – После этого уходим?

– Думаю, да, – сказал капитан, окидывая взглядом туземцев. – Сдается мне, надолго здешнего гостеприимства не хватит.

Я чувствовал, что наша неспособность общаться с ними усугубляет злополучность сложившегося положения. И мы, и дикари говорили не умолкая, так, словно от этого зависели сами наши жизни, но поскольку ни одна из сторон не понимала другую, происходящее смахивало на страшноватую комедию.

С приближением вечера разыгралась еще одна сцена. Молодой туземец – уже успевший некоторое время назад обойти всех нас, останавливаясь перед каждым, тыча пальцем в свое сердце и произнося слово «Ифор», бывшее, решили мы, его именем, – приплыл в каноэ с двумя другими. Вся троица улыбалась и смеялась – так, точно мы занимались чем-то невероятно забавным, – а затем Ифор подошел к нашему многострадальному баркасу и что было сил потянул его к берегу.

– Остановись! – закричал мистер Фрейер и направился к Ифору, а за ним последовали капитан, мистер Эльфинстоун и несколько моряков похрабрее. – Не трогай баркас!

Ифор произнес длинную и невнятную речь, объяснявшую, надо полагать, по какой причине ему следует разрешить вытянуть баркас на берег, а тем временем его окружили соплеменники, человек десять. Впрочем, они не помогали ему, но лишь смотрели, ухмыляясь и хохоча как безумные.

– Юный Ифор, – сказал капитан и тоже рассмеялся, словно в доказательство своего дружелюбия, – должен попросить тебя оставить наше судно в покое. Оно принадлежит нам, продавать его мы не хотим.

Ифор улыбнулся, пожал плечами и снова потянул баркас к берегу, однако тот был слишком тяжел, чтобы справиться с ним в одиночку, поэтому он посмотрел на своих наблюдавших за ним товарищей и крикнул что-то. Капитан, понимая, что если его не остановить, то путешествие наше может здесь и закончиться, взялся за рукоять своей абордажной сабли, милостиво выданной ему бунтовщиками, и чуть выдвинул ее из ножен. Клинок блеснул под солнцем, капитан слегка повернул саблю, и отраженный свет ослепил Ифора. Он мигом снял руки с баркаса, отступил на шаг, лицо его вытянулось, можно было подумать, что мы сию минуту ужасно обидели его и он того и гляди расплачется.

– Мистер Фрейер, будьте добры, возьмите шесть человек, сядьте в баркас и отведите его от берега, – негромко сказал мистер Блай, и штурман ответил: «Есть, капитан», и не прошло и минуты, как баркас вновь оказался в руках тех, кому принадлежал.

Капитан приблизился к дикарям, коротко поклонился и опять повернулся к ним спиной. На этот раз толпа начала рассасываться, и вскоре на берегу остались лишь моряки «Баунти».

– Так вы говорите – завтра, мистер Перселл? – спросил капитан у плотника, который сидел на банке немного отошедшего в море баркаса.

– Да, сэр, – крикнул тот. – Думаете, лучше уйти пораньше?

– Думаю, чем раньше, тем лучше, – мрачно ответил капитан.

День 6: 3 мая

Впоследний раз я был вот так же перепуган тем утром, когда грязные руки вытащили меня из койки и поволокли ко двору короля Нептуна. Утро шестого дня нашего плавания вдали от «Баунти» я провел в уверенности, что если к вечеру сердце мое еще сохранит способность биться, меня смело можно будет назвать удачливым малым – и даже очень удачливым.

Сомнений в том, что нам пора покинуть этот остров Дружбы, не было ни у кого. Утром капитан и офицеры посовещались с мистером Перселлом и сошлись на том, что баркас к дальнейшему плаванию готов. Мы загрузили его провизией в количествах, которые представлялись нам безопасными с учетом собственного нашего веса (кстати сказать, вес этот что ни день убывал).

– Никто не садится в баркас, пока я не подам сигнал, – приказал капитан. – А когда я скажу, что пора отплывать, каждый должен направиться к нему неторопливо, прихватив все свои пожитки. Никто не должен выглядеть испуганным или агрессивным. Мы будем вести себя так, точно все в полном порядке.

Говорить-то легко. То, что я увидел и услышал, едва отвернувшись от капитана, убедило меня: ни о каком порядке и речи идти не может. Мне показалось, что в это утро на берег стеклись все дикари до единого. Их было никак не меньше сотни, по шестеро на одного из нас, они наблюдали за каждым нашим движением со словно приклеенными к их рожам веселыми, будь они прокляты, улыбками. Это и само по себе действовало на нервы, но мало того, все туземцы – мужчины, женщины и дети – держали в каждой руке по большой, с голову человека, каменюге. Дай такой кому-нибудь по башке – и в результате можешь не сомневаться. Каждый туземец медленно и мерно ударял камнем о камень, и эта какофония, громкая и гулкая, говорила, что нас ожидают серьезные неприятности. Чем громче становился шум, тем сильнее меня пронимала дрожь.

– Судя по камням, – сказал капитан, – они собираются напасть на нас. Я уже видел такое, когда плавал с капитаном…

– Куком, сэр? – Я снова влез с вопросом в самое неподходящее время.

– Да, конечно, с капитаном Куком, – раздраженно ответил он. – Послушай, Тернстайл, приготовься к отступлению, ладно? Ты набрал воды?

– Да, сэр.

– Тогда держись поближе к мичманам.

Отойдя в сторонку, я увидел, как один из дикарей приблизился к капитану, по-дружески взял его за руку и потянул, широко улыбаясь, к цепочке своих соплеменников. Он полагает, решил я, что если капитан останется на острове, то и мы все останемся тоже.

– Нет-нет, – сказал капитан и, ласково усмехнувшись, высвободил свою руку. – Боюсь, задержаться здесь мы не сможем. Конечно, ничего лучшего каждый из нас не желал бы, вы были необычайно добры к нам, но время не ждет. Прощайте, и да пребудет с вами благословение нашего короля.

Я покачал головой, удивляясь тому, что он разговаривает по-английски с людьми, которые его не понимают, однако капитан продолжал говорить. А когда он закончил и повернулся к баркасу, клацанье камней усилилось. Я увидел, что некоторые дикари начинают подбираться к нам.

– А теперь быстро, но с осторожностью, – ясно и громко, чтобы его услышали все мы, приказал капитан. – К баркасу!

Так мы и сделали, вошли в воду, хоть дикари и тянули нас назад. Нам оставалось только вырываться из их рук, и я чувствовал, что они в любое мгновение могут перейти к смертоубийству. Хотя существовал шанс, что они нас отпустят, страшно горюя, разумеется, но без угроз. Или набросятся всем скопом. Но вот я уже забрался в баркас и сидел, наблюдая за медленно приближавшимися капитаном и офицерами. Мысленно я подгонял их, молил, чтобы они шагали побыстрее, однако капитан не желал показать, что кто-то из нас, и он в том числе, хотя бы в малой мере испуган.