Моя жизнь в футболе - Константин Бесков

26 октября в прессе появились статьи, смысл которых передается заголовком одной из них: «Спартак» близок к вершине». 31 октября в несколько ералашном поединке с «Араратом» в Ереване, где судья В. Жук допустил целый ряд ошибок (он, кстати, и в последующие годы испортил не одну игру), повлиявших на ход встречи, мы проиграли со счетом 2:3. А могли уже в тот день стать чемпионами СССР. Но повода для особых огорчений не было: оставалась еще одна календарная игра первенства страны с выбывавшем в первую лигу ланчхутской «Гурией» на искусственном поле московского спортивного комплекса «Олимпийский». Это, считали все, гарантированная победа «Спартака».

Проводя тренировку перед игрой с «Вердером», я обратил внимание на то, как небрежно, формально, без какого-либо старания выполняют упражнения многие игроки. То же самое отметил после в своем отчете журналист Юлий Сегеневич, присутствовавший на наших занятиях. Футболистам обеих команд, нашей и «Вердера», были известны слова старшего тренера бременцев Отто Рехнагеля, произнесенные на послематчевой пресс-конференции в Москве: «Один — четыре… Это убийственный для нашей клубной кассы результат!»

Увы, слишком по-разному воспринимали эти слова футболисты «Спартака» и «Вердера».

Наших игроков словно убаюкал, загипнотизировал московский результат. Мало кто из них проникся ответственностью за исход предстоявшей встречи на Кубок. Не принимали ребята близко к сердцу мои увещевания. А я, интуитивно ощущая опасность, повторял при каждой возможности: «Вердер» — прочная немецкая, а значит, более чем дисциплинированная команда, конгломерат настоящих профессиональных гладиаторов, умеющих и желающих играть, а уж для спасения клубной кассы они и вовсе сил не пожалеют.

Меня выслушивали, со мной соглашались, но в глазах многих спартаковцев читалось: «Что он тревожится, сыграем, на худой конец, вничью. Мы уже в одной восьмой финала».

И команда была жестоко наказана за свою чрезмерную самоуверенность. Предостережения тренера, к сожалению, подтвердились. Очень быстро счет стал 3:0 в пользу бременцев. Основное время закончилось со счетом 4:1, как и в Москве, только наоборот. И в добавочное время «Вердер» еще добавил. 2:6 — разгром! Нисколько не утешают мячи Черенкова и Пасулько, даже последний, забитый очень красиво (претендовал на лучший гол месяца), но уже ни на что не влиявший.

Меня сжигала обида. Мячи, которые мы пропускали, были нам не свойственны, раньше нам таких голов никогда не забивали! Ошибки, которые мы совершали в этом матче, не были для нас характерны, типичны, нет! Этот матч что-то надломил в моей душе.

В одном из наших спортивных журналов через некоторое время прочитал, будто бы, когда ответная встреча с «Вердером» завершилась, я встал со скамьи спартаковского штаба и бросил гневную реплику: «С этой командой я больше не работаю!»

В статье было сказано, что об этом рассказал корреспонденту Н. П. Старостин.

Честно говоря, я этого не помню, не до того было. Но думаю, что вполне мог и заявить так сгоряча, уж очень расстроили, обидели, разочаровали, обманули мои ожидания спартаковцы в этот «черный вторник», как назвали день нашей игры с «Вердером» журналисты.

И груз этой горькой памяти тяжело лег на душу, уж ничего тут не поделаешь.

Тогда же в одной из газет выступил Лев Яшин: «И это наш сегодняшний чемпион! Такая команда так играть просто не имела права. И тут нужно со всей прямотой сказать, что играли откровенно плохо, и не надо искать оправдания в каких-то побочных сложностях. Ринат Дасаев сыграл, как никогда, неудачно. Пропускал мячи, которые был обязан брать».

…Последняя попытка за годы моей работы в «Спартаке» выступить в международном турнире — участие в розыгрыше Кубка европейских чемпионов осенью 1988 года. Ирландский клуб «Гленторан» мы одолели нормально — на выезде победили 2:0, дома сыграли 1:1. А в следующем туре потерпели два ощутимых поражения от румынской команды «Стяуа» — 0:3 в Бухаресте, 1:2 в Москве. «Стяуа» — клуб экстра-класса, обладатель Кубка европейских чемпионов 1986 года, и к матчам с нами выглядел превосходно. Но не было на поле в обеих встречах игры, присущей московскому «Спартаку» последние десять лет. Ни остроумных многоходовых комбинаций, завершающихся неожиданным «выстрелом» по воротам, ни целеустремленного движения вперед, ни каких-либо иных стройных действий в рамках нашей испытанной и щедрой на варианты системы.

Провал дуплетом! Синдром оцепенения! Чтобы вникнуть в их причины, полезно узнать, как жила и работала, чем дышала команда в восьмидесятые годы.

«СПАРТАК» НА АВАНСЦЕНЕ И ЗА КУЛИСАМИ

Раскроем справочник-календарь «Футбол-84». В статье Льва Яшина сказано: «Из московских клубов верность своей игре сохраняет лишь «Спартак».

Это на авансцене.

А за кулисами — постепенная утрата внимания к команде со стороны шефов, Аэрофлота. Среди игроков всегда найдется несколько травмированных. Трудно удерживать отмеченный Яшиным, и не только им, уровень игры. Стараясь сохранить, не погубить окончательно единственное наше тренировочное поле на базе в Тарасовке, мы вынуждены были проводить занятия в Сокольниках — просто в парке, не на футбольном, хотя бы гаревом, поле, а на полянках, без ворот, как дворовая команда.

Состав вроде бы стабилизировался. Но езда в автобусе каждый день — 45 минут из Москвы в Тарасовку, 45 минут из Тарасовки в Москву — выматывала, увеличивала психологическую нагрузку. И ничего нельзя было сделать: тренировка в спартаковском манеже, обед и отдых в Тарасовке, снова тренировка в манеже — твердый наш график.

Когда я пришел в 1977 году в команду, пребывавшую 8 первой лиге, условия были еще хуже. Традиционно спартаковское Ширяево поле, где нам пришлось проводить несколько самых первых занятий, превращалось под дождем в месиво грязи, а в сухую погоду над ним стояли столбы пыли. База в Тарасовке находилась в плачевном состоянии.

Я сразу поставил вопрос о необходимости ре конструировать второе футбольное поле. На базах других команд мастеров — по два, а то и по три поля, у «Спартака» — одно.

Старшим (или главный, не имеет значения) тренер по роду занятий, по должности обязан думать о концепциях игры, о тактике и стратегии, разрабатывать и проверять, совершенствовать и варьировать системы, схемы расстановки игроков. Я уже сравнивал профессии тренера и режиссера; по уровню старший тренер, думаю, адекватен главному режиссеру.

Так вот, трудно представить, чтобы главный режиссер любого театра, не только МХАТа имени Чехова или ленинградского БДТ имени Горького, организовывал разгрузку машин с декорациями, сам проверял, для того ли спектакля, который нынче будет показан, привезли задник и станки. А вот мне во время реконструкции тренировочного поля стадиона «Спартак» в Тарасовке лично пришлось освидетельствовать наощупь и визуально, а затем возить в лабораторию химикам на анализ тот грунт, который доставили грузовики, — двести полных кузовов! Тогдашний директор тарасовской спортивной базы привлек к этому довольно тонкому делу несведущих людей.