История Византийской империи. Т.2 - Александр Васильев

Во всяком случае, вполне признавая значительное влияние Леонтия Пилата на Бокаччо в смысле ознакомления его с греческим языком и литературой, мы должны сказать, что в общей истории Возрождения роль Пилата сводится к некоторому распространению в Италии знакомства с греческим языком и литературой при помощи уроков и переводов. Не забудем и того, что бессмертное значение Бокаччо зиждется не на материалах, добытых им из знакомства с греческой литературой, а совершенно на иных основаниях.

Таким образом, роль этих двух греков, которые, к тому же, были родом не из Византии, а из Южной Италии, в истории гуманистического движения сводится по преимуществу к простой передаче технических сведений по языку и литературе.

В литературе не раз отмечалось, что Варлаам и Леонтий Пилат были родом из Калабрии, то есть из Южной Италии, где греческий язык и греческая традиция продолжали жить в течение всех средних веков. Если даже не иметь в виду античной «Великой Греции» в Южной Италии, эллинские основы которой были уже давно, может быть не вполне, поглощены Римом, то уже в VI веке завоевания Юстиниана ввели в Италию вообще и в Южную Италию в частности немало греческих элементов, и завоевавшие вскоре после этого большую часть Италии лангобарды сами вошли в круг греческого влияния и стали некоторым образом носителями греческой науки. Для нас особенно важно проследить вкратце эволюцию эллинизма в Южной Италии и Сицилии, греческое население которых в несколько приемов увеличивалось значительными притоками. В VI и VII веках многие греки были вынуждены покинуть свою страну под влиянием славянских вторжений в Грецию. В VII веке обширная греческая эмиграция в Сицилию и Южную Италию имела место из византийских областей, захваченных и разоренных персами и арабами. В VIII веке большое число греческих монахов прибыло в Италию, спасаясь от преследования императоров-иконоборцев. Наконец в IX—X веках греческие беглецы из Сицилии, завоевываемой арабами, наводнили Южную Италию. Это был, вероятно, главный источник эллинизации византийской Южной Италии, так как византийская культура последней начинает расцветать только с X века, «как будто если бы она была лишь продолжением и наследством греческой культуры Сицилии». Таким образом, пишет А. Н. Веселовский, «образовались в Южной Италии густонаселенные греческие этнические острова, и народность, и общество, соединенные одним языком и вероисповеданием, и культурной традицией, выразителями которой были монастыри. Расцвет этой культуры обнимает период от второй половины IX до второй половины X века; но он продолжается и позже, в эпоху норманнов… Основание важнейших греческих обителей в Южной Италии относится к XII веку. Их история — это история и южно-итальянского эллинизма. У них был свой героический период, период анахоретов-пещерников, предпочитавших созерцание грамотности, и период устроенных общежитий со школами писцов, библиотеками и литературной деятельностью». Греческая средневековая Южная Италия дала ряд писателей, которые посвящали свой труд не только житийной литературе, но и церковной поэзии, а также «блюли предания науки». Во второй половине XIII века Роджер Бэкон писал папе об Италии, «в которой духовенство и народ были чистыми греками во многих местах». Один французский хронист утверждает для своего времени, что в Калабрии и Апулии крестьяне говорили только по-гречески. В XIV веке Петрарка в одном из своих писем рекомендует некоего юношу, отправлявшегося по его совету в Калабрию: он хотел было прямо поехать в Константинополь, «но, узнав, что Греция, когда-то изобиловавшая великими талантами, ныне ими обеднела, поверил моим словам…; услышав от меня, что в Калабрии в наши времена было несколько людей, ученейших в греческой литературе…, он решился направиться туда». Итак, для первоначального технического ознакомления с греческим языком и с начатками греческой литературы итальянцам XIV века незачем было обращаться в Византию; у них источник для этого был рядом, в Южной Италии, которая и дала Италии Варлаама и Леонтия Пилата.

Действительное влияние Византии на Италию начинается с конца XIV века и продолжается в течение XV века, когда туда приезжают настоящие византийские гуманисты, какими являются Мануил Хрисолор и особенно Гемист Плифон и Виссарион Никейский.

Родившийся около половины XIV века в Константинополе Мануил Хрисолор уже у себя на родине пользовался славой выдающегося преподавателя, ритора и философа. Молодой итальянский гуманист Гуарино отправился в Константинополь со специальной целью послушать Хрисолора и, научившись у него греческому языку, приступил к изучению греческих авторов. Приехав в Италию по поручению императора с политической миссией, Хрисолор, слава которого дошла уже до Италии, был восторженно там встречен, и итальянские гуманистические центры приглашали к себе заезжего ученого. В продолжение нескольких лет он преподавал во Флорентийском университете, где его слушала целая плеяда тогдашних гуманистов. Переехав по просьбе пребывавшего тогда в Италии императора Мануила II на короткое время в Милан, он после этого был профессором в Павии. Проведя некоторое время в Византии, Хрисолор вернулся в Италию, совершил, по поручению императора, большое путешествие в Англию, Францию и, может быть, в Испанию, затем сблизился с папской курией. Будучи послан папой в Германию для переговоров о предстоящем соборе, он, когда собор состоялся в Констанце, приехал туда и там умер в 1415 г. Хрисолор, очевидно, имел главное значение благодаря своей преподавательской деятельности и умению передать слушателям свои обширные познания в греческой литературе. Оставленные им сочинения в виде богословско-церковных трактатов, греческой грамматики, некоторых переводов, например, дословного перевода Платона, и писем, не позволяют нам видеть в Хрисолоре большого литературного таланта. Но влияние его на гуманистов было громадное, и они окружают личность византийского профессора необычайными похвалами и искренним восторгом. Гуарино сравнивает его с солнцем, озарившим Италию, погруженную в глубокий мрак; он желал бы, чтобы благодарная Италия воздвигла ему на его пути триумфальные арки. Его называют «князем греческого красноречия и философии». К числу его учеников принадлежали самые крупные деятели нового направления. Один французский историк Возрождения, вспоминая отзывы гуманистов о Варлааме и Пилате, пишет: «Хрисолор — не тупая башка, не вшивая борода, не грубый калабриец, готовый дико хохотать над тонкими остротами Теренция; это — настоящий грек. Он — из Византии; он — благородного происхождения; он — ученый; кроме греческого языка он знает и латинский язык; он — важен, мягок, религиозен и благоразумен; он как будто рожден для добродетели и для славы; он знаком с последним словом науки о высоких предметах; словом — это учитель. Это первый греческий профессор, который, возобновляя традиции, занял кафедру в Италии».

Гораздо шире и глубже влияли на Италию в XV веке знаменитые представители эпохи византийского Возрождения, Гемист Плифон и Виссарион Никейский. О первом из них, как авторе идеи основания Платоновской академии во Флоренции и возродителе платоновской философии на Западе, речь была выше. Второй же из них представляет собою первостепенную величину в культурном движении того времени.

Виссарион родился в самом начале XV века в Трапезунде, где и получил первоначальное образование. Будучи отправлен для дальнейшего усовершенствования в Константинополь, он там занялся изучением греческих поэтов, ораторов и философов, а встреча с итальянским гуманистом Филельфо, слушавшим также лекции на берегах Босфора, познакомила Виссариона с гуманистическим движением в Италии и с проявившимся в то время там глубоким интересом к памятникам античной литературы и искусства. Уже монахом Виссарион после этого продолжал свои занятия в Пелопоннесе, в культурной Мистре, под руководством знаменитого Плифона. В качестве архиепископа Никеи он сопровождал императора на Ферраро-Флорентийский собор и имел сильное влияние на ход переговоров, постепенно склоняясь на сторону унии. «Я не считаю справедливым, — писал Виссарион во время собора, — разделяться с латинянами вопреки всяким разумным основаниям».

Во время своего пребывания в Италии, попав в обстановку кипучей жизни Возрождения и сам по таланту и образованию не уступая итальянским гуманистам, он завязал с ними широкие сношения, а благодаря взглядам своим на вопрос об унии, сблизился с папской курией. По возвращении в Константинополь Виссарион быстро убедился, ввиду несочувствия громадной массы греческого населения, в невозможности провести дело унии на Востоке так, как ему хотелось бы. Получив известие о назначении его кардиналом Римской церкви, чувствуя ложность своего положения на родине и уступая желанию снова попасть в Италию, в этот центр гуманизма, он покинул Византию и переселился в Италию.