Утраченный символ - Дэн Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Люди кладут жизнь на изучение мистерий, и все равно не успевают постичь всю заключенную в них мудрость».
Перед глазами профессора вновь встала «Меланхолия» Дюрера - удрученный адепт в окружении безмолвных свидетельств его тщетных попыток пробиться сквозь завесу тайн алхимии. «Если тайны в самом деле можно раскрыть, вряд ли все отгадки будут собраны в одном месте!»
Лэнгдону всегда казалось, что ответы должны быть рассеяны по миру - в тысячах томов, в трудах Пифагора, Гермеса, Гераклита, Парацельса и сотен других. Ответ надо искать в пыльных, преданных забвению рукописях по алхимии, мистицизму, магии и философии. Он кроется в сокровищах александрийской библиотеки, шумерских глиняных табличках, египетских иероглифах.
- Питер, прости, - тихо проговорил Лэнгдон, качая головой. - На то, чтобы постичь Мистерии древности, уйдет вся жизнь. Я не представляю, как ключ к ним может уместиться в одном-единственном слове.
Питер положил руку профессору на плечо.
- Роберт, Утраченное слово - это не слово в прямом смысле. - Он посмотрел на друга с мудрой улыбкой. - Мы говорим «Слово», повторяя за древними. Так оно звалось у них… в начале.
Глава 130
«В начале было Слово».
Декан Галлоуэй, преклонив колено в средокрестии Национального собора, молился за Америку. За то, чтобы его возлюбленная родина вскоре постигла истинный смысл Слова - собрания откровений всех мастеров древности, духовных истин, изложенных великими мудрецами.
История подарила человечеству мудрейших наставников, воспаривших к вершинам знаний, превыше обыденного понимания сведущих в тайнах души и тела. Бесценным словам этих адептов - Будды, Иисуса, Мухаммеда, Заратустры и множества других - не дали кануть в вечность самые прочные и самые древние сосуды.
Книги.
В каждой традиции своя священная книга - свое Слово, - все разные и в то же время сходящиеся в главном. Для христиан - это Библия, для мусульман - Коран, для иудеев - Тора, для индуистов - Веды. У каждого своя…
«Слово - свет стезе».
Для отцов-основателей американского государства, принадлежавших к масонскому братству, Словом была Библия. «И все равно лишь единицам за всю историю человечества удалось постичь ее подлинный смысл».
В этот час, преклоняя колено в стенах великого собора, Галлоуэй возложил руки на свое Слово - потрепанный томик масонской Библии. Бесценная книга, как и все масонские Библии, состояла из Ветхого Завета, Нового Завета и неисчерпаемой сокровищницы масонских философских изречений.
И хотя прочесть текст Галлоуэй уже не мог, вступительное слово он знал наизусть. Это блистательное обращение повторяли на разных языках миллионы братьев по всему миру.
Текст гласил:
ВРЕМЯ - ЭТО РЕКА… А КНИГИ - ЛАДЬИ. ПЕСТРОЙ ФЛОТИЛИЕЙ ОНИ УСТРЕМЛЯЮТСЯ ВНИЗ ПО ТЕЧЕНИЮ, ЗАТЕМ ЛИШЬ, ЧТОБЫ, РАЗБИВШИСЬ, НАВЕКИ СГИНУТЬ В РЕЧНОМ ПЕСКЕ. И ТОЛЬКО НЕМНОГИЕ, ИЗБРАННЫЕ, ПРОХОДЯТ ИСПЫТАНИЕ ВРЕМЕНЕМ И ОСТАЮТСЯ В ВЕКАХ НА БЛАГО ГРЯДУЩИХ ПОКОЛЕНИЙ.
НЕ СЛУЧАЙНО ЭТИ КНИГИ ДОЖИЛИ ДО НАС, А ДРУГИЕ КАНУЛИ В НЕБЫТИЕ.
Декану Галлоуэю, как служителю веры, всегда казалось странным, что древние духовные тексты - самые изучаемые книги на земле, - по сути, вызывают больше всего непонимания.
«Эти страницы хранят удивительную тайну».
Вскоре настанет час, когда прольется свет, человечество наконец начнет постигать простую преобразующую истину древних учений… и совершит гигантский скачок вперед в понимании собственной достойной восхищения природы.
Глава 131
Винтовая лестница, своего рода хребет Монумента Вашингтона состоит из восьмисот девяноста шести ступеней, обвивающихся по спирали вокруг открытой лифтовой шахты. Лэнгдон с Соломоном шагали вниз. Профессор еще не опомнился от того, что Питер поведал в заключение их разговора на смотровой площадке.
«Роберт, в полый краеугольный камень этого обелиска отцы-основатели заложили один-единственный экземпляр Слова - Библии, которая ждет своего часа в темноте у подножия лестницы».
На очередном повороте Питер вдруг остановился и, взмахнув фонарем, высветил большой каменный медальон, вмурованный в стену.
«Что еще за…» Лэнгдон подскочил от неожиданности, увидев высеченный на медальоне рисунок.
Зловещая фигура в плаще, сжимая в руках косу, преклоняла колено перед песочными часами. Вытянутым пальцем простертой руки этот устрашающий персонаж указывал на большую раскрытую Библию, будто утверждая: «Ответ здесь!»
Окинув взглядом всю картину, Лэнгдон обернулся к Питеру.
Глаза наставника светились таинственным блеском.
- Поразмысли вот о чем, Роберт. - Внутри каменного колодца тут же пошло гулять эхо. - Как Библии удалось пройти сквозь все бури, тысячелетиями терзавшие человечество? Почему она до сих пор с нами? Занимательные истории с захватывающим сюжетом? Разумеется, не поэтому… но причина все же есть. Именно по этой причине христианские монахи посвящали жизнь толкованию Библии. Именно по этой причине мистики-иудеи и каббалисты штудируют Ветхий Завет. А причина, Роберт, в том, что страницы этой древней книги хранят поразительные тайны… непочатый край мудрых мыслей, дожидающихся, когда мы их оценим.
Лэнгдону доводилось слышать теорию, согласно которой в Писании имелся скрытый подтекст, завуалированный аллегориями, символикой и иносказаниями.
- Пророки сами предупреждают, - продолжал Соломон, - что будут излагать свои откровения языком шифров. В Евангелии от Марка сказано: «Вам дано знать тайны… но услышите вы их в притчах». Книга Притчей гласит о словах мудрецов и «загадках их», Послание к Коринфянам проповедует «премудрость тайную, сокровенную». Евангелие от Иоанна предполагает «открывать уста в притче и произносить гадания из древности».
«Гадания из древности…» - мысленно повторил Лэнгдон, помнивший это странное выражение из Книги Притчей и семьдесят седьмого псалма. «Открою уста мои в притче и произнесу гадания из древности». Лэнгдон знал, что на самом деле ничего странного здесь нет, под «гаданиями» подразумевались неясности, подлинный смысл которых ускользал от понимания.
- А если у тебя еще остались сомнения, - продолжал Питер, - то Послание к Коринфянам открыто признает, что в притчах содержится два смысловых уровня - «молоко для младенцев и мясо для взрослых». «Молоко» - легко усваиваемый поверхностный смысл для незрелых умов, а «мясо» - подлинный, доступный лишь умам окрепшим.
Питер направил фонарь вверх, вновь высвечивая закутанную в плащ зловещую фигуру, направившую указующий перст на Библию.
- Я понимаю, Роберт, что ты скептик, но все же задумайся. Если в Библии нет никакого скрытого смысла, почему лучшие умы в истории - включая светил Королевского научного общества - изучали ее с таким рвением и усердием? Сэр Исаак Ньютон написал бесчисленное множество трактатов, пытаясь докопаться до истинного смысла Библии, и в их числе трактат 1704 года, где ученый признается, что ему удалось извлечь из священного текста научные факты!
Об этом Лэнгдон знал.
- Или возьмем сэра Фрэнсиса Бэкона, - предложил Питер. - Выдающийся ученый, которого король Яков нанял создать авторизованный перевод Библии, пришел к твердому убеждению, что в Писании зашифрован скрытый подтекст, и составил собственные шифры, которые изучаются по сей день. Тебе известно, разумеется, что Бэкон состоял в ордене розенкрейцеров и написал сборник «О мудрости древних». - Питер улыбнулся. - Даже поэт-иконоборец Уильям Блейк, и тот намекал, что надо читать между строк.
Лэнгдон догадался, какое стихотворение имеется в виду:
Мы смотрим в Библию весь день:
Я вижу свет, ты видишь тень. [11]
- Европейскими учеными дело не ограничилось, - ускоряя шаг, продолжил Питер. - Именно здесь, Роберт, в сердце зарождающегося американского государства, наши мудрые отцы-основатели - Джон Адамс, Бенджамин Франклин, Томас Пейн - в один голос предостерегали от буквального прочтения Библии. Томас Джефферсон, например, настолько был убежден в существовании скрытого смысла, что вырезал со страниц Писания все сверхъестественное и скомпоновал собственную Библию, «сокрушив искусственные нагромождения и оставив лишь подлинную основу».
Лэнгдон знал и об этом. Джефферсоновская Библия, издававшаяся до сих пор, сохранила всю спорную правку - например, в ней отсутствовало непорочное зачатие и воскресение Христа. Невероятный факт: в первой половине девятнадцатого столетия существовала традиция вручать Библию Джефферсона всем новоиспеченным конгрессменам.
- Питер, знаешь, это все очень интересно, и я понимаю, насколько велик был соблазн для ярчайших умов искать в Библии скрытые подтексты, но логика от меня все же ускользает. Любой лектор подтвердит: невозможно учить иносказаниями.
- Что, прости?
- Учителя учат, Питер. Мы изъясняемся прямо и открыто. Зачем же было пророкам - величайшим учителям в истории человечества - затуманивать смысл своих слов? Если они хотели изменить мир, к чему было шифровать откровения? Отчего нельзя было выразиться четко и ясно, чтобы все поняли?
