Жизнь и судьба Михаила Ходорковского - Наталья Точильникова

Теперь о свободе. Общество в четвертом состоянии просто не может быть менее свободным, чем в третьем.

Знаете, почему термояд не получается? Наверняка читали об этом.

Дело в том, что плазма обладает еще одним интересным свойством: ее очень трудно удержать в магнитной ловушке, убегает она. А для того, чтобы пошла управляемая термоядерная реакция, плазму (например, смесь дейтерия и трития) надо продержать при температуре 100 млн. градусов не менее 1 секунды. Не получается.

Общество в состоянии плазмы будет очень трудно подчинить».

Шел 2009 год. А с декабря 2010-го коллективные движения плазмы, управляемой с помощью «Твиттера», мы наблюдали во время арабских революций.

Прошел еще год. И в декабре 2011-го «Facebook» собрал стотысячный митинг на Болотной площади в Москве. А потом на проспекте Сахарова, и снова на Болотной.

Плазма пришла в движение.

Но вернемся в 2009-й. Публикации в «Новой газете» продолжались.

Ходорковский послал Борису Натановичу новую «заметку» о свободе и безопасности. Он пишет, что иногда ограничения личной свободы для усиления безопасности действительно необходимы, но «кроме объективных предпосылок необходимости изменений в понятии личной свободы существуют субъективные интересы бюрократии, толкающие в том же направлении. Причем велика вероятность, что и часть «объективных предпосылок» сформирована руками той же группы влияния, чтобы получить предлог для ограничения свободы».

Стругацкий отвечает, как Екклесиаст: «Мы привыкаем (и легко!) к самым продолжительным локальным войнам; мы привыкли к ежедневным голодным смертям в Африке; мы привыкли к авиакатастрофам и к тому, что уличный трафик убивает народу больше, чем серьезная война; очередной Чернобыль способен еще пока нас немного расшевелить, но сколько их еще понадобится на нашу голову – два-три? – чтобы и они приучили нас оставаться в общем равнодушными?»

«Что же касается нашей России с «ее догоняющим развитием» – вряд ли она скажет какое-либо новое слово в этих процессах, – пишет он. – Россия сейчас снова (в который уже раз!) на перепутье, беременна очередной бифуркацией, и такой пустяк, как ужесточение «мер безопасности» (абсолютно обыкновенное для нас действие, совершаемое практически неосознанно, автоматически, почти инстинктивно), не может играть сколько-нибудь существенную роль в ее политической жизни».

И задает свой вопрос: «Властвуют нами все-таки – аскеты или гедонисты?»

«Мы все-таки имеем дело с напуганными гедонистами, – пишет Ходорковский и замечает, что хорошо знает многих из них. – Им хочется жить по-настоящему хорошо, а не так, как членам ЦК КПСС, боявшимся у себя дома кондиционер поставить – «разговоры пойдут!». Причем что такое «жить хорошо», они знают прекрасно – спасибо глобализации. И они прекрасно понимают, что жить хорошо «там» им удастся только в том случае, если не слишком хулиганить «здесь», – потому что мир в последнее время уж очень прозрачный, ничего серьезного не скроешь. А жить хорошо «здесь» при до предела «закрученных гайках» внутри страны попросту невозможно – потому что усердно создаваемый миф «осажденной крепости» веселой жизни не способствует. Особенно если говорить о более или менее широком круге элиты и об их детях».

В общем, на Куршевель – одна надежда. Даже не на Страсбург.

Я люблю знаменитую строчку Бродского: «Но ворюги мне милее кровопийц». Для Путина и компании кровопийство, конечно, факультативно, если только иначе украсть нельзя.

Но противно-то как!

«А вот фашизм и сталинизм мне кажутся не настолько реальными угрозами, чтобы всерьез тратить на них силы, – пишет Ходорковский. – Более того, я считаю, что навязывание пропагандой этих малореальных угроз – отвлекающий маневр околовластной тусовки для продвижения идеи полуавторитаризма как «меньшего зла». Не настолько реальными по сравнению с «полуавторитарным застоем»».

«Я пессимист, это верно, – отвечает Борис Стругакий. – Но Вы – безусловный и неукротимый оптимист. Вы уверены, что власти предержащие управляются своим ratio , что они размышляют, что они следуют логике. Безусловно, они логичны, но – по-своему. Их логика опирается на совершенно другую, не знакомую нам с Вами парадигму. Они, разумеется, знают словосочетания «благо народа», «процветание страны», они сами охотно эти словосочетания употребляют, но вкладывают в них свой, особенный, сугубо личный смысл.

Они совершенно точно знают, что благо народа – это прежде всего ИХ личное благо, а их благо – это жесткая всеконтролирующая власть. Помимо этой власти и без этой власти народ пропадет, превратится в стадо неуправляемых и в конечном счете несчастных животных. Будет смута, а ничего хуже смуты они представить себе не в состоянии».

«Я убежден: никто в сегодняшней российской власти добровольно не стремится к положению изгоя, – пишет Михаил Ходорковский. – Это просто злые, обиженные подростки, которые могут быть опасны, но, скорее всего, вырастая, станут более-менее нормальными людьми».

История «PwC»

В мае «подростки», точнее их подручные, продолжили абсурдистское действо в Хамовническом суде. Обстановка изменилась. Во-первых, еще в апреле отключили трансляцию в зале для журналистов, где в первые дни процесса можно было следить за ним по мониторам. Во-вторых, в зале запретили фото и видеосъемку.

Однако нечто любопытное произошло даже в ходе «лахтинских чтений». Дело было в сентябре. На одном из заседаний речь зашла об аудиторе «ЮКОСа» – компании «Pricewaterhouse Coopers».

Прокурор Лахтин зачитал запросы следователя Каримова в «PricewaterhouseCoopers» о результатах аудиторских проверок «ЮКОСа». «На наши аудиторские заключения более полагаться не следует», – ответили аудиторы. Потом прозвучали письма аудиторов конкурсному управляющему Эдуарду Ребгуну, где «в связи с информацией следствия» они рапортовали об отзыве своих заключений по «ЮКОСу». Генпрокуратура тут же приобщила сии документы к делу в качестве доказательства обмана аудиторов [242] . То есть доказательством того, что данная женщина ведьма, служит мнение святейшей инквизиции.

«Именно после этих писем об отзыве заключений Каримов ТУТ ЖЕ снял с «PwC» уголовное дело! – заметил Лебедев. – Я полагаю, прокуроры позаботятся о здоровье подписантов этих писем – директора и представителя «PwC». Я жду их здесь. Фигурально выражаясь, я их раскатаю, как Тузик грелку, по тому, что они здесь написали. Ведь всему миру дали понять: не они следствию информацию о «ЮКОСе» предоставляли, а следствие им…»

История взаимоотношений Генпрокуратуры и «Pricewater-houseCoopers» настолько характерна для всего комплекса дел «ЮКОСа», что на ней стоит остановиться подробнее.

Но для этого нам придется вернуться немного назад – в 2006 год.

В декабре 2006-го арбитражный суд Москвы принял к рассмотрению иск налоговой инспекции, заявившей, что ЗАО «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» содействовало уклонению «ЮКОСа» от налогообложения. Налоговики требовали признать недействительным договор на оказание «ЮКОСу» в 2002 году аудиторских услуг как «сделку, совершенную с целью, противной основам правопорядка и нравственности».

Кроме того, компании были предъявлены налоговые претензии на 290 миллионов рублей и требование отдать в доход государства $480 тыс., полученные компанией за аудиторские услуги «ЮКОСу».

9 марта 2007 года в московском офисе «PwC» прошел обыск.

«Проходит встреча представителей правоохранительных органов с руководством компании», – дипломатично прокомментировала пресс-служба «PwC».

В тот же день стало известно, что МВД расследует дело об уклонении «PwC» от уплаты налогов. Главные подозреваемые – руководители компании.

20 марта арбитражный суд Москвы полностью удовлетворил иск ФНС по делу «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит». Аудит НК «ЮКОС» за 2002—2004 был признан незаконным.

15 июня компания «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» отозвала аудиторские заключения по отчетности «ЮКОСа» за 1996—2004 годы. Членам правления «ЮКОСа» направили письмо о том, что «аудиторские заключения PwC по «ЮКОСу» за 1996—2004 годы более не могут рассматриваться в качестве подтверждения достоверности финансовой отчетности «ЮКОСа»».

Причиной отзыва заключений аудиторы назвали сведения, полученные ими от Генпрокуратуры о том, что «ЮКОС» не предоставлял им для аудита необходимой информации.

«Они дневали и ночевали у нас. Совет директоров, управляющий комитетом всегда давали установку на то, что ничто в принципе не может быть от них скрыто. Я лично с Дагом Миллером (бывшим директором «PricewaterhouseCoopers»), которого считаю теперь подлым человеком, трусом и лжецом, проводил дни и месяцы перед началом каждого финансового года. Мы согласовывали с ним все действия. Я готов это подтвердить в любом суде», – потом, уже после освобождения, рассказал Василий Алексанян в интервью радио «Эхо Москвы».

10 июля 2007-го, менее чем через месяц после отзыва заключений, Высший арбитражный суд отменил решение о доначислении «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» налогов на сумму 290 млн. рублей и отправил дело в арбитраж Москвы на новое рассмотрение.