ремя Вспомнить. Хроники Метрополии. Часть 1 - Наталья Норд

Шепот морч стал едва слышен, когда Филиб ступил на дощатый настил. Оказалось, его там ждали.

― Борай? ― удивленно произнес Филиб.

Мальчишка стоял у края причала, босой, растрепанный, в расхлюстанной грязной рубашке. Он был весь на свету, под последним фонарем набережной. Борай неподвижно смотрел прямо на Филиба. Вид у него был мало сказать, что странный, - потусторонний. Никчемыш уже давно должен был, сося пальчик, нежиться в кровати в доме своего богатого покровителя, а не стоять перед изрядно удивленным бесовиком.

― Ты почему здесь, сбежал? ― спросил Филиб, силясь понять, как мальчишка смог его найти. Или не искал вовсе, и их встреча лишь случайность.

― Сбежал, ― эхом отозвался никчемыш, не сводя с собеседника тяжелого немигающего взгляда.

― От Орешка? ― нахмурился Филиб, делая шаг к Бораю. ― Говорил же тебе...

Следующий шаг он сделать уже не смог, ноги не послушались его. Филиб недоуменно опустил глаза, ожидая увидеть обмотанный вокруг лодыжек лодочный трос или лужу смолы, в которую он ступил по невнимательности. Но он увидел лишь свои собственные ноги с трясущимися коленями. Филиб рванулся, но ему только показалось, что он оторвал стопы от досок. Более того, у него закружилась голова, и он завалился назад, неуклюже сев на сырой причал. Он чувствовал боль и движение, но конечности не подчинялись ему. Сердце билось рывками, и Филиб стал задыхаться, от страха и нехватки воздуха.

― Что со мной? ― просипел он. ― Что?

Он обращался к морч, но те свистели и стрекотали в его голове, перебивая друг друга. Филиб обратил свой взгляд к никчемышу. Тот по-прежнему молча стоял в нескольких локтях от упавшего, не делая даже малейшей попытки помочь ему.

― Борай, ― прохрипел Филиб, вытягивая шею. ― Мальчик, помоги мне подняться.

― Поднимайся, ― равнодушно промолвил никчемыш.

Филиб рывком встал, поняв, что двигается не сам. Нечто управляло им, и он вихляво сделал несколько шагов. Спиной вперед. Почти у края причала непослушное тело замерло, опасно покачиваясь над водой. У Борая из левой ноздри прочертилась до самой губы кровавая дорожка. Филиб наконец понял.

― Это твоих рук дело, никчемыш! Ты творишь колдовство! Зачем ты это делаешь?

Борай выказал какие-то признаки оживления. Размазав рукой кровь по лицу, все сильнее струящуюся из носа, мальчик заговорил в обычной своей глуповатой манере, размахивая кулачками:

― Ласточка! Ты хочешь обидеть ласточку! ― заверещал он. ― Я знаю! Борай знает!

― Я не знаю никакой ласточки! ― крикнул Филиб, желая только одного - чтобы этот страшный сон прекратился. ― Я не знаю, о чем ты!

― Знаешь! Она любит Борая, а ты хотел ее поймать и убить! Я видел это по твоим глазам! И цумэии! Она красивая и добрая! Ты хотел ее убить тоже! Ты злой! Жестокий!

― Не понимаю! ― Филиб старался дышать ровно, надеясь на то, что Борай прекратит свое колдовство, чем бы оно ни было.

Доски под ним скрипели и прогибались. Руки плетьми висели вдоль тела, ноги в коленях стукались одна об другую. Филиб опять воззвал к духам, вплетая в молитву слова на бершанском. Морч не слушали его, они были возбуждены и суетливы, они над чем-то смеялись. Филиб похолодел, когда понял: они смеются над ним.

― Ты им больше не хозяин, ― почти ровно произнес никчемыш, успокаиваясь. ― Теперь они слушаются меня. Они так долго с тобой жили, что теперь знают тебя полностью. Они могут тобой двигать. Им это нравится.

― Этого не может быть, ― задыхаясь, забормотал Филиб. ― Ты не можешь приказывать морч.

― Могу, ― качнул головой Борай. Кровь с его подбородка закапала на доски. ― Я тебя остановлю. Твои...― он замялся, подбирая правильное слово, ― твои маленькие мертвые мне все рассказали. Ты хотел убивать хороших людей. Ты хотел...сделать плохие вещи с цумэии. Борай убьет одного плохого человека, чтобы он не смог принести вред многим хорошим людям.

― Кто ты такой? ― чувствуя, как холодный ужас заполняет то, что осталось от его души, еле слышно спросил Филиб.

'Он пастырь мертвых', ― отозвались духи. Они уже не смеялись, но Филиб чувствовал их любопытство. Им не терпелось проверить, на что способен их новый хозяин, такой сильный и могущественный. 'Глупцы, ― мысленно проговорил обреченный на гибель, цепляясь за последнюю надежду. ― Он не накормит вас так, как я'. 'А нам уже не нужна пища, ― равнодушно отозвались морч. ― Все изменилось. И он не хозяин нам. Он просто пастырь'.

― Глупцы, ― прошептал Филиб, отстраненно наблюдая, как небо дугой выгнулось перед его лицом и превратилось в пузырящуюся воду.

Его легкие еще не успели наполниться водой, когда сердце, словно сжатое невидимой рукой внутри тела, трепыхнулось несколько раз и затихло. Филиб еще несколько секунд слушал тишину, потом закончилась и она.

Глава 16. Инакоживущие

432 год от подписания Хартии (сезон поздней весны)

Мейри

― Ты что, пьяна?

Тайила подняла голову и охотно подтвердила:

― Да.

― Что ты пила?

― Сидддррр. И брэнди. Чуточку. ― Тай показала, какую именно чуточку, с трудом 'поймав' на столе круглую стопку.

― Четыре храма, тебя ни на секунду нельзя оставить одну. То покупаешь книжки почти по золотому за каждую, то напиваешься вдрызг.

― Я не напилась, ― Тай важно покачала головой, ― меня...ик...напили.

― Кто же?

― Одна очень милая...ик...женщина...пти-...пти-чка. Синяя, то есть, рыжая. Сначала она меня угостила, потом я ее и...ик.

― Синяя птичка? Ты теперь общаешься с падшими женщинами?

― Она не падшая, ― возмутилась Тай, тараща глаза, ― так, немного...упавшая. Но молодая и красивая.

― Угу. О чем же ты с ней говорила?

― Как о чем?! Ик. Мы говорили про любовь. Ты знаешь, она влюблена-а-а. В юношу-клиента. И о-о-очень страдает. А потом к ней подошел такой...бррр...неприятный тип...и она с ним ушла. А я не ушла, ик. Вот.

Мейри вздохнула и огляделась. Тай и Мейри успели за вечер наплясаться и наесться, благо в кошельке у чтицы звенело теперь гораздо приятнее. Большой деревянный склад, расчищенный на время Тан-Дана, был набит празднующими. В центре танцевали, а вдоль стен на переделанных из бочек столах подавались кушанья и выпивка. Люд здесь толпился соответствующий месту и времени - разнообразный. Счастье, что подвыпившую, разомлевшую девушку не заприметил никто более опасный, чем жаждущая компании шлюха.

― Пойдем отсюда. Мы занимаем стол, а ничего не заказываем.

― Пойдем, ― покладисто согласилась Тайила.