Тайник - Элизабет Джордж

— Не думаю, что могу вам серьезно помочь, — заметил Вард. — Как я уже говорил тому детективу, который звонил сюда раньше, я видел мистера Бруара только раз. Его предложение показалось мне интересным, но дальше посылки тех образцов дело у нас не зашло. Я ждал, не проявится ли он с чем-нибудь еще. И послал ему по имейлу пару новых фотографий домов, которыми занимаюсь сейчас на севере Сан-Диего. Вот и все.

— А какие образцы вы имеете в виду? — спросил Сент-Джеймс — То, что у нас тут есть, похоже на полный набор чертежей, я видел их только сегодня. Мы просматривали их с местным архитектором…

— Это и есть чертежи. Полный набор. Я собрал для него все чертежи одного спа-курорта, который сейчас строят здесь на побережье. Там все, кроме восьми с половиной на одиннадцать, толстая такая книжечка. Я сказал ему, что это поможет ему получить представление о том, как я работаю, прежде чем решать, обращаться ли ко мне с чем-нибудь еще. По-моему, странноватый способ знакомиться с архитектором. Но исполнить его просьбу было совсем не трудно, к тому же это экономило мне время на… Сент-Джеймс перебил его:

— Так вы хотите сказать, что в той посылке были не чертежи музея?

Вард засмеялся.

— Музея? Нет. Это дорогой спа-курорт, из тех, где помешанных на пластической хирургии типов с головы до ног обмазывают всякой всячиной. Когда он попросил меня предоставить ему образец моей работы, как можно более полный набор чертежей и рисунков, достать этот оказалось проще всего. Я сказал ему об этом. Я предупредил его, что, разумеется, к работе над музеем подошел бы совершенно иначе. Но он ответил, что его все устраивает. Пусть это будет что угодно, только от начала до конца, чтобы он мог понять, что перед ним такое.

— Так вот почему они не подписаны, — сказал Сент-Джеймс скорее себе самому, чем Варду.

— Верно. Это просто копии из моего офиса.

Сент-Джеймс поблагодарил архитектора и повесил трубку. Медленно опустился на край кровати и уставился на свои туфли.

В тот момент он чувствовал, будто летит вниз по кроличьей норе. Похоже, Бруар использовал музей как своего рода прикрытие. Но для чего? И еще один вопрос не давал ему покоя: был ли он задуман как прикрытие? И если да, то не мог ли один из потенциальных участников этого проекта — тот, чья судьба так или иначе зависела от его воплощения, — узнать об этом и отомстить Бруару за то, что тот превратил его в свое слепое орудие?

Сент-Джеймс сжал руками виски и потребовал от мозга разобраться во всем немедленно. Но Ги Бруар опережал его ровно на один шаг, как и всех, кто был связан с ним до убийства. И это сводило Сент-Джеймса с ума.

Записку, полученную от портье, он положил на подзеркальник, и, когда стал подниматься с кровати, она бросилась ему в глаза. Развернув бумажку, он увидел, что писала Дебора, и, судя по всему, в жуткой спешке.

«Чероки арестован! — нацарапала она. — Пожалуйста, приходи, как только получишь это».

Слово «пожалуйста» было подчеркнуто дважды, а ниже поспешно нарисована схема пути к дому королевы Маргарет на Клифтон-стрит, куда Сент-Джеймс направился, не мешкая ни минуты.

Он едва успел коснуться костяшками пальцев двери квартиры «Б», как на стук ответила Дебора.

— Слава богу! Как я рада, что ты здесь. Заходи, любимый.

Познакомься наконец с Чайной.

Чайна Ривер сидела на диване по-турецки, на ее плечах лежало покрывало, которое она прижимала к себе, словно шаль. Она сказала Сент-Джеймсу:

— Я уже не думала, что встречу вас когда-нибудь. Не думала, что…

Лицо ее исказилось.

— Что случилось? — спросил у Деборы Сент-Джеймс.

— Мы не знаем, — ответила она. — Полицейские не сказали, просто увели его, и все. Поверенный Чайны… ее адвокат… он поехал в полицию, как только мы ему позвонили, и от него до сих пор ничего не слышно. Но, Саймон, — она перешла на шепот, — по-моему, у них что-то есть, они что-то нашли. Что это может быть?

— Его отпечатки на том кольце?

— Чероки даже не знал о нем. Он его вообще не видел. Он удивился не меньше меня, когда мы пришли с этим кольцом в антикварный магазин и нам сказали…

— Дебора, — раздался с дивана голос Чайны.

Оба повернулись к ней. Вид у нее был явно нерешительный. И с таким же явным сожалением она сказала:

— Я… Как я могу…

Похоже, ей пришлось собрать все свои силы, чтобы продолжить:

— Дебора, я показывала это кольцо Чероки сразу, как только купила.

Сент-Джеймс обратился к жене:

— Ты уверена, что он не…

— Дебс не знала. Я ей не сказала. Мне не хотелось говорить, потому что, когда она показала нам это кольцо здесь, в квартире, Чероки промолчал. И вообще повел себя так, как будто не узнает его. Я не могла понять… ну почему он…

Разнервничавшись, Чайна принялась обгрызать кожу вокруг ногтя большого пальца.

— Он не сказал… а я не подумала…

— Они забрали его вещи, — сказала Дебора Сент-Джеймсу. — У него была большая сумка и рюкзак. Ими особенно интересовались. Их было двое — констеблей, я имею в виду, — и они спрашивали: «Это все? Больше у вас ничего нет?» А когда его увели, они вернулись и перерыли все шкафы. Под мебелью смотрели. И даже в мусорном ведре.

Сент-Джеймс кивнул. Он сказал Чайне:

— Я поговорю с детективом Ле Галле прямо сейчас.

— Кто-то спланировал все это с самого начала, — проговорила Чайна. — Рецепт прост: найти двух тупых американцев, которые никогда не были в Европе и даже за пределы Калифорнии не выбирались, разве что автостопом. Предложить им шанс, который подворачивается раз в жизни. Главное, чтобы звучало заманчиво, и не важно, если неправдоподобно, главное, чтобы наживку слопали. Вот мы и попались, голубчики.

Ее голос дрогнул.

— Нас подставили. Сначала меня. Теперь его. И будут говорить, что мы спланировали все это еще до отъезда из дома.

А как мы докажем, что это не так? Что мы даже не знали этих людей? Никого из них. Как мы это докажем?

Сент-Джеймсу не хотелось утешать подругу Деборы полагающимися в таком случае словами. По всей видимости, той доставляло странное удовольствие барахтаться в трясине несчастья вместе с братом. Однако суть была в том, кого видели свидетели накануне убийства и что нашли полицейские на месте преступления. К этому следовало прибавить также, кого арестовали и за что.

— Боюсь, в данном случае совершенно ясно, что убийца был только один, Чайна. За Бруаром в бухту шел только один человек, и на песке нашли отпечатки только одной пары ног.

Свет в комнате был плохой, но он увидел, как Чайна сглотнула.

— Тогда нет разницы, кому из нас предъявят обвинение. Мне или ему. Хотя очевидно, что мы были нужны здесь вдвоем, чтобы кто-нибудь из нас наверняка оказался убийцей. Все было запланировано заранее и расписано как по нотам. Вы же понимаете, правда?

Сент-Джеймс молчал. Он понимал, что кто-то очень хорошо все продумал. Он понимал, что преступление не было совершено под влиянием момента. Однако понимал он и то, что, насколько можно было судить по открывшимся обстоятельствам, о поездке американцев — потенциальных козлов отпущения — на Гернси знали только четверо: Ги Бруар, которому они должны были доставить чертежи, адвокат, нанятый им в Америке, и брат и сестра Риверы. Но Бруар был мертв, адвокат — вне подозрений, значит, спланировать убийство мог только кто-то из Риверов. Он или она.

Он осторожно начал:

— Проблема в том, что, по всей видимости, никто не знал о вашем приезде.

— Кто-то должен был знать. Ведь вечеринка была организована заранее… в честь музея…

— Да. Понимаю. Но похоже, Ги Бруар заставил людей поверить в то, что проект, который он избрал, принадлежит Бертрану Дебьеру. А это приводит нас к заключению, что ваш приезд и ваше пребывание в Ле-Репозуаре стали сюрпризом для всех, кроме самого Бруара.

— Но он наверняка кому-то сказал. У любого человека есть кто-то, с кем он может быть откровенен. Как насчет Фрэнка Узли? Они ведь были друзьями. Или Рут? Мог же он сказать родной сестре?

— Не похоже. И даже если сказал, то зачем ей…

— А зачем нам? — Чайна повысила голос- Да ладно вам! Он сказал кому-то о нашем приезде. Если не Рут или Фрэнку, то кому-то еще… Кто-то знал. Я говорю вам, кто-то знал.

Дебора обратилась к Сент-Джеймсу:

— Он мог сказать миссис Эббот. Анаис. Той женщине, с которой у него были отношения.

— А она разболтала дальше, — подхватила Чайна. — Если так посмотреть, то знать мог кто угодно.

Сент-Джеймсу пришлось признать, что такая возможность не исключена. И даже вероятна. Но главную проблему это не решало: пусть Бруар сообщил кому-то о скором приезде американцев, но зачем ему понадобились фальшивые планы, которые они с собой привезли? Ведь Бруар представил всем акварельное изображение здания как проект будущего музея, хотя сам прекрасно знал, что ничем подобным он не является. Отсюда вопрос: если Бруар поделился с кем-то новостью о приезде Риверов, то сообщил ли он этому человеку о том, что чертежи, которые они везут с собой, сплошная липа?