еще больше само собой понятно, что не нужно употреблять совершенно определенное выражение «
все» там, где дело идет о чем-то еще совершенно неопределенном. – Мнением пущено вообще в обращение так несказанно много превратных и ложных представлений и оборотов речи о народе, государственном строе и сословиях, что было бы напрасным трудом приводить, выяснять и исправлять их здесь. Представление, которое обыденное сознание ближайшим образом имеет о необходимости или полезности содействия сословий, состоит преимущественно в том, что депутаты, выходящие из народа, или даже сам народ
лучше всего понимает, что́ служит ему на пользу и что у них имеется не подлежащая никакому сомнению воля к осуществлению этого наилучшего. Что касается первой половины этого представления, то вернее как раз то, что народ, поскольку это слово обозначает особенную часть членов государства, представляет собою ту часть,
которая не знает, чего она хочет. Знание того, чего хочешь, и тем более того, чего хочет в себе и для себя сущая воля, разум, есть плод глубокого познания и проникновения, которое именно и не есть дело народа. – Гарантией всеобщей пользы и публичной свободы, заключающейся в наличии сословий, мы признаем после некоторого размышления не особенное разумение последних, ибо высшие государственные чиновники необходимо обладают более глубоким и обширным пониманием природы учреждений и потребностей государства, так же как и большей сноровкой и привычкой к государственным делам, и
могут помимо сословий делать наилучшее, как они и на самом деле должны постоянно делать наилучшее при наличии сословных собраний; эта гарантия заключается частью в дополнении разумения высших чиновников разумением депутатов, сказывающемся преимущественно, когда дело касается образа действия чиновников, стоящих более далеко от взора высшей власти, и в особенности, когда дело касается более настоятельных и специальных потребностей и специальных недостатков, конкретно предносящихся умственному взору депутатов; частью же эта гарантия заключается в том предвидимом порицании многих, и порицании как раз публичном, которое уже наперед заставляет вникать возможно лучше в дела, а также в предлагаемые проекты, и вести дела в соответствии лишь с чистейшими мотивами. Это понуждение оказывает свое действие также и на самих членов сословий. Что же касается особенно
доброй воли сословий к осуществлению всеобщей пользы, то мы уже заметили выше (§ 272), что предположение, будто правительство руководится злой или не столь доброй волей, характерно для воззрения черни и вообще для точки зрения отрицания. Это предположение, если ответить на него в такой же форме, влечет за собой ближайшим образом обвинение, что так как сословия берут свое происхождение от единичности, частной точки зрения и особенных интересов, то они склонны пользоваться своей деятельностью для того, чтобы отстаивать за счет всеобщих интересов единичность, частную точку зрения и особенные интересы, тогда как, напротив, другие моменты государственной власти уже сами по себе стоят на точке зрения государства и посвящают себя всеобщим целям. Что касается, следовательно, вообще
гарантий, которые якобы представляют собою в особенности сословия, то каждое другое государственное учреждение разделяет с ними честь быть гарантией публичного блага и разумной свободы, и между ними имеются такие учреждения, которые, как, например, суверенитет монарха, наследственность трона, судопроизводство и т. д., содержат в себе эту гарантию в гораздо большей мере. Настоящего определения понятия сословий следует поэтому искать в том, что в них субъективный момент всеобщей свободы, собственное разумение и собственная воля той сферы, которую мы назвали в этом произведении гражданским обществом,
получает существование в связи с государством. Что этот момент есть определение идеи, развитой до целостности, и что этой внутренней необходимости нельзя смешивать с внешними необходимостями и полезностями, – это здесь, как и всюду, вытекает из философской точки зрения.
Прибавление. Отношение правительства к сословиям не должно быть по существу враждебным, и вера в необходимость этого враждебного отношения есть печальное заблуждение. Правительство не есть партия, которой противостоит другая партия, так что каждая из них должна путем борьбы добиваться многого, тянуть к себе, и если государство оказывается в таком положении, то это – несчастие, и такое положение не может быть признано здоровым состоянием. Налоги, на которые сословия соглашаются, не должны, далее, рассматриваться как подарок, который преподносится государству; они отпускаются для блага самих отпускающих. Настоящее значение сословий заключается в том, что государство благодаря им проникает в субъективное создание народа и начинает принимать в нем участие.
§ 302
Рассматриваемые как опосредствующий орган, сословия стоят между правительством вообще, с одной стороны, и распадающимся на особенные сферы и индивидуумы народом – с другой. Их назначение требует от них наличия как чувства и умонастроения государства и правительства, так и интересов особенных кругов и отдельных лиц. Вместе с тем это положение имеет значение общего с организованной правительственной властью опосредствования, благодаря которому ни власть монарха в качестве самой отдаленной не кажется изолированной и потому только насилием властелина и произволом, ни особенные интересы общин, корпораций и индивидуумов не изолируются или не доходят до того, чтобы, – это еще хуже, – представлять собою массу и толпу, не доходят, следовательно, до неорганического мнения и воления, не становятся лишь массовой силой, противополагающей себя органическому государству.
Примечание. Одна из важнейших логических истин состоит в том, что определенный момент, который, выступая как противоположность, занимает положение крайнего термина, перестает быть таковой и оказывается органическим моментом благодаря тому, что он вместе с тем есть также и средний термин. В отношении рассматриваемого здесь предмета подчеркнуть эту сторону тем более важно, что одним из очень часто встречающихся, но в высшей степени опасных предрассудков является понимание сословий главным образом в аспекте противоположности к правительству, – точно это и есть существо их положения. Органическим, т. е. воспринятым в целостность, сословный элемент показывает себя лишь посредством своей функции опосредствования. Благодаря этому сама противоположность низведена на степень видимости. Если бы эта противоположность, поскольку она имеет свое проявление, касалась не одной только поверхности, а была бы действительно субстанциальной противоположностью, то государство шло бы навстречу своей гибели. – Признаком того, что антагонизм не носит такого характера, служит по природе вещей то обстоятельство, что антагонизм возникает тогда, когда объектами этого столкновения оказываются не существенные элементы государственного организма, а более специальные и безразличные вещи, и страсть, которая все же связывается с этим содержанием, превращается в партийную борьбу за чисто субъективный интерес; например, за высшие государственные должности.
Прибавление. Государственный строй есть существенно система опосредствования. В деспотических государствах, где существуют лишь князья и народ, последний действует, когда он действует, лишь как разрушительная масса, выступающая против организации. Но, выступая органически, масса добивается осуществления своих интересов в соответствии
