Свобода и Магия - Максим Вишневенко

его и, извинившись, протянул пергамент, на котором было написано послание, своей начальнице.

— Всегда знала, что ты анимаг в почтовую сову, — пошутила та, принимая послание.

— Что-то срочное? — де Ноай внимательно посмотрел на юношу. Тот кивнул.

— Абрабанели сбежали из под стражи? — весело произнёс Тома́, пока Кристина вчитывалась в строки послания и постепенно бледнела, а желваки на её скулах начали играть.

— Нет, с ними всё в порядке, — помотал головой Поль.

— Кристина, что-то случилось? — де Ноай внимательно смотрел на перемены в лице девушки.

— Шарите́, - она дочитала и поджала губы, потом подняла глаза на остальных, её лицо было взволнованым, — Если ни у кого нет ничего, что можно ещё сказать, то объявляю заседание закрытым. Энцо, прошу остаться, мы обговорим наши дальнейшие дела.

Ламбер кивнул и остался на своём стуле, остальные же стали медленно подниматься со своих мест и неспеша уходить из зимнего сада.

1 — Редингот — разновидность костюма для занятий верховой ездой, представлявшая из себя нечто среднее между пальто и длинным сюртуком с прямыми полами и шалевым воротником.

Глава XXIX. Шарите́

(18 августа)

— И что ты предлагаешь со всем этим делать? — Свят Вениаминович откинулся в кресле, которое жалобно заскрипело под его весом. На базе он занял кабинет Куприянова, а габариты их тел несколько отличались, и не в пользу начальника военных консультантов.

Михаил пожал плечами и перевёл взгляд на стену, где Салтыков распорядился убрать всё, что висело здесь при прежнем хозяине кабинета и повесить вещи из его кабинета. Сейчас среди небольших фото в рамках взгляд главы аналитиков зацепился за потрёпанную выцветшую карточку, где стояло несколько молодых людей в странного покроя чёрных мантиях, отороченных мехом. Рядом с людьми был крупный мужчина — ни дать ни взять, комплекции самого Свята Вениаминовича.

Михаил не знал, что ответить на вопрос начальника, потому просто изучал эту фотографию в надежде, что озарение наступит. Но оно всё не приходило, Салтыков курил трубку и с каждым мгновением всё больше мрачнел. За окнами барабанил по-осеннему противный дождь.

— Они ничего не подскажут, их и нет уже давно, — глава W&C проследил взгляд своего подчинённого и произнёс это с какой-то грустью.

— А были бы, подсказали бы? — ответил тот, устало усмехнувшись.

— Нет, сказали бы, что своей головой надо жить, — Свят Вениаминович выпустил большое облако дыма из трубки.

— У нас два противника и разбросанные по Германии силы.

Салтыков кивнул.

— Командира нет, союзники сами просят о помощи…

— Союзников скоро прижмёт кайнцауберская общественность, война в магическом сообществе перекинулась на простых людей, — он покачал головой и сам посмотрел на фотокарточки, — Это нехорошо.

— Может, наоборот? — посмотрел на него Михаил, — Общий враг сплачивает.

— Этого общего врага немцы сами и пригласили, как говорится, кто ж знал?

— Когда-то они были такими же варварами для Римской империи, — усмехнулся Романов, — Теперь они сами стали Римской империей.

— Кстати, про Римскую империю, — Свят Вениаминович снова посмотрел на фотографии, — Как ты думаешь, зачем два маленьких мальчика нашим друзьям из Аненербе?

— А при чём здесь Рим? — не понял начальника Михаил.

— Ну, я вот о чём подумал, — Салтыков снова выпустил облако дыма из трубки, — Есть легенда, что магическую силу германской земли и магов, рождённых на ней, особенно чистокровных, питает событие двухтысячелетней давности. Огромная гекатомба[1], в которой пролились реки романской крови, а земли за Рейном навсегда избавились от тени имперского орла, — он усмехнулся, — Ну, почти навсегда, до Оттона I примерно.

— И как это связано с Аненербе и мальчиками из рода Мирбахов? — глава аналитиков скептично смотрел на начальника.

— Да чёрт его знает, — хмуро пробасил тот, пыхнув трубкой, — Но я слышал, что турки интересовались холмом Калькризе. И двумя мальчиками, которых уже пытались им доставить наши друзья с гнутыми крестами.

— А где слышал? Мне просто интересно.

— А ты думаешь, что только турки и фашисты умеют с осведомителями работать? — голос Салтыкова стал тише и больше походил на заговорщицкий шёпот.

— Я надеялся, — максимально искренне ответил Романов.

— Да в любом случае не густо, в нашей текущей ситуации это ничто. Аненербе нет смысла проводить какой-то новый ритуал на Калькризе, их и так питает эта сила.

— А наши немецкие наниматели знают об этом? — вдруг осознал Михаил, — Ну, про вот этот интерес.

— Не-а, — Свят Вениаминович хитро ухмыльнулся.

— А Москва знает?

— Конечно, — ухмылка главы W&C стала максимально хитрой и ехидной.

— И что нам с этим делать?

— Ждать, — пожал плечами Салтыков, — Москва пришлёт на место Куприянова специалиста, меня заверили, что это формальность, и что он будет заниматься поиском детей, — он поймал удивлённый взгляд подчинённого, — Да, ты не поверишь, но наши работодатели заинтересовались пропажей детей, и двух месяцев не прошло.

— Видимо, игра перешла на новый уровень, — пробормотал тот.

— Очень на то похоже, — кивнул его начальник, — Только это нам пока никак не поможет. Давай решать насущные вопросы.

— Ну, на нас явно не сунутся турки, они сегодня заняты.

— Нет, они явно осознали, что взорвав наш офис, они создали нам проблем, но не более. Три их базы в наших руках.

— Шваниц предложил перевезти всё к нам на базу.

— Что, уже осознал проблему?

— Из под Берлина-то мы быстро проведём колонну, — поиграл желваками Михаил, — А вот Тюрингия уже проблема. А Саксония ещё больше проблема.

— Я поговорю с ребятами Игната, чтобы они поучаствовали, — Свят Вениаминович вытряхнул трубку и стал снова её набивать, — Мне не откажут.

— Аненербе может к нам сунуться, — Романов снова посмотрел на фото на стене.

— Места у нас тут много, — глава W&C по-прежнему деловито забивал табак в трубку, — Тюрингия далековато, я жду разрешения на свободный проезд от властей. Это облегчит нам дорогу.

— Примерно час на сбор и разговоры, ещё примерно часа три до Саксонской Швейцарии… — рассуждал глава аналитиков, — Не раньше, чем после полудня пойдёт колонна оттуда.