Отрок - Евгений Красницкий

— А целиться как?

— Приложи к плечу, левый глаз зажмурь, а правым смотри вдоль болта… Да куда ты, лошадь убьешь!

— Я не в лошадь, вон пень возле дороги. О! гляди-ка, попал!

Илья уважительно оглядел оружие и вернул его хозяину.

— Вот, а если у всех обозников по такому будет?

Обозник хитро ухмыльнулся, расправил свои могучие усы и выдал вердикт:

— Хе-хе, тогда бы из той бочки вообще решето сделали!

— Я же о деле говорю, — обиделся Мишка — ты что думаешь: если пацан, так только глупости болтать могу?

— Не, пацан пацану рознь. Ты, Михайла, пацан умственный, книги, говорят, читаешь. Да вот незадача: сколько такая вещь стоит? Обозники народ не богатый.

— Обоз и из сотенной казны вооружить можно, для дела же, не для баловства. И себя защитите, и сотню, при случае сзади прикроете.

— А Пинька-десятник потом будет трепать, что Корней, это придумал, чтобы сотенные деньги сыну отдать. Самострелы-то Лавруха делать будет!

— И что? Никто Пимену пасть не заткнет?

— Он десятник, и подпевал у него много, всем пасть не заткнешь.

— Наплевать! — Уверенно заявил Мишка. — После первого же похода сами заткнутся.

— Может и заткнутся, а только…

— Что?

— Смотри. — Илья указал рукой куда-то вдоль обоза. — Вон твой дядька Лавр вперед поскакал и Тихон с ним. Знаешь зачем?

— Дорогу проверить? — Попробовал угадать Мишка.

— С заводными конями?

— Тогда не знаю.

— А ты, Афоня?

— Если с заводными конями, то далеко поехали. Как бы и не в Ратное. — Ответил Афанасий и тут же удивился: — Только зачем?

— Эх, не ходили вы с обозом, ребятки! Народишко-то из городища для себя припас взял, а для скотины много ли увезешь? До первой травы — месяца полтора. Чем скотину кормить? Сено в Ратном сразу в цене подскочит. Они и поехали, чтобы заранее корма прикупить, пока никто ничего не знает. Как мы доедем, так к сену и другому корму для скотины, не подступиться будет. Я вот тоже подзаработаю. Летом не поленился, так что лишнее сенцо есть, а баба моя без меня не продаст. Теперь понял, Михайла?

— Не очень.

Мишка насторожился, что-то в рассуждениях обозника ему не понравилось.

— Кто поехал? — Начал объяснять Илья. — Сын сотника и племянник Луки, почитай старшего из десятников. Вот Афоню бы отпустили? Да ни в жизнь! И все все видят, потом разговоры пойдут: мол, пользуются своей властью, а простым людям объедки оставляют. То же и с самострелами будет, если сотенные деньги твоему дядьке перепадут. А такие разговоры копятся, копятся, а потом… всякое может быть.

— Теперь понял. — Мишка утвердительно кивнул Гловой. — Но если на болтунов оглядываться, ни одно дело как следует не сделаешь.

— Ты — внук сотника, тебе виднее…

"И умолк мой ямщик, а дорога… не помню, как там дальше. Замолчал Илья, нахохлился, как воробей. Вот оно — социальное расслоение когда-то единой общины. И совершенно бесполезно объяснять, что к приходу такой толпы в селе надо подготовиться, и посылать для этого рядовых ратников совершенно бесполезно — не умеют они такие вопросы решать. Там, конечно, староста есть, но у деда и Луки самые большие доли в добыче. У деда, потому что сотник, а у Луки, потому что почти весь десяток состоит из родственников. А еще они не только воины, но и управленцы — умеют смотреть вперед и вычленять главные проблемы. Проинструктировали своих людей и послали готовить село к приему полона.

А Илья с Афоней, мужики, конечно, хорошие, но о таких вещах даже не задумываются. Афоне, хочешь не хочешь, а придется хотя бы азам управления учиться, иначе ничего путного у него с холопами не получится. А Илья… жаль мужика, но от него начинается социальный слой «низов» феодального общества. Сам-то он, отнюдь, не дурак, на самый низ не свалится, но дело в принципе. А Афоня — предтеча того, что будет называется рыцарством, или шляхтой, или, позднее, дворянством. Нижний уровень, верхнего слоя. Поучить его, что ли? Все равно делать нечего".

— Афанасий, а что ты с холопами своими делать будешь? — Спросил Мишка.

— Их сначала заиметь надо. — Мрачно отозвался Афоня.

— Я же обещал!

— Мало ли, что ты обещал! Ты не обижайся, Михайла, но сотник решение десятника отменяет редко, почти никогда. Десятнику виднее…

— А мне виднее, что обещать! Я — Лисовин, и слово сказано!

— Хе-хе…

— Что смешного, Илья? — Мишка резко обернулся к вознице, но тот уже успел отвести глаза.

— Да так… ничего. Не смеюсь я, кашлянул.

Мишка снова повернулся к Афоне.

— Так что, Афанасий? У вас раньше, когда-нибудь, холопы были?

— Были… давно. Дед рассказывал, я не помню.

— Значит, не умеешь. — Сделал вывод Мишка.

— Чего там уметь-то?

— Людьми управлять. Это — тоже ремесло, уметь надо или учиться, если не умеешь. Так что ты с ними делать станешь?

— Ну, чего? Это… работать заставлю.

— Это понятно, на то и холоп, чтобы работать. А как? Ну, вот представь себе: вытянул ты жребий, указали тебе холопскую семью, которая тебе по жребию выпала. Подходишь ты к ним. Мужик, баба, детишки. С чего начнешь? Какие слова самые первые скажешь?

— Э… На подворье поведу.

— Есть, где поселить?

— На сеновале можно, еще пристройка есть, но холодная… в сенях… там тоже холодно. Летом-то построимся, а сейчас. Да-а-а, в избе всем тесно будет…

— А если детишки малые совсем?

— А как же тогда? Едрит твою… — Илья полез всей пятерней скрести в затылке. — Я и не думал.

— На первом же шагу и споткнулся. Ты как, тоже думаешь, что Лавр с Тихоном сено скупать поскакали?

— Народищу-то разместить… — Обалдело протянул Афоня. — Да куда же мы их всех денем?

— Корней с Лукой уже придумали, для того людей и послали, чтобы все приготовить, а у тебя еще дня два на раздумья есть, быстрее-то не доберемся.

Илья тут же встрепенулся:

— Э! Так я что, на сене-то не подзаработаю?

— Заработаешь, — успокоил Мишка — но сено — не главное.

— Это хорошо. — Илья довольно улыбнулся. — Слышь, Афоня, у тебя в пристройке пол земляной?

— Земляной, а что?

— Так они же по-старинному жить привыкли: пол — земляной, вместо печки — очаг. Натаскаешь камней для очага, полати можно там сделать?

"Даже и не подумал извиниться за то, что на деда наклепал… Все как ТАМ — в каждой курилке Совет министров и Генеральный штаб одновременно, и обязательно: все начальство — либо идиоты, либо сволочи… Правда, бывает и обожествляют, но зато как потом матерят! Того же Сталина вспомнить…".

Афоня, между тем, продолжал строить планы:

— Я им еще пару лавок поставлю, стол есть, поломанный правда, но починим! Полки там есть, дверь плохо закрывается, ну это сделаем… для скотины место есть, дрова… пока хватит… постели у них свои…

— С жильем, значит, решилось. — Утвердил Мишка.

— А? — Афоня даже не сразу понял вопрос. — Ага, решилось!

— Тогда думай: с чего разговор начнешь.

— Э… Спрошу как зовут.

— А поздороваться?

— С холопами?

— А они — не люди? Вот тебе первая заповедь: если с человеком вести себя, как со скотиной, то и он себя вести будет по-скотски. Тебе это надо?

Илья опять не удержался, чтобы не съязвить:

— Хе-хе, гляди, Афоня, заповеди! Как в Писании!

— А ты как думал, Илья? — Тут же подхватил идею Мишка. — Десять заповедей указывают, как люди жить должны, что можно, что нельзя, что хорошо, что плохо. Это и есть управление. Какая, к примеру, первая Заповедь?

— Это самое… — Илья задрал бороду к небу и задумался. — Кажется, "Не убивай!".

— Неверно, а ты, Афанасий, как думаешь?

— Чего ты, как поп? Не помню я.

— А подумать? — Не отступался Мишка. — Тебе теперь много думать придется: и за себя, и за холопов, а в Заповедях Господних все, что нужно для управления, есть!

— Ну, кажется, не молись другим богам… вспомнил! Не сотвори себе кумира, не делай изображений… и не поклоняйся им. Вот!

— Почти правильно! Начинаются Заповеди со слов: "Я Господь, Бог твой". А дальше уже говорится о том, как людям с Богом жить. Не сотвори себе кумира, не поминай имя Божье всуе. И наказание за неповиновение: "Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого колена".

А потом, сразу же, про поощрение послушных: шесть дней работаешь, а седьмой день отдыхаешь. Так и ты, сразу же должен дать понять, что хозяин ты и все зло и добро будет от тебя. Про добро — обязательно, человек должен какой-то свет впереди видеть, и хоть на какую-то выгоду рассчитывать.

— Что, так и говорить? Я твой хозяин, если что — накажу, а если… — Афоня озадачено захлопал глазами. — А про добро-то чего сказать?

— Про одно и то же можно разными словами говорить! Сначала поздоровайся, покажи, что ты к ним не как к скотине относишься. Потом назови себя, чтобы сразу было понятно, кто ты такой. Как в заповедях: "Я Господь, Бог твой". Так и ты, например: "Я Афанасий…". Как тебя по батюшке?