Лукан. Конец - Адриана Бринн

нас искусство. Искусство, созданное прекрасной и измученной душой. На стене висят картины, а посреди комнаты стоят две статуи. Его интерпретация Афродиты и еще одна. Мне любопытно посмотреть, что он создал, и когда мы доходим до статуи, я теряю дар речи.

— Вау. — Я выдыхаю, когда Роман замирает рядом со мной. Он ничего не говорит, пока мы оба с благоговением смотрим на шедевр, стоящий перед нами.

Роман.

Прямо перед нами стоит детская статуя римского солдата. Она сделана из стали с золотой краской, стекающей по лицу и доспехам. Маленький солдат во всем похож на моего сына. От роста до красивого лица. Лукан сделал статую для моего сына.

Для нашего сына.

Она прекрасна, и по выражению лица Романа я вижу, что он тоже так считает.

— Это я. — Он говорит, все еще глядя на свою статую.

Надпись на табличке: Роман/Лукан Мэдден

Материалы: Сталь и акриловые краски.

Заметка от художника: Для моего сына. Мальчику, состоящему из всего хорошего, с золотым сердцем и стальным умом.

Он больше не использует свой псевдоним.

Как и во все предыдущие разы, я чувствую его раньше, чем вижу.

Волоски на моей шее встают дыбом, а по телу пробегают мурашки. Даже в разлуке я могу чувствовать его так же, как и тогда, когда он рядом со мной. Он укоренился в моем мозгу, моей душе и моем сердце.

Он велел прийти к нему.

Что, если он нашел другую?

Что, если он больше не чувствует того же самого?

Что, если я упустила свой шанс?

Все эти мысли проносятся у меня в голове, заставляя чувствовать себя неуверенно.

Черт.

— Папа! — Роман кричит так громко, что все в галерее останавливаются и смотрят в нашу сторону. Хорошо, что мой мальчик так взволнован встречей с Луканом, и я благодарна за то, что он его задержит. Я могу успокоить свои нервы и колотящееся сердце.

Ты можешь сделать это.

Он любит тебя.

Ты любишь его.

Следуй за своим сердцем, солнышко.

Слова обоих моих родителей остаются со мной, когда я стою перед любимым мужчиной с надеждой, что у нас есть еще один шанс.

Шанс сделать все правильно.

Чтобы дать Роману лучшее.

Мы тоже этого заслуживаем.

Я настолько погрузилась в свои мысли, что почти не заметила недоуменного выражения лица Лукана. Я смотрю на его лицо и вижу удивление и столько эмоций в его глазах. Он падает на колени, как только видит, что Роман бежит к нему так быстро, как только может. Момент, когда Роман оказывается в объятиях своего отца, я буду хранить вечно.

Я думала, что те дни, когда я рассказала им обоим друг о друге, я никогда не забуду, но я ошибался. Ничто не сможет превзойти этот день. День, когда они оба впервые почувствовали безусловную любовь родителя и ребенка.

Отцом Лукана был самый худший из людей.

У Романа будет все самое лучшее.

Полный круг.

Они крепко обнимаются, не собираясь отпускать друг друга.

— Привет, дружище. — Голос Лукана звучит грубовато, но за этими словами столько любви. — Я так счастлив. — Я вижу это. Он тоже хорошо выглядит. Под глазами нет темных кругов, борода исчезла, и он выглядит сильнее.

Здоровее.

Такой чертовски красивый.

Такой он.

— Ты рад, что я здесь, или ты рад, что ты мой папа? — Роман спрашивает скептически, но с ухмылкой на своем пухлом лице.

Лукан крепко обнимает его и смеется над выходками сына.

— И то, и другое. Я чертовски счастлив, что я твой папа.

— Ты сказал плохое слово. — Роман улыбается мне и делает хватательные движения руками. — Он должен мне доллар, мамочка.

Я смеюсь, потому что знаю, что будет дальше.

Я лезу в сумку и достаю его дорожную копилку.

Да, именно так.

Копилка для путешествий, которую он заставляет меня носить с собой повсюду, потому что говорит, что у взрослых людей грязные языки, и они сделают его богатым.

Мой маленький предприниматель.

Лукан снова смеется, а затем тянется к заднему карману джинсов и достает бумажник.

Я тоже обратила на это внимание. На нем джинсы и туфли. Ничего

экстравагантного. Так же, как он одевался, когда мы только познакомились.

До костюмов.

— Вот, mio bambino66. — Лукан протягивает Роману пару свежих долларовых купюр, и мой мальчик, не задумываясь, хватает их и засовывает в маленькую копилку. Копилка не может принять еще один доллар, потому что она переполнена. У его дяди Лоренцо самый грязный язык, и он не собирается прекращать ругаться при моем сыне.

— Что нужно сказать, Роман? — Мой мальчик смотрит на меня и демонстрирует отцу свои манеры. В конце концов, я воспитываю джентльмена.

— Спасибо. — Он тихо говорит, прежде чем вернуть мне свое состояние, чтобы я могла хранить его в безопасности.

— Не за что, сынок. — Говорит Лукан, разбивая мне сердце самым радушным образом. Я приветствую эту боль, потому что она самая приятная. Он есть у моего сына, и неважно, что произойдет с нами.

Лукан встает с колен и поднимается во весь рост.

Он стоит уверенно и возвышается над нами.

— О, я забыл. — Говорит Роман, заставляя нас обоих рассмеяться. Это не то, что мы планировали, но это реальность, и это делает ее еще более особенной. — Вот!

Вот так.

Назад пути нет.

Тонуть или плыть.

Роман протягивает отцу бумаги, которые он сжимал в своей маленькой ладошке весь вечер. Они уже помялись, и я вижу небольшое шоколадное пятно от джелато, которое мы съели перед входом в галерею.

Он не выпускал бумаги из рук.

Только после того, как он увидел своего супергероя.

Лукан смотрит на бумаги, которые теперь у него в руках, а затем на меня. Я ободряюще улыбаюсь ему, чтобы развеять его беспокойство.

Он заслужил это.

Они оба.

Я вижу момент, когда до него доходит важность этих бумаг, потому что его глаза слезятся. Мои тоже. Он читает их, и мы втроем стоим в тишине, пока он не заговорит.

— Спасибо. — Он говорит это с таким счастьем и обожанием. Я не знаю, обращается ли он ко мне или к Роману, но это неважно.

Он заслуживает волшебства.

И у нашего сына его очень много.

— Тебе нужно только расписаться, и твое имя будет внесено в его свидетельство о рождении. — Шепчу я, но он не смотрит на меня. Он продолжает смотреть на бумаги с ходатайством о внесении его имени в свидетельство о рождении Романа, как будто все это может быть сном. Как будто все это не реально, и он