Государство страха - Майкл Крайтон

— Или Техас. Всем, кого я знаю, просто плевать на Техас, — сказала Энн.

— Ну, вот и приехали, — насмешливо заметил Кеннер. — Покройте панелями десять процентов от площади Техаса, и дело в шляпе. Хотя, — добавил он, — возможно, Техас предпочтет сначала покрыть этими самыми панелями Лос-Анджелес.

— Вы все шутите…

— Ничуть, уверяю вас. Давайте-ка лучше остановимся на Неваде. Там все равно сплошная пустыня. Но мне крайне любопытно узнать о вашем личном опыте в использовании альтернативной энергии. Что вы можете сказать о себе, Энн? Вы уже пользуетесь альтернативными источниками?

— Да, представьте себе. Вода у меня в бассейне нагревается от солнечных батарей. А служанка ездит на машине-гибриде.

— А у вас какая машина?

— Ну, довольно большая. Надо возить ребятишек и все такое.

— Большая? Какая модель?

— Вообще-то я езжу на джипе… Иногда.

— Ну а какая энергия используется в доме? Наверняка электричество получаете от заряженных солнцем батарей, да?

— Э-э… я как-то пригласила консультантов, посоветоваться. Только Джерри, это мой муж, сказал, что установка всех этих устройств обойдется слишком дорого. Но я не теряю надежды переубедить его. Вода, она, знаете ли, и камень точит.

— Ну а бытовые электроприборы?

— Все до одного фирмы «Энерджистар». Все до единого. Очень экономичны.

— Это хорошо. Ну а семья у вас большая?

— У меня двое сыновей. Семи и девяти лет.

— Замечательно. И дом большой?

— Ой, точно не скажу.

— И все-таки? Сколько квадратных футов?

Миссис Гарнер смутилась.

— Да ладно, шут с ним, скажи ему, Энн! — ухмыльнулся Брэдли. — Дом у нее чертовски здоровенный! Должно быть, десять-пятнадцать тысяч квадратных футов. И жуть до чего красивый! А участок! С добрый акр, а может, и все полтора. Фонтанчики работают днем и ночью, поливают газон. А уж сад возделан — просто упадешь! Что и понятно, ведь она то и дело принимает филантропов. А они жертвуют в фонд. Приемы закатывает чуть ли не каждый день, роскошные, доложу я вам.

Кеннер вопросительно взглянул на Энн.

— Двенадцать тысяч, — сказала она. — Квадратных футов.

— На семью из четырех человек? — спросил Кеннер.

— Ну, свекровь иногда приезжает, живет у нас. Ну и еще служанка.

— А второй дом у вас имеется? — поинтересовался Кеннер.

— Черт, да у нее еще два! — снова встрял Брэдли. — Один совершенно шикарный в Аспене. И еще большой дом в штате Мэн.

— Это досталось по наследству, — поспешила вставить Энн. — Мой муж…

— И еще квартира в Лондоне, — не унимался Брэдли. — Я что-то подзабыл, она ваша или принадлежит компании мужа?

— Компании.

— А как предпочитаете путешествовать? — спросил Кеннер. — На частном самолете?

— Ну, э-э… вообще-то у нас нет своего самолета. Но мы заказываем вместе с другими людьми, если надо куда-то лететь. И он никогда не летит полупустым. Этого мы не допускаем. И считаем, что поступаем правильно.

— Да, разумеется, — рассеянно кивнул Кеннер. — Но должен признаться, меня немного смущает вся эта ваша философия…

— Послушайте! — сердито воскликнула она. — Я живу в среде, где следует придерживаться определенных стандартов. Этого требует прежде всего бизнес моего мужа. Да, а кстати, вы сами-то где проживаете?

— У меня квартира в Кембридже.

— Большая?

— Девятьсот квадратных футов. Машины у меня нет. Езжу на такси, летаю обычными пассажирскими самолетами.

— Я вам не верю, — заявила Энн.

— Думаю, лучше поверить, — встрял Брэдли. — Потому как этот парень знает, на чем стоит, и…

— Ты бы заткнулся, Тед, — грубо осадила его Энн. — Нажрался, как свинья.

— Пока что нет. Еще не нажрался. — В голосе его звучала обида.

— Я вас не осуждаю, Энн, — тихо заметил Кеннер. — Знаю, как вы преданы делу защиты окружающей среды. Просто пытаюсь уяснить для себя вашу истинную позицию.

— Моя позиция состоит в следующем. Люди нагревают планету, отравляют ее разными вредными веществами. И наш моральный долг — защитить биосферу, все растения и животных, которые уничтожаются из-за этого опасного процесса. Наш долг перед последующими поколениями — удержать мир от катастрофических изменений, что происходят сегодня. — Донельзя довольная собой, она откинулась на спинку кресла.

— Так, стало быть, у нас есть моральные обязательства перед другими. Растениями, животными и людьми, верно я вас понимаю?

— Именно.

— И что же мы должны делать, чтобы защитить их интересы?

— То, что в интересах всех нас.

— Но, к сожалению, наши интересы далеко не всегда совпадают. Конфликт интересов — это обычная и старая как мир история.

— Каждое создание на этой планете имеет право на жизнь.

— Неужели вы искренне верите в это? — спросил Кеннер.

— Конечно, верю. Каждое живое существо имеет это право.

— Даже паразиты, разносящие малярию? — Ну… они ведь тоже часть природы.

— Тогда получается, что вы против борьбы с полиомиелитом и оспой? Ведь эти смертельно опасные вирусы тоже часть природы.

— То, что вы говорите, свидетельствует о высокомерии мужской половины человечества. Они самонадеянно решили, что надо подстраивать мир под свои цели. Этот импульс, вызванный избытком тестостерона, несвойственен женщинам, и, и…

— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал Кеннер. — Вы против уничтожения полиомиелита и оспы или нет?

— Вы просто играете словами.

— Ничего подобного. И потом, разве это не естественно, переделывать мир в своих целях?

— Конечно. Это вмешательство в природу.

— А вы когда-нибудь видели термитник? Или плотину, построенную бобрами? Эти создания тоже изменяют природу, причем самым катастрофическим образом, ущемляющим интересы других живых существ. Они вмешиваются в жизнь природы или нет?

— От термитников мир не рухнет.

— А вот это спорный вопрос. Общий вес термитов превышает общий вес всех людей на земле. Он в тысячи раз больше. И потом, известно ли вам, сколько метана выделяют термиты? А метан — куда более опасный газ, нежели углекислый, и парниковый эффект от него значительно выше.

— Нет, вы просто невозможны! — воскликнула Энн. — Вам нравится спорить, вот и все. А мне — нет. Я хочу сделать наш мир лучше, это моя цель. А теперь, пожалуй, почитаю журнал. — И она встала, прошла в переднюю часть салона и уселась в кресло спиной к Кеннеру.

— Она говорит и действует с самыми лучшими намерениями, — заметила Сара.

— Вот только плохо информирована, — сказал Кеннер. — Ходячее заблуждение. А это верный путь к катастрофе.

Тут вдруг Тед Брэдли резко поднялся со своего места. Он внимательно прислушивался к спору между Кеннером и Энн. Ему очень нравилась Энн. Почему-то он был уверен, что переспал с этой дамочкой; так с ним бывало, когда он много пил. Виски затуманило голову, и он толком ничего не помнил, но всем сердцем симпатизировал Энн, и потому сделал вывод, что между ними что-то было.

— Вы были безобразно грубы с ней, — сказал Брэдли «президентским» своим голосом. — Какое право вы имеете обзывать такого человека, как Энн, «ходячим заблуждением»? Она искренне заботится о сохранении природы, об окружающей среде. Она посвятила этому всю свою жизнь. Ей небезразлично.

— И что с того? — насмешливо спросил Кеннер. — «Небезразлично» — довольно безликое слово. Желание делать добро тоже здесь совершенно ни при чем. Главное в таких вопросах — это знание и результат. Знаний у нее нет, и, что еще хуже, она этого не понимает. Пока что человек еще не знает, как следует делать то, к чему она стремится.

— Что именно?

— Сохранять окружающую среду. Мы еще не научились делать это.

— О чем это вы? — Брэдли даже всплеснул руками. — Ерунда! Уж что-что, а сохранять и поддерживать природу мы умеем.

— Неужели? А вам известна печальная история Йеллоустонского парка? Нашего первого национального парка?

— Я там был.

— Я не об этом спрашиваю.

— Нельзя ли прямо перейти к делу, профессор? — насмешливо спросил Брэдли. — Меня изрядно утомили все эти ваши недомолвки и проверки. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

— Хорошо, — сказал Кеннер. — Я вам расскажу.

— Йеллоустонский парк, — начал рассказывать он, — стал первым в мире заповедником дикой природы. Видимо, потому, что территория у реки Йеллоустон в штате Вайоминг считалась одним из самых красивейших мест Америки. Льюис и Кларк воспевали природу этих мест. Художники, к примеру, Бьерстад и Моран, неустанно писали там пейзажи с натуры. К тому же хозяевам новой Северно-Тихоокеанской железной дороги хотелось привлечь в эти места как можно больше туристов. И вот в 1872 году под давлением прежде всего железнодорожного акционерного общества президент Улисс Грант распорядился выделить в тех краях два миллиона акров и придать им статус национального парка.