Стальной волосок - Владислав Крапивин

— Загнал в глобус нанороботов, — улыбнулся Ваня. — Да нет же, конечно! Наверно, глобус раскрывался на две половинки, ты просто этого не разглядел. Надо спросить у Ларисы Олеговны…

— Лариса — а! — заголосил Константин Матвеевич. Но профессорский зов угас в недрах необъятной квартиры: кухня была в дальнем конце изогнутого коридора. Пришлось идти туда самим.

Лариса Олеговна колдовала над осколками, включив настольную лампу, хотя за окнами не гасло солнце. Она сказала, что да, глобус, безусловно, раскладывался на два полушария. Отвинчивалась головка на макушке, вынимался стержень с подставкой, и…

— Но похоже, что его не раскрывали очень долго. Вот, кусочек одной половинки присох к выступу другой, я еле его отсоединила… Это как фаянсовый абажур у нас в конторе, он однажды грохнулся на пол, и наш заведующий начал подбирать кусочки, а Софья Андреевна…

— Ларочка, мы тебе очень благодарны, — заспешил Граф. — Не будем мешать, у тебя еще много работы. А мы пойдем дальше копаться в карте…

И они продолжили «копанье».

Дед вытащил через «Гугл» на монитор современные карты острова, где были и форт, и Матуба, а над ними — высочайший вулкан Гваделупы — Суфриер. На снимках было видно, что он дымит и в наши дни. Стали сравнивать старину с нынешними днями… Сейчас Гваделупа представлял собой не очень знаменитый, но благоустроенный курорт — с пляжами, яхтами, прогулками к вершине вулкана и в лесные джунгли, с посещением разрушенного форта и музеев… Понятно, что нигде в музеях не найдется упоминания, как однажды смелый русский бриг прошел по проливу Ривьер — Сале перешеек между Бас — Тером и Гранд — Тером… Но Ваня твердо верил, что это было. И Граф, видимо, верил тоже.

Граф сомневался в другом:

— Но с чего ты взял, что глобус, как и карта, был на судне? У этого… твоего предка?

— Я не говорю, что он предок! Может, однофамилец! Но глобус там точно был!

— Докажи! — профессор Евграфов, кажется, впал в полемический азарт, как в споре с коллегами об искусственном интеллекте.

— А вот смотри! Был на бриге Гриша Булатов. Потом появился у него друг, с Гваделупы. Везти на паруснике двух мальчишек в какие — то дальние края капитан не решился. Одного еще туда — сюда, потому что родственник, а тут целый детский сад… Да и война не стихала. Вот капитан и решил отправить их в Россию. А в спутники дал доктора Повилику…

— Гм…

— Ну и что же, что «гм»?! А разве так не могло быть?.. И когда расставались, уже в России, Грише доктор подарил карту, а второму мальчику, который с острова, тоже надо было что — то подарить, верно ведь? Вот он и отдал глобус…

— Непонятно, однако, — сказал дед, — с чего вдруг таинственный доктор Повилика решил оставить свою подпись внутри глобуса…

— Может, на память тому мальчику. Когда вздумал сделать подарок…

— Но тогда логично было бы ожидать, что он распишется и на карте. На память Грише Булатову… А расписался на ней сам Гриша…

— Ну, Граф… — умудренно вздохнул Ваня. — Что мы можем знать, как они рассуждали тогда? Доктор и те ребята… Вдруг доктор подумал: на бумаге буквы сотрутся, а внутри шарика останутся на много лет… Может быть, он и не для того мальчика писал…

— А для кого?

— Ну, вообще. Может быть, для нас… — И прошел по Ване этакий холодок. Будто морской ветерок из девятнадцатого века…

Профессор Евграфов кивнул:

— Ну да… Чтобы мы сейчас ломали головы… Ну а что, по — твоему, дальше случилось с глобусом? Почему он сразу не оказался у Гриши? Ведь малыш — то… его очень рано не стало в живых…

— А может, «стало», — сказал Ваня.

— То есть?..

— Ремкина тетушка могла и ошибиться! С чего она взяла, что Гришин друг умер? Это же были просто слухи!

— Но, кроме слухов, у нас ничего и нет. Никаких фактов.

— А вот и есть, — с пружинистым торжеством заявил Ваня. — Слушай…

Он помнил о сегодняшнем главном открытии все время, но ждал самой подходящей минуты, чтобы выложить его. И эта минута пришла.

— Граф, представь себе! Вот есть туренское семейство, в котором помнят одного пра — пра — пра… какого — то пра — де́да. Странного такого. Он рассказывал внукам, будто родом не отсюда, а с дальнего острова. Привезли его совсем маленьким. И он любил ругаться непонятным словом «Матуба»… Подожди… И он был резчиком по дереву, украшал дома. Один кусок такого украшения даже сохранился, и узор на нем называется «повилика». Это был любимый узор того мастера… Граф, почему? Просто по имени цветка? Или еще в память о ком — то? Может, о докторе, с которым они дружили?.. А?..

Дед потискал подбородок и потребовал:

— Излагай подробно.

И Ваня стал излагать: как повстречался с Квакером и что увидел и узнал у него…

Дед слушал, не перебивал. Кивал только (и кивала его тень на оранжевой от закатного солнца стене). Наконец он сказал:

— Тебе могут сказать, что ты — несовременный ребенок. И вся ваша братия — такая же…

— Почему это мы несовременные?! слегка обиделся Ваня. — Мы что, информатику не изучаем? Или… — (он хихикнул), — не знаем про коллайдер?

— Нет, вы, конечно, дети нынешних дней, — усмехнулся Граф, — кто спорит… Но в то же время вы будто городищенские пацаны из середины прошлого века. Из времени, когда мы гоняли латаные мячи, махали сосновыми шпагами, запускали с крыш газетных змеев и откапывали на речных обрывах старинные монеты и наконечники стрел… Мы были счастливы, потому что все делали своими руками. И думали, что открываем белый свет… Может, это и есть связь поколений?.. Жаль, что староват, а то записался бы в вашу компанию. Но поздно уже. А Ремке — тем более…

«Граф, ты и так в нашей компании. И Ремка…» — подумал Ваня. И чуть не сказал это, но постеснялся. А когда почти решился, появилась Лариса Олеговна. Она несла на ладонях, как две маленькие чаши, склеенные половинки глобуса.

— Ура… — выдохнул Ваня. — Все готово? — И взял со стола подставку. Медный стерженек на круглом диске, украшенном по краям орнаментом из листьев.

— Подождите, еще не все, — остановила его Лариса Олеговна. — Не хватает кусочка. Надо поискать…

В самом деле, у края одной «чаши» темнела треугольная пробоина. Ваня из кресла бухнулся на паркет, деревянно стукнув коленками. По — пластунски скользнул к стеллажу, зашарил под нижней полкой. Она была низко от пола, но все же руки доставали до плинтуса. Ваня ощупал метр, второй, третий… Наконец под пальцы попал острый кусочек…

Ваня «кормой вперед» выбрался на свет.

— Вот… Кажется, этот…

— Изумительно! — восхитился дед. — Ларочка, вклей, будь умницей…

А Ваня снова плюхнулся на живот.

— Подождите, там еще что — то есть!.. Мягкое, шерстяное…

— Скорей всего, зимний носок Графа. У него привычка раскидывать рваные носки по всему дому…

— Нет… Это вот… — И Ваня вытащил сплетенную из веревочек фигурку.

Круглая головка размером с грецкий орех, глаза — бусинки, мягкое туловище размером с Ванин мизинец, крученые ручки — ножки, ступни и ладошки то ли из дерева, то ли из твердой смолы. Улыбчивый рот из красных шерстяных ниток…

— Дед, это что? — Ваня думал, что нашел один из сувениров, которых великое множество на стеллажах.

— М — м… понятия не имею…

— Да ладно тебе, — усмехнулась Лариса Олеговна. — Небось, подарок от какой — нибудь преданной студентки. Ты ее засунул в дальний угол, а потом уронил и не заметил…

— Студентку? — простодушно спросил Граф.

— Эту куклу, Константин — н Матвеевич — ч!

— Этой куклы у меня никогда не было, — размеренно сообщил профессор. — Все свои вещи на полках я знаю наперечет. Помню — какая откуда. Эта игрушка — не моя… Ваня, может быть, ты ее притащил?

— Ага! И ломаю комедию, — слегка обиделся Ваня.

— Ну, я так… теоретически… Остается предположить: мой старый носок трансформировался в это существо…

Лариса Олеговна спросила с легким стоном:

— Костя, когда ты перестанешь быть мальчишкой?

— Этот день совпадет с датой моей кончины.

— Не надо, — суеверно сказал Ваня. И, чтобы уйти от вопроса о кончине, дурашливо спросил: — А вдруг это пришелец?.. Правда! Прилетел с альфы Центавра, заблудился, спрятался и притворился игрушкой… Смотрите, какие у него глаза! Умные…

— Давайте так и окрестим его: Пришелец, — усмехнулся Граф.

— Да! Давайте! — обрадовался Ваня.

Граф пригляделся к найденышу в руках у Вани.

— А глаза… во — первых, и правда осмысленные. А во — вторых… странные бусинки. Похоже, что искусственный жемчуг ручной выделки. Не нынешняя работа. И…

— Что? — часто задышал Ваня.

— Вижу, ты уже догадался. Малыш сидел внутри глобуса. И вылетел, когда ты… когда шар нечаянно раскололся…