Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан

– Почему ты до сих пор дышишь? – Вот что первым делом спросил Вадим у этого сыкуна, когда они остались вдвоем в комнате для допросов. – Двое выживших после Фатимы – это уже слишком, мой друг. Это чудо, а за каждым чудом стоит история. И твою я хочу услышать сейчас. И как можно подробнее.

И пацан поведал ему весьма интересную историю, как оказалось позднее, с продолжением, и продолжение это ничем не уступало основной части. Над этим как раз и работал Вадим, выслушав сосунка, он просто опешил, сразу уловив, как настоящий опытный волк, запах крови в ветре.

История про то, как четверо дебильных ментов тешили себя надеждами взять Фатиму, его не заинтересовала, а вот почему они, собственно, решили ее брать, причем, точно зная, где и когда – это было даже слишком интересно. Его группа гонялась за ней уже не один год, и даже на километр не приблизилась к ее поимке, а эти олухи знали, где она будет и кого должна убить, и при этом она ушла у них из-под носа. Ничего другого Вадим и не ждал, эти клоуны по уровню профессионализма не годились даже обувь натирать его парням, но они как-то знали про Фатиму, а как – это он и собирался выяснить.

Много раз они пытались сами вызвать ее на дело через подставных лиц, но она всегда выкупала их, почему же сейчас она убила этого местного дона Корлеоне, если это была подстава. Или не была? Тогда как четверо ментов оказались в том клубе, и не просто оказались, да они два месяца пасли Артура и ждали Фатиму! А ведь они должны были доложить ФСБ, это их дело – уже нарушение. Но Вадима интересовали причины такого открытого наплевательства, он чуял, что за этими тремя трупами стоит большая история, очень большая, именно поэтому он снова собирался встретиться с этим недоделанным Даниилом, уже, кстати, бывшим опером, только на этот раз беседовать они будут не о Фатиме, точнее, не столько и не только о ней.

Ну что, наелся оперативной работы, вот что хотел спросить Вадим у этого сосунка, струсившего при первой же опасности, а где же твое рвение, где желание показать себя, стать героем? Он-то знал где, видел не раз таких клоунов, с первым же трупом умирает и их жажда деятельности. Романтикам не место в такой профессии, вот что должны говорить этим пацанам еще в ВУЗах, если вы мечтаете стать героем, а Бэтмен или Спайдермен ваш идеал – вы ошиблись с профессией, потому что жизнь – это не мультфильм с воспитательной подоплекой, жизнь сломает вашу впечатлительную психику и нагадит в вашу чистую, готовую к подвигу душу. Работа в органах – это работа мусорщика, а не супергероя, изо дня в день вам придется разгребать человеческое дерьмо, а копаясь в нем по 24 часа, нельзя остаться чистым. Если вы готовы к грязи, если не боитесь запачкаться и не строите иллюзий на счет добра и зла – тогда вам сюда. Это на экране супергерои всегда такие чистые и красивые, всегда побеждают, а в жизни они – грязные, больные и очень часто озлобленные на весь этот гребаный мир, который им приходится спасать не потому, что они такие правильные, а потому, что больше некому. И делают они это ежедневно, но тихо и незаметно, а не с размахом, как в фильмах. Им не аплодируют толпы растроганных горожан, а девушки не виснут на шею, и если они гибнут – да-да, такое случается – то в лучшем случае об этом сообщат родным, в худшем – они просто станут статистикой. А супергерои, они такие красивые и везучие, потому что детей надо воспитывать, хоть как-то прививать им нормы морали, человек всегда тянется к силе, так что, может, они послушают сильного и благополучного Человека-паука, если не слушают своих неудачников-родителей. Вот что надо говорить этим малолеткам, когда они подают документы в Академию МВД или другие подобные вузы, тогда, глядишь, и не придется потом тратить нервы на таких кретинов, как этот Даня.

Вадим злился, очень злился, прежде всего потому, что не был таким, он не выпендривался, зато всегда шел до конца, и то, что эти четверо упустили Фатиму, тогда как он мечтал подойти к ней так близко, сводило его с ума. Особенно бесила его фраза этого сыкуна, когда он спросил, почему тот не стал ее преследовать, ведь и ослу понятно, что она двинулась в обход квартала.

– Я уже достаточно насмотрелся на эту суку, – побледнев, ответил Даниил, – она настоящий дьявол, положила троих наших, а я остался один.

– Я не самоубийца, – и он поднял на него свои слегка прищуренные глаза, едва заметно ухмыляясь.

Вадим тогда едва не потерял контроль, очень уж хотелось свернутьт пацану шею, потому что то, что он увидел в глазах этого недоделанного было хуже трусости. Из сторожевого пса парень превратился в шавку, орущую и поджимающую хвост при каждом шорохе, и громко истерично гавкающую, как только отбежит на приличное расстояние. Хотя, он и был таким, поправил себя Вадим, романтики опасны еще и тем, что, сломавшись, они превращаются из эльфов в орков, об этом еще Толкиен писал, а читать Вадим всегда любил.

– Ты – позор для органов, – тихо сказал ему Вадим, когда парень уже уходил.

– Пусть так, – ответил он, глядя прямо на Вадима своими наглыми глазами шавки, – но я живой позор, это лучше, чем мертвая гордость.

– Для кого как, – презрительно бросил Вадим и вышел, чтобы не наломать дров, то есть костей этого урода.

Меня бы туда, думал он, лежа без сна в гостиничном номере, я бы ей устроил танцульки. Конечно, все дело в подготовке, они не были готовы к встрече с таким противником, а его обучали иметь дело именно с такими и похуже.

– Ничего, у меня еще будет шанс, – прошептал он, отвернувшись от окна, – это уже дело чести.

Она где-то там, подумал он, в этом огромном и таком тесном мире, с планеты она не улетит, а на этой планете от него не скроется, просто еще не пришел час. Но она уже слабела, он это знал, это было видно после ее последнего «выхода в свет». У каждого гения есть восход и есть закат, подумал Вадим, а когда на одной половине закат, на другой восход, так и твой закат, Фатима, станет началом моего восхода. А пока у него есть более срочные дела.

В