Испытание верностью - Арина Александер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я обессилено рухнула на постель, пребывая в состоянии эйфории и не заметила, как уснула, прижавшись к горячему мужскому телу.
Глава 12
С середины сентября задождило. Уныло как-то стало. Неуютно. Ведь солнце, каким бы оно ни было, всегда подымало настроение, а осенние дожди… что они могут, кроме как поднять настроение грибникам. Это летом можно быстро переждать грозовой дождь, побродить по теплым лужам, порадоваться радуге. Осенью же всё не так просто. Если с самого утра небо заволокло тучами, а мелкий надоедливый дождик начался ещё с рассветом – это надолго.
В городе сразу посерело. Деревья ещё не полностью окрасились багрянцем, но потеряли прежний изумрудный блеск. В парках, по небольшим скверам и дворикам всё меньше желающих подышать свежим воздухом. Все ждут долгожданного бабьего лета, летающих парашютов-паутин и яркого, приветливого солнышка.
Зато за пределами города, в лесу, по несчетным посадкам и частным секторам всё только начало оживать. Скинуло с выжженной за лето травы пожухлый окрас и застыло в предвкушении разноцветных красок. Легко здесь дышалось. Свободно. Егор и вдохнул, вбирая в легкие влажный воздух, прикрыв от удовольствия глаза. Сам живет в закрытом коттеджном поселке, но такого чистого воздуха, как в этом лесу там сродни не бывало.
Рядом, в такой же расслабленной позе возвышался Бердник. Хорошо на душе от такой умиротворенной обстановки. Легко. Не хотелось возвращаться в город. Не хотелось снова впрягаться в ярмо и тащить доверху нагруженную повозку. Только и того, что для себя тащил, ни для кого-то чужого. И жаловаться, как говорится, грех. Но в голове с каждым днем упорно пульсировала одна и та же мысль: а есть ли в этом смысл?
— Егор, а ты к какой категории депутатов относишься? — неожиданно поинтересовался Генка, прислушиваясь к птичьим трелям.
— Не знаю. А что, есть особые категории?
Генка хохотнул:
— Именно. Обычные, поздние и экстремалы, прям как у грибов.
Егор и себе улыбнулся. У Бердника особая философия, вечно чем-то увлекается, интересуется, природолюб херов. Даже сюда, в лес, попросил приехать, чтобы побыть поближе к природе и поговорить без лишнего напряга.
— Тогда «поздний экстремал», — отшутился, поднимая воротник кожаной куртки. Редкие капли дождя всё же скатывались за шиворот, заставляя периодически стряхивать надоедливую влагу рукой.
Бердник рассмеялся, прихлопнув на щеке обнаглевшего комара, и решил приступить к делу, достав из объемного внутреннего кармана видеокассету.
— На счёт позднего – это ты конечно загнул. В тридцать семь лет только начинаешь распознавать вкус жизни. Появляется первый опыт, проверенные друзья. Баб перетрахано столько, что чётко вырисовывается общая картина, знаешь, какую именно хочешь в итоге. У многих уже есть семьи. Постепенно определяется смысл жизни.
— И какой он, смысл, лично у тебя? Что надумал?
Генка цокнул языком, загадочно улыбнувшись, но таиться не стал, поведал, в чем весь секрет.
— Я хочу, чтобы меня помнили, Егор. По-нормальному, без прокленов. Планирую церковь построить, парк возродить. А для этого мне нужен ты и в первую очередь живой и невредимый.
Пока он говорил, Егор посмеивался про себя, думая, что амбициям Бердника нет конца и края. Он, конечно, поможет, с него не убудет, да и выхода особо нет. И землю ему подгонит, и парк подарит, лишь бы всё впустую не оказалось.
— Так по твоим словам я в самом расцвете сил и помирать пока не собираюсь, — произнес он, не спеша с выводами. Не впервой встречается с Бердником, и успел привыкнуть к его механизму построения беседы. Сначала он размышляет о жизни, философствует, прям как сейчас, а потом выдаю всю суть, прикрасив смачными эпитетами и обширными речевыми оборотами. Словно усыпляет бдительность, тем временем выискивая уязвимые места.
Это для несведущих Бердник Геннадий Викторович бандит и воротила, а для избранных – опасный, умный и расчетливый бизнесмен. Он только с виду простячок, а появись проблеме – вмиг решит, разрулит, потому что имеет свой вес в определенных кругах и умеет держать данное слово.
— Не всё так просто, Егорка, — вздохнул Генка, сорвав с ветки грязно-зелёный листок. — Удовиченко вернулся. Оклемал, соколик. Что там за врачи в этой Швейцарии, я не в курсе, однако он настроен даже в инвалидном кресле отстоять свое право на мэровское кресло.
— Так это не новость, — удивился Егор. — Я давно готов к его возвращению. Надумает прыгать – итог известен. Надумает победить в честном бою – только «за». Что ты смотришь? — уставился на массивное лицо Бердника заметив, как у того вытянулся и без того увесистый подбородок. — Мочить его пока никто не собирается и так на мушке у прокуратуры.
— Менять их всех надо. Всю прогнившую систему. Там цепочка длинная, долго придется укорачивать. Для начала не помешало бы приглянуться к Щербакову.
Егор насторожился. Щербаков – судья, продажная сволочь, в сговоре с Юхимовым и Молоковым. И сам подумывал над этим, но Вал запретил. "Нельзя" сказал, как только всем стало известно, что сестра Матвеева работает с ними, так и обрубал сей порыв.
Бердник снова тяжело вздохнул, будто умел читать мысли и потянулся к внутреннему карману ветровки, извлекая на свет божий видеокассету.
— Держи, здесь очень ценные улики на многих правовиков и на Щербакова в том числе. Никому не говори о ней, дома сам посмотришь. Сразу предупреждаю, там бомба замедленного действия. Если шарахнет – затронет ударной волной всех. Но если действовать по уму… поможет выкрутиться с любой беды и поставить у руля нужных людей.
Егор зажал кассету в руках. Если на ней рычаги управления судейской системой, то Матвеева можно считать освобожденным. Передернуло. Украдкой посмотрел на Бердника. Страшно даже предположить, насколько длинны его руки, раз смог нарыть подобный компромат.
Хотя разговор вышел весьма содержательным и далеко не о погоде, ему удалось немного расслабиться. Теперь всё в его руках. Осталось только правильно использовать предоставленную информацию и направить в нужное русло.
Они прогуливались вдоль накатанной дороги неспешным шагом. Позади, в таком же медлительном темпе переставлял ноги один из приближенных Бердника Лысый. Неприятный персонаж. Егор никак не мог избавиться от ощущения, что его «симпатия» к нему взаимна.
Остановившись у брошенных в начале леса машин, мужчины сдержано попрощались.
— Будь осторожен с Удовиченко, — Генка тяжело навис на приоткрытой водительской дверце. — Запомни,
