Покой нам только снится - Юрий Станиславович Климонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы предлагаем сотрудничество, — до этого молчавший, Инал наконец вступил в беседу.
— Сколько у вас боеспособных людей? — поинтересовался Огарков.
— Немного. Если сложить всех в подконтрольных мне тейпах, наберу сотен семь, не больше.
— А у противника вашего влияния? — задал вопрос Халилов.
— Сотни две, не больше и в основном подростки, так что воины из них плохие.
— Вам не охватить всю территорию возможного соприкосновения с турками, — покачал головой Огарков. — Просто не хватит людей.
— А вы сможете помочь нам?
— Скажите, как вы себя позиционируете? — Халилов внимательно смотрел немигающим взглядом в лицо Гасаева. — Как Ичкерию или Чеченскую республику в составе России?
— Сторонниками Ичкерии себя считают наши отступники, — ответил тот. — Мы же выступаем за дружественные отношения с Россией. Я очень рад, что народы этой великой страны вновь решили прийти к объединению. Наша разобщённость приведёт к ещё большим потерям — мы можем и вовсе исчезнуть.
— Я рад, что вы понимаете разницу между Кадыровым и Масхадовым. Здесь не может быть полумер. Кубанская Федерация тоже была самодостаточным государственным образованием, но предпочла объединиться в Российский Союз Анклавов. Потому что одним не выжить — нет ни ресурсов в достатке, ни вакцины, ни вооружений, чтобы отбиваться от непрошенных врагов. Одну войну недавно мы уже коллективно выиграли, выиграем и эту.
— Войну? — старик и Инал переглянулись.
— Недавно из Европы к нам пожаловали орды арабов-каннибалов. Семьдесят пять тысяч особей. И всех их извели, без лишних сантиментов.
— Вот шайтаны! — мотнул головой Муса. — Узнаю подлую натуру ваххабитов!
— А военная техника у вас какая-нибудь осталась? — спросил Олег Аркадьевич.
— Техника есть, — кивнул Гасаев — только на ней некому ездить — специалистов не осталось. Есть, конечно, кто работал раньше на тракторах или водителем на грузовых автомобилях, но сами понимаете, сейчас не до них — топлива практически нет. Да и опыта вождения боевой техники тоже нет.
— Сегодня или завтра вечером я проведу консультации со столичным руководством, и мы вместе решим ряд подготовительных вопросов по предстоящему противостоянию турецкому нашествию, — заверил обоих глава КФ. — А сейчас давайте перейдём к обсуждению взаимодействия на местном уровне…
Тем же днём. г. Краснодар. Дома Правительства КФ. Вечер
— Руслан, значит чеченцы решили объединиться с нами? — глава РСА задал свой первый вопрос, после краткого доклада Халилова.
— Лёд тронулся. Как они рассказали, сейчас под их юрисдикцией около трёх с половиной человек гражданского населения, преимущественно молодые женщины и дети, семьсот человек — взрослых бойцов, и где-то около ста подростков, способных держать оружие. Во враждебных тейпах им противостоит не более двухсот. Вот такой расклад. Есть техника, но нет персонала на неё.
— Срочно подключи своих и людей из ЮнАрмии — будем проводить ускоренные курсы. Ты же понимаешь, что своими силами нам не охватить такой протяжённый участок территории. Пожалуйста, не тяни с этим.
— Руслан Халидович, а у них кто-то остался из ФСБ или похожей службы? — поинтересовался Пасечников.
— Есть такой — какой-то майор Хасанов. Пока руководство ездило к нам на переговоры, тот остался за старшего.
— Это хорошо. Пусть Огарков пообщается с ним при встрече. Мне нужно знать, какие требования выдвигать при подписании договора о дружбе и сотрудничестве. Иерархия должна быть единой для всех территориальных образований — поблажек никому не будет.
— Согласен с вами, Денис Александрович.
Сразу после видеосвязи, по её итогам, началось совещание, на которое были приглашены и командиры подразделений из Тополиновска.
— У нас две новости и по классике, но начну с хорошей: Чеченская республика вновь собирается стать частью России — примкнуть к РСА. Нам удалось достичь полного взаимопонимания по большинству вопросов, однако есть моменты, без которых их вооружённые подразделения не смогут полноценно участвовать в предстоящем конфликте в турками, — проинформировал всех Халилов.
— С турками? — удивился Самохин.
— Полковник, видимо, у нас не в курсе, — резюмировал Медведев. — Василь Петрович! Есть подтверждённая информация, что у них там по экологии стало плохо. Вот и бегут, куда глаза глядят. Мы рассчитывали чуть позже с ними сойтись — именно для этого, кстати, вас выдернули из Тополиновска, да ещё с техникой.
— Понятно, — кивнул он.
— Ты смотрел состояние нашей техники? Как она вообще?
— Что могу сказать… у вас на ходу десять танков, 4 БТРа и 3 БМП. Ресурса хватит за глаза, остальные машины, что находятся в гаражах и ангарах, в разном техническом состоянии. Мы привезли с собой шесть танков и один БМП. Всего, по сути, получается батальон.
— Как думаешь им распорядиться? — спросил Халилов. — У наших танкистов ни у кого нет такого опыта, как у тебя.
— Однозначно кучковаться в одном месте смысла нет. Будет три автономных роты. Майор Мохов, капитан Никонов и старший лейтенант Буряк — командиры.
— Кхм-гхм! — многозначительно кашлянул Огарков.
— Олег! Ты её иконостас видел? — «папа Мишка» резко развернулся к другу. — Мы же ещё в Киеве, на общем собрании, решили! Что не так?
— Не, я-то не возражаю, только как к такому командованию отнесутся взрослые экипажи?
— А ты в курсе, что моя Наталья тоже рвётся в бой?
— Охренеть, а ты?
— Да какой там! — Медведев махнул рукой. — И знать ничего не желает! Она, кстати, за моей спиной вышла на один из экипажей и вовсю обкатывает технику. Но поскольку у неё нет опыта командования, но есть обычная бабская солидарность, поэтому сам понимаешь, к кому в роту она записала свой экипаж.
— Так точно, — кивнул Самохин, подтверждая слова генерала. — Итого имеем на сегодняшний день: рота майора Мохова — шесть танков, 2 БТРа. Рота капитана Никонова — 6 танков и тоже два БТРа. Старший лейтенант Буряк — три танка и 4 БМП. Один танк я оставляю, как командирский, лично себе.
— Логично! — «папа Мишка» подвёл черту докладу. — Она ж, как я слышал, спец в БМП? Ну, вот и правильно, что к ней их все согнали.
— Она уже дрючит взрослые экипажи так, что те только недовольно сопят, — усмехнулся Василий Петрович. — А сказать в ответ и нечего — она
