На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас - Юрий Михайлович Котов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Война-то закончилась, а вот о том, что я до ее начала прошел все формальные процедуры для назначения послом в Королевство Марокко, как-то не вспоминали. Оставалась нерешенной лишь последняя проблемка – подпись президента Ельцина под соответствующим указом. Как рассказывали мне ребята из секретариата министра, его подготовленный текст всегда лежал наготове в папке у Игоря Сергеевича и тот только ждал благоприятного момента, чтобы представить его на подписание. А такой момент все не наступал и не наступал. Таким образом, еще полгода я продолжал свою трудовую деятельность в Югославии. Вновь пришлось заниматься привычными вопросами восстановления двустороннего сотрудничества в различных областях. А в середине ноября мне даже предоставили отпуск с разрешением провести его в Москве. Чем мы с удовольствием и воспользовались.
Поехали, в частности, на пару недель в наш любимый санаторий «Барвиха». Нас там навестили два друга – оба заместители министра: Григорий Карасин и Алексей Федотов. И где-то перед самым отъездом Леша с явной неохотой сообщил, что вчера президент наконец-то подписал указ о награждении ряда наших мидовцев «за личный вклад в политическое урегулирование ситуации вокруг Косова». Правда, добавил он, для этого пришлось под давлением изъять из него Юрину кандидатуру. Карасин был возмущен, а я лишь рукой махнул: да обойдусь без наград, лишь бы вопрос с переводом в Марокко решился.
Через некоторое время перед заседанием коллегии МИД'а министр вручал ордена награжденным: Александру Авдееву, Борису Майорскому, Александру Толкачу и Алексею Мешкову (последний тогда был директором департамента внешнеполитического планирования, и какое имел отношение к югославскому кризису – мне не известно). Ну а мне Иванов торжественно вручил почетную грамоту МИД РФ со следующим текстом: «За безукоризненное выполнение служебного долга посла России в экстремальных условиях агрессии НАТО против СРЮ».
В декабре вернулись в Белград. В тесном, дружном коллективе встретили юбилейный 2000-й год. А в первых числах января я получил короткую телеграмму: «Указом президента вы назначены послом РФ в Королевстве Марокко. Проводите положенные прощальные мероприятия и возвращайтесь в Москву». Чуть позднее я узнал, как все это свершилось. Утром 31 декабря Ельцин по очереди пригласил нескольких наиболее важных членов правительства и ознакомил их с текстом указа «Об исполнении полномочий Президента РФ», в соответствии с которым он оставлял свою должность. Среди приглашенных был и Игорь Иванов. Он вроде бы поохал: да как же так, да как же мы без вас, Борис Николаевич? А затем сказал: «Ну, может быть, подпишете напоследок некоторые указы?» И подсунул ему оный о моем новом назначении. Вот его исходящие данные: Москва, Кремль. 31 декабря 1999 года. № 1783. И подпись: Президент Российской Федерации Б. Ельцин.
За отпущенный в таких случаях месячный срок я нанес прощальные визиты членам югославского руководства, включая президента Милошевича, который пожелал мне успехов в предстоящей работе. Провели два приема: один официальный в посольстве (на нем были и все наши дипломаты), а другой для техсостава в резиденции (принял и сам участие в готовке блюд). И после четырех лет пребывания в Югославии в феврале возвратились в Москву.
В королевстве, где все тихо и складно…
К счастью, применительно к Королевству Марокко, куда мы прибыли в марте 2000 года, можно отнести лишь первые слова из популярной песни Высоцкого. Никакие «дикие вепри» там не появлялись, а правил им молодой и красивый (тогда ему было тридцать шесть лет) король Мухаммед VI, не страдавший «ни желудком, ни астмой» в отличие от песенного.
Ну а теперь после этого шутливого вступления коротенько о первых впечатлениях от нашего пребывания в этом монархическом государстве. Из Москвы в Касабланку – экономический центр страны с одним из крупнейших в Африке международным аэропортом – тогда летал прямой рейс «Аэрофлота», перелет занимал всего около пяти часов. Позднее его отменили, и приходилось летать уже с пересадкой в Париже. Но зато из маленького, уютного аэропорта в столице – Рабате, в котором ежедневно были только два рейса: в Париж и обратно. Встречали нас генеральный консул РФ в Касабланке Александр Каспаров и советник (на вакантной должности советника-посланника, на которую он с моей подачи был вскоре назначен) Михаил Яковлев с женами, мой помощник Дима Клименко (я знал его еще подростком, когда его отец работал в одно время со мной в Сенегале) и представители марокканского протокола.
Состоялась непродолжительная официальная церемония, на которой я общался с марокканцами на французском языке. Он в Марокко имел самое широкое хождение, а арабский требовался лишь для торговли на рынке да, наверное, в глухих деревнях, где мне побывать не пришлось. После чего загрузились в машину (без российского флажка) и отправились по прекрасной, недавно построенной скоростной автотрассе в Рабат. Вся поездка (около ста километров) заняла немногим более часа. Прибыли в резиденцию, где нас ожидали молодая супружеская пара, проживавшая там вместе с послом, и овчарка Лиза. О последней чуть поподробнее.
Служебную собаку – «охранника» Лизу (находившуюся на довольствии посольства) – приобрел еще щенком мой предшественник и однокашник по институту Василий Колотуша. Перед моим отбытием в Марокко его больше всего интересовал вопрос: как я отношусь к собакам? Не буду ли я обижать Лизу? Несмотря на все мои заверения, что собак я уважаю и люблю (собственной у меня никогда не было, хотя с детства и до нынешних пор я бы хотел ее иметь), Василий Иванович оставался в тревоге. Когда я приехал в Москву в отпуск и встретил Васю в МИД'е, то прежде всего он спросил меня: а как там поживает Лиза? А мы с Лизой жили очень дружно. Не хотелось бы хвастаться, но жена настаивает, чтобы я об этом упомянул. Вскоре после нашего приезда Лиза поняла, кто хозяин в доме, и всячески это понимание демонстрировала. С нетерпением ожидала моего возвращения с работы и радостно бросалась, можно сказать, мне «на шею». Про нашу дружбу с Лизой можно было бы припомнить немало забавных историй, но, пожалуй, хватит. Расставались мы с ней, когда пришло время окончательного отъезда, почти со слезами
