Люди и время - Геннадий Михайлович Черкасов

В гостях у князя

Лето. Жара. Проснулся в пять утра. Вспомнил историю из семидесятых годов. Лежу и улыбаюсь. Сразу сел за письменный стол, чтобы записать рассказ. А рассказ о том, как я с друзьями попал в Париже в гости к одному из великих князей рода Романовых — великому князю Михаилу Александровичу, сыну великого князя Александра Михайловича, четвертого сына великого князя Михаила Николаевича и Ольги Фёдоровны. Многих из семьи Романовых расстреляли, а не только семью Николая Второго, но и десятки представителей этого рода. Александру Михайловичу удалось избежать этой участи. Он в декабре 1918 года вместе со старшим сыном Михаилом покинул Россию на английском военном корабле «Форсайт». Впоследствии они обосновались в Париже. Какое-то время князь участвовал в «белом движении», но потом отошёл от политики. Во время гитлеровской оккупации Франции помогал бойцам Сопротивления.

А вот и сам рассказ. В середине октября наша команда прилетела в Париж на соревнования. Мне не раз приходилось бывать в Париже. Что я могу сказать про Париж? Лучше, чем сказал об этом городе мой друг четырёхкратный Олимпийский чемпион по конькобежному спорту Евгений Гришин не скажешь: «Париж — всегда Париж». Соревнования закончились. Но мой рассказ — это не спортивный репортаж. Хочу напомнить, что спортсмены Советского Союза впервые приняли участие в Олимпийских играх в 1952 году в Финляндии и до развала СССР практически всегда были ведущими во всех спортивных дисциплинах. Итак, после соревнований мы вернулись в гостиницу. Привели себя в порядок. Было где-то три часа по полудню. Готовились к банкету, который должен был начаться в девятнадцать часов. Вдруг в комнату ворвался, именно ворвался, а не вошёл, мой друг Михаил, тренер сборной СССР и сказал: «Ребята, нас в гости к себе князь пригласил». Мы удивились, в друзьях князей у нас не было. Миша объяснил, что на трибуне познакомился с французом, который был женат на внучке великого князя Михаила Александровича, и он пригласил нас в гости. Всей командой, по многим причинам, советские спортсмены в гости к князю пойти не могли. Итак, на банкет мы решили не идти, а пойти в гости к князю, а на банкет прийти часам к девяти. Пошли впятером, так как знали друг друга не один десяток лет ещё с юношеского спорта — три олимпийских чемпиона — Володя, Александр, Николай и я с Мишей. С собой мы взяли сувениры — значки, вымпелы, а главное, у нас оставалось три бутылки «Столичной» экспортного варианта — была такая водка, не для всех. Естественно все бутылки взяли с собой.

Ехать было меньше часа. Это был район частных домов. На чугунных воротах герб Романовых, дом двухэтажный, но дворцом его не назовёшь. Территория где-то двадцать пять — тридцать соток, не более, с ухоженным парком и аккуратно выложенными дорожками. На пороге с подносом стоял человек в ливрее. На подносе были хлеб, соль, стопки и графин водки. Всё по русскому обычаю. Мы отломили хлеб, обмакнули в соль, съели. Родственник наполнил стопки грамм по сто, мы выпили. Затем показали дом. На первом этаже в одной комнате довольно большой, скорее напоминавшей музей, висело много фотографий, на них были изображены члены царской семьи, а также находились вещи, принадлежавшие семье. Нам объяснили, что на втором этаже находятся покои и классная комната для занятий правнучки.

В доме был лифт, хотя дом двухэтажный. Познакомившись с князем, которого вывезли на коляске, поняли, что лифт для него. Князь выглядел хорошо, как и должен был выглядеть представитель трёхсотлетней династии семейства Романовых. Он с каждым поздоровался за руку, но по-русски говорил уже с акцентом. Князь был в белой рубашке, на шее пёстрый шёлковый платок, в пенсне. Всё время улыбался, благодарил, что нашли время приехать, так как людей из Советского Союза у него в гостях не было.

Принимали нас в гостиной по-домашнему. Все расположились на диване и глубоких креслах. Еду и напитки подкатывали на передвижных столиках. Князь рассказал, что в юношестве любил спорт. Занимался греблей, бегал на лыжах и фехтовал. Рассказал, что во время войны, когда он помогал бороться с фашистами, в сопротивлении было много царских офицеров, которые достойно воевали. Помолчав, сказал: «Когда я узнал, что фашистская Германия напала на СССР, не сомневался, что фашисты будут разбиты». Атмосфера за обедом была доброй, располагала к разговору. Водку мы презентовали князю. Он обрадовался, как ребёнок. Каждую бутылку взял в руки и прочитал: «Столичная». Предложил сразу разлить, но мы отказались, сказав, что это подарок. Там и без «Столичной» спиртного было хоть залейся.

Тем временем в гостиную вошла молодая девушка — правнучка князя. Она вернулась после учёбы и занятий теннисом. Князь что-то ей сказал на французском. Мы поняли, что он нас ей представлял. Похоже с русским у неё было не очень. Она вышла из гостиной, но минут через двадцать вернулась в вечернем наряде заметно повзрослевшей. Князь сказал: «Она занимается музыкой и сыграет для вас». Белый рояль стоял в углу гостиной. Она сыграла Чайковского, много из классики, а в конце «Подмосковные вечера». Мы дружно ей зааплодировали.

И тут, не знаю кто меня дёрнул за язык, я сказал. Что среди нас тоже есть музыкант — это Саша. Князь оживился, захлопал в ладоши, и показывая рукой на рояль, пригласил к нему Сашу. Саша сказал, что играет слабо, а сыграть и спеть может только частушки. Князь обрадовался ещё больше и громко сказал: «Давай, давай Саша!» Уточню, выпили мы уже прилично, но отступать мы не привыкли. Александр снял светлый пиджак с гербом СССР на груди, сел за рояль, прошёлся по клавишам, повернулся в пол оборота к нам, подмигнул, сказал: «Получите», и начал играть и петь частушки. Они почти все были с матерком — других он не знал, но по ходу пытался заменить нецензурные слова или делал проигрыш. С третьей частушки у князя от смеха полились слёзы. Он снимал пенсне и вытирал их платком.

Как пример приведу слова одной из спетых частушек. «По дороге шла и пела баба здоровенная, чем-то за угол задела, заревела бедная». Правнучка краснела, но слушала частушки с широко открытыми глазами. Возможно что-то по-русски и понимала. А князь со слезами на глазах, в одной руке держа пенсне,