Фальшивая империя - Ш. У. Фарнсуорт

коже ползают муравьи. Как будто моя одежда слишком жаркая и слишком тесная. Я стараюсь делать глубокие вдохи, втягивать воздух, пропитанный антисептиком.

— Крю, ты меня чертовски пугаешь. Что происходит?

Туда-сюда. Туда-сюда. Я продолжаю расхаживать взад и вперед.

— Она в операционной.

— Операционной? — глаза Ашера расширяются. — Все... нормально?

— Нет, не нормально, — выпаливаю я.

— Ты хочешь, чтобы я... кому-нибудь позвонил?

— Мне все равно, — честный ответ. Мы со Скарлетт никогда не обсуждали, кого и когда мы пригласим в больницу. Я полагал, что буду с ней, что мы сможем принимать эти решения вместе, после того как у нас родится здоровый ребенок.

Я продолжаю расхаживать по комнате. Я не знаю, во сколько она легла на операцию. Сколько времени занимает кесарево. Я совершенно не готов, и единственное, что удерживает меня от полного срыва, — это надежда, что в любую минуту кто-нибудь придет и скажет мне, что с ними обоими все в порядке.

Я хожу кругами, пока у меня не начинает кружиться голова. Потом сажусь. Трясу коленом. Вращаю обручальное кольцо. Прижимаю ладони к глазам и пытаюсь представить, что нахожусь где-то в другом месте.

Смутно я ощущаю вокруг себя какую-то активность. Говоря кого-нибудь, Ашер, очевидно, имел в виду всех. Мой отец. Оливер. Джозефина и Хэнсон, который полностью оправился от своего испуга. Семья Скарлетт прижимается к моей, перешептываясь. Наверное, обо мне. Мудро, что никто из них не приближается ко мне.

Проходит вечность, прежде чем появляется доктор Саммерс. Я встаю, как только вижу его.

— Ваша жена зовет вас, Крю.

Облегчение обрушивается на меня с такой силой, что мне кажется, что мои колени вот-вот подогнутся.

— С ней все в порядке? — мой голос срывается.

Доктор Саммерс улыбается и кивает.

— С ней все в порядке. И у вас здоровая девочка.

Девочка. У меня дочь. Эта мысль кажется чуждой, даже после нескольких месяцев осознания того, что это произойдет.

— Могу я увидеть их? — мой голос звучит так, словно мое горло набито камнями.

Он кивает.

— Конечно. Следуйте за мной.

Доктор Саммерс ведет меня в палату. Скарлетт лежит, на груди у нее завернутый в одеяло комочек.

— Я дам вам минуту, — говорит он и исчезает.

Скарлетт поднимает глаза, как только я вхожу в палату. Ее улыбка широкая и ослепительная.

— У нее твои глаза.

Я подхожу к кровати и впервые вижу лицо моей дочери. Она само совершенство. И Скарлетт права. У нее глаза того же голубого оттенка, что и у меня. Цвет, который я унаследовал от своей матери.

— Когда я впервые увидела тебя, то подумала, что у тебя самые красивые глаза, которые я когда-либо видела, — говорит она мне.

Я поворачиваю голову, чтобы прижаться лицом к ее волосам, чувствуя, как мои глаза горят впервые за всю взрослую жизнь.

— Я был так напуган. Так чертовски напуган, Роза.

— Я в порядке, — уверяет она меня. — У нас все в порядке.

Я оглядываюсь на крошечного человечка, которого мы создали вместе.

— Ух ты.

— Да, — Скарлетт вторит моему благоговейному тону. — Ты хочешь подержать ее?

Я сглатываю.

— Да. Очень.

Фальшивый ребенок из класса по родовспоможению ощущается совсем не так, как настоящий. Скарлетт передает мне нашу дочь, и она крошечная, совершенная и настоящая.

— Нам следовало определиться с именем раньше.

Я ухмыляюсь.

— И заказать кроватку, наверное.

Глаза Скарлетт расширяются.

— Черт.

— Я позабочусь об этом, — заверяю я Скарлетт. — У нее будет кроватка, — я смотрю на свою дочь. — У тебя будет кровать.

— Вау, — комментирует Скарлетт, глядя на нас. — Ты определенно самый горячий папочка. Хочу сказать, я предполагала, что так и будет. Но совсем другое дело, что это и мой ребенок тоже, понимаешь?

Я фыркаю от смеха, и это приятно. Изгоняет последние завитки беспокойства.

— Как насчет Элизабет? — спрашивает Скарлетт.

Я изучаю маленькое, невинное личико. Появляется тот же рывок с моей свадьбы, и я задаюсь вопросом, что могла бы сказать моя мама в такой день, как сегодня. Она бы знала, что мне сказать, когда Скарлетт была на операции. Я прочищаю горло.

— Не думаю, что мы должны…

— Не думай об этом.

— А твоя мама не обидится?

Скарлетт усмехается.

— Думаю… имя моей мамы может быть вторым.

— Элизабет Джозефина Кенсингтон, — тихо говорю я.

— Да.

— Мне нравится.

— Мне тоже, — заявляет Скарлетт.

— Они здесь, — говорю я ей. — Твоя мама. И твой отец тоже.

— Неужели?

— Ашер позвонил им, и моему отцу и Оливеру. Я был... ну, я был не в настроении с кем-либо разговаривать. И мы не говорили о том, кому мы позвоним и когда.

Скарлетт кивает.

— Ты можешь узнать, хотят ли они познакомиться с Элизабет.

— Ты уверена?

— Я уверена.

— Хорошо, — я неохотно отдаю Элизабет. Не хочется покидать эту палату Но я передаю ее обратно Скарлетт и возвращаюсь в приемную. Они все еще там. Я не был уверен, что так и будет.

Я прочищаю горло.

— Э-э, папа? Хэнсон? Джозефина? Вы… вы хотите познакомиться со своей внучкой?

Все трое выглядят ошеломленными. Может быть, новость, что они бабушка и дедушки, поражает их. А может, они просто не ожидали такого предложения.

К моему удивлению, первым встает Хэнсон. Джозефина следует за ним. Мой отец поднимается последним, но поднимается. Я бросаю взгляд на Оливера. «Давай», — одними губами произносит он. Мы с отцом следуем за родителями Скарлетт по коридору.

— Мы назвали ее Элизабет, — тихо говорю я ему, когда мы идем по коридору. Мой отец часто бывает непредсказуем. Я не хочу, чтобы его реакция на откровение — положительная или отрицательная — повлияла на первую встречу. — Палата № 231, — говорю я Джозефине и Хэнсону, когда мы подходим к палате Скарлетт. Они входят. Я слышу восклицание Джозефины. Мы с отцом задерживаемся снаружи.

Он сжимает мое плечо.

— Я горжусь тобой, Крю. Твоя мать тоже бы гордилась.

Затем он направляется внутрь. Я остаюсь стоять в коридоре и плачу во второй раз за сегодняшний день.

25. Скарлетт

Крю ведет себя странно. Он вернулся домой расстроенный, но вовремя, разминувшись с Софи и Надей всего на несколько минут. Погладил Тедди и поцеловал Элизабет