Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память - Андрей Кручинин

Теперь в Экономическом Совещании уже различимы черты законосовещательного органа, хотя и с ограниченным кругом проблем государственной жизни, подлежащих его рассмотрению. Не случайно поэтому единодушие сегодняшнего историка, определяющего его как «некоторое подобие представительного органа в колчаковском государстве», и мемуариста – современника событий, по ассоциации вспоминавшего о «парламенте».

Парламентом Экономическое Совещание, конечно, не было. До некоторой степени его устройство напоминает Государственный Совет образца 1906 года; с точки зрения этой аналогии «колчаковское государство» в качестве представительного органа избирало высшую из существовавших до Февраля палат, видимо, как имевшую более деловой характер (деморализующая, а иногда и подрывная деятельность Государственной Думы давно уже не составляла секрета, а ее вожди безнадежно себя скомпрометировали). Другую аналогию допустимо усмотреть с «Земским Собором», созванным генералом Дитерихсом в 1922 году в агонизирующем Белом Приморьи. Согласно «Положению» об этом органе, в его состав входили «Временное Приамурское Правительство и представители от духовенства, от армии и флота, от гражданских ведомств, от несоциалистических организаций, от горожан домовладельцев, от сельского населения, от городских самоуправлений Владивостока, Никольск-Уссурийского и Петропавловска, от Земства, от торгово-промышленного класса, от Православных приходов, от общества ревнителей Православия, от старообрядческого духовенства, от старообрядческой общины, от высших учебных заведений, от областных несоциалистических организаций, от русского населения полосы отчуждения К.В. ж. д. и от поселковых управлений». Нельзя не отметить, что «колчаковское» Совещание по своему составу было менее демократичным, чем «дитерихсовский» Собор. Разумеется, генерал и ставил перед собою иные цели – не формирование представительного «делового учреждения», а попытку найти общий духовный центр, точку опоры для продолжения борьбы; однако распространенное противопоставление «консерватора» Дитерихса «либералу» Колчаку после рассмотренного сравнения вряд ли остается правомочным.

Еще одной немаловажной чертою Экономического Совещания является сглаживание противопоставления исполнительной власти – законосовещательному органу. Будучи включенными в число членов Совещания, главы «ключевых» министерств тем самым оказывались призванными к сотрудничеству с общественностью в лице выборных членов, а последние, даже находясь в оппозиции, должны были видеть в министрах не сановников, приглашенных «извне» для объяснений по какому-либо запросу, а равноправных сотрудников. Осознанно или неосознанно, но такая политика адмирала Колчака в деле строительства высших государственных учреждений знаменовала его курс на единство «правительственного» и «общественного» фронта.

Сопоставление Совещания и Собора сразу же ставит нас перед существенным отличием – широким представительством в последнем религиозных организаций (духовенство было представлено и в Государственном Совете). Строя «деловое учреждение», Колчак вряд ли мог включать в его состав и привлекать к решению вопросов «экономической жизни страны» церковных деятелей, но это не должно становиться основанием для сомнений в личных убеждениях Александра Васильевича (очевидец описывает рабочий кабинет Верховного: «Налево у стены за письменным столом, в больших креслах с резными ручками, изображающими головы сфинксов, сидел адмирал. Налево от его руки на маленьком столике лежало Евангелие и на нем просфора») или в его взглядах на духовную жизнь и самый облик России и русского воинства. Призыв Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего: «Да поможет нам Господь Бог Всемогущий, Которого многие из нас в годы великих испытаний забыли, выполнить свои обязательства и долг перед Родиной и привести труд наш к Ее возрождению, счастью и свободе» (слова нешаблонные и искренние!) – очевидно свидетельствует о его вере, а отправка на фронт «проповеднических отрядов» заставляет вспомнить точку зрения Командующего Черноморским флотом на важность религиозного воспитания на войне.

Не забудем и о принятой при адмирале Колчаке государственной символике. Если традиция исполнения в качестве гимна – духовного песнопения XVIII века «Коль славен наш Господь в Сионе» уже бытовала ранее, то для разработки нового герба (на основе традиционного изображения двуглавого орла) был объявлен специальный конкурс. Согласно его условиям, «вместо снятых [85]эмблем царской эпохи (короны, скипетра и державы) герб должен быть украшен эмблемами, характерными для новой возрождающейся государственности». Однако в принятом варианте была сохранена не только держава в лапе орла (скипетр заменили на меч), но даже цепь ордена Андрея Первозванного – на его груди (в чем можно усмотреть не только преемственность традиций, но и молитвенное обращение к Апостолу – покровителю России). О короне же, исчезнувшей с «колчаковского» герба, следует поговорить особо.

«Правительство настоящего времени, правительство Адмирала Колчака, – писала в сентябре 1919 года фронтовая газета, – правильно понимая и по заслугам оценивая значение православия в деле государственного строительства России, восстановило эту легкомысленно и преступно порванную связь церкви и государства и после правительств, лишенных простого государственного смысла и богоборствующих, само покорно и благоговейно склонилось к подножию Креста Господня. Недавно в одном журнале, – продолжает автор статьи, – я видел и пришел в восторг от изображения проэкта нового государственного герба России: тот же могучий двуглавый с приподнятыми вверх крыльями орел; в крепко сжатых когтях у него обнажен[ный] острый меч, как символ власти, и держава, как знак суверенных автократических прав России; вверху крест, как очевидный символ православия русского народа, а над крестом в лучах света краткая, но многоговорящая самой своей краткостью надпись: “Сим победиши”. Эта надпись со всею определенностью указывает на признание за Крестом Христовым и верою православной громадного исторического значения в деле строительства политических и государственных судеб русского народа и русского государства. Этот могучий Державный Орел [ – ] не та пустоголовая, пришибленная, с опущенными вниз крыльями, обдерганная ворона, которую придумал для России Керенский. Такому Орлу можно и дóлжно служить, такому Орлу верить, его любить, таким Орлом гордиться».

Но такое прочтение и даже аналогия с видением Святого Равноапостольного Царя Константина (перед битвой ему был явлен символ Креста с девизом «Сим победиши»), не менее очевидная в «колчаковском» гербе, меркнут в сравнении с другой, еще более знаменательной. Как известно, в дни отречения Императора была чудесным образом явлена икона Божией Матери «Державная», на которой Заступница приняла утраченные регалии Божиего Помазанника – венец, скипетр и державу. И встречным движением, от земли к Небу, герб терзаемой смутой страны был увенчан Крестом – последним и единственным упованием. На икону перешли земные регалии – на гербе главная из них была заменена Небесным Символом; и хотя в те годы вряд ли кто-либо задумывался именно о такой параллели, она не становится от этого менее красноречивой.