Утро богов - Герберт Уэллс

Я увидел отца и заплакал; он запрещал мне плакать, заключив меня в объятия.

Лишь только я смог удержать рыдания, я вскричал: «О, мой отец, лучший и святейший из людей! Если жизнь там, где вы, — как говорит Африканский, — кто же меня удержит на земле? Отчего бы мне не поспешить к вам?» — «Нет, не таким образом, — отвечал он мне: — прежде чем Бог, храм которого все, что ты видишь, не освободит тебя из темницы твоего тела, ты не можешь иметь доступа в его обитель. Ведь люди рождены, чтобы быть верными хранителями шара, который ты видишь посреди этого храма и который зовется Землею. Им дана душа — луч вечных огней, называемых светилами и звездами; они округлены в виде сфер, одухотворены божественным смыслом и описывают периодически свои орбиты с необычайною скоростью. Твой долг, Публий, и долг всех благочестивых людей — удерживать душу в темнице тела; вы не можете без воли того, кто вам ее дал, оставить смертную жизнь; это значило бы побег с места, назначенного вам самим Богом. Как твой дед, которого ты здесь видишь, как я, давший тебе жизнь, люби справедливость и то благочестие, которое состоит в любви к родителям и близким, в преданности к отечеству. Это и есть путь, который приведет тебя к небу, в общество людей, живших до нас, освобожденных ныне от плоти и населяющих ту обитель, что ты сейчас видишь».

И я увидел: обитель эта есть круг, который сияет ослепительной белизной между всеми небесными огнями и который вы, из подражания грекам, называете Млечным путем: оттуда и я созерцал Вселенную и видел великолепие и чудеса. Были звезды, которых мы никогда не замечали с Земли и размера которых не подозревали. Самая малая из них была наиболее удалена от неба, ближе всех к Земле, и светила заимствованным светом. Впрочем, звездные шары много превосходят Землю по величине. Сама же Земля мне показалась такою маленькою, что наше государство, занимающее, так сказать, небольшую точку ее поверхности, возбудило мою жалость…

«Вижу, — сказал Африканский, — ты еще созерцаешь местопребывание и жилище людей. Если Земля кажется тебе маленькою, как она и есть на самом деле, то поднимай беспрестанно глаза к небу…

Но если ты хочешь возносить взор ввысь и останавливать его на том, что вечно, не подчиняйся пустословию черни: поднимай свои стремления выше человеческих наград; пусть одна только добродетель, сама для себя, ведет тебя к истинной славе. То, что будут говорить о тебе другие, это их дело, а они, конечно, будут говорить; но все эти разговоры не переходят узких пределов, в которые заключен ваш мир; они еще не обессмертили ни одного смертного; они погибают вместе с людьми и уничтожаются забвением потомства».

Когда он кончил говорить это, я сказал: «О, Сципион Африканский, если это правда, что заслуги перед отечеством открывают врата неба, то я, идущий с детства по стопам моего отца и твоим, быть может, не погрешивший ни разу против этого славного наследства, хочу теперь удвоить старание и усилия». — «Мужайся, — сказал он, — и запомни: твое тело должно погибнуть, но ты сам бессмертен. Эта чувственная телесная оболочка — не ты. Человек — это душа, а не его наружность… Знай же, что ты бог, ибо бог тот, кто имеет силу действовать, кто чувствует, помнит, предвидит, двигает этим телом и управляет им, как верховное Божество управляет миром. Подобно вечному Богу, двигающему тленную часть мира, бессмертная душа двигает тленное тело…

Упражняй же эту душу в исполнении высоких обязанностей. Знай, на первом месте — действия, направленные к спасению отечества. Приученная к этому благородному делу, душа скорее вознесется к своей небесной обители и воспарит тем быстрее, чем выше стремления.

А души людей, порабощенных чувственным удовольствием, послушных страстям, поправших все законы — и божеские и человеческие, эти души, едва отделившись от тела, блуждают жалко внизу, около самой Земли, но возвращаются от нее только после искупления, продолжающегося несколько столетий».

Мой героический предок внезапно исчез; я проснулся».

Надеюсь, приведенные свидетельства (я сократил кое-что при переводе) дают представление об иных мирах.

Как можно бы увидеть каждодневное таинство? Смерть в одном мире и начало жизни в другом? Души являются нам, но мы не замечаем их. Много раз издавался сон Сципиона на всех европейских языках. Цицерон написал сущую правду, и все предсказания Сципиона-деда сбылись. И внук его убедился в этом. Имеющие уши, да услышат. Но как, каким образом сможете вы узнать или услышать, если у вас с детства привычка — затыкать уши и закрывать глаза? И еще один обычай очень распространен среди людей читающих — читать и не понимать. И третьим качеством украшен образованный человек: он возражает тому, кто знает больше, чем он сам, он может стяжать славу тогда, когда опровергнет истину, и двойную славу тогда, когда научит других тому же.

Не пора ли расстаться с надеждами на успех, если взялся за дело, подобное попыткам древнеримского оратора? Не пора ли сложить аккуратной стопкой все высказывания на этот счет, все аргументы — и поджечь, пусть себе горят синим пламенем? Один ученый может задать ныне столько вопросов, что не ответят три миллиона очевидцев. Их ждет печальная участь.

Сто сорок тысяч диссертаций, где аккуратно наклеены ранее вырезанные из предыдущего сноски на литературу, допустим, никто никогда не читал. Но они вполне реальны, каждая книжка весит примерно впятеро больше человеческой души. Кроме того, в них нет и не может быть ошибок, так как с самого начала в них нет нового содержания, каковое и не предполагалось. Оно заменено так называемым рассмотрением. Того же самого. Тем же способом. Я много раз удостоверялся в этом. Но это не отбило моей охоты удостовериться в обратном. Готов это сделать по первой же просьбе — пользуясь случаем, сообщаю об этом вполне чистосердечно.

Пока же, в ожидании новаторов, приходится начинать с того же Ньютона, с угаданных принципов. Но одним ньютоновским тяготением не обойтись, Почти на глазах моего поколения три измерения пространства дополняли временем, из которого сделали четвертое измерение, а затем констатировали удивительный факт — искривление, прогиб пространства. Куда оно прогибалось? Этот вопрос новая генерация мудрецов даже не ставила. Ньютоном завершается удивительная по смелости попытка ставить вопросы. Вскоре после него предпочитают постулировать.

Предпочтение это оправдано ввиду сложности мира. Поэтому, кроме тонкого мира, лучше сразу постулировать и другие миры и измерения. Уверен, что это не самые головоломные из постулатов.

Как быть, если вы знаете, что душа бессмертна?

Вы найдете для иррациональных чисел место на числовой оси. Потому что оно найдено до вас. Но не только. Главным образом потому, что оно не подлежит сомнению. Всем известно, Нет голосов против. Сумеете ли вы найти место для души человеческой? Скорее всего нет. Даже если вам его укажут.

Бесконечность иррациональных точек вас не пугает.

Сегодня. Только сегодня. Вчера могло быть иначе.

Завтра вы поверите в новый мир. Но не сегодня.

Хотя он был реальностью еще вчера. И раньше.

Почему же вы поверите? Скорее всего потому, что старый, обросший седой шерстью гуманоид сделает под аплодисменты таких же гуманоидов длинный доклад, в котором от слова до слова будут повторены известные и сегодня аргументы. Что делать, это обычный метод так называемой науки. Вчера, сегодня и завтра.

Я не иронизирую. Обобщаю для тех, кому сам источник (к примеру, инопланетный) намного важнее сообщаемого.

А теперь пусть Ньютон сообщит результаты своих размышлений. Отрывок из его «Принципов» дан в моем вольном переводе в следующей главе.

Ньютон: принципы

Удивительное устройство Солнца, планет и комет может быть только делом всемогущего разумного существа. И если каждая неподвижная звезда есть центр системы, подобной нашей, то, конечно, все должно быть подчинено одному и тому же существу, так как все носит отпечаток одного намерения: ибо свет, который солнце и неподвижные звезды посылают друг другу, имеет одинаковую природу, И видно, что тот, кто устроил эту вселенную, поместил неподвижные звезды на огромном расстоянии одни от других, остерегаясь, чтобы эти шары не падали друг на друга в силу взаимного тяготения.

Это бесконечное существо управляет всем, но не как душа мира, а как владыка всего. И, по причине этого владычества, господь бог называется пантократор, то есть всемирный владыка. Ведь бог — слово относительное, оно указывает только отношение к своим служителям, а под божеством нужно понимать верховное владычество не только над всеми материальными объектами и существами, как полагают те, кто делает бога только душою мира, но и над мыслящими существами. Всевышний — существо бесконечное, вечное, вполне совершенное. Но существо, даже вполне совершенное, не имея власти, не было бы богом…