15 встреч с генералом КГБ Бельченко - Алексей Попов

В столовой обкома были открыты все водопроводные краны и краны газовых горелок. К счастью, коммунальные службы довольно оперативно прекратили подачу газа в здание.

Погромщики попытались использовать местную радиотрансляционную сеть для выступлений перед толпой. Однако одному из коммунистов удалось вывести радиовещание из строя.

Опасались захвата оружия. Участники нападения действительно искали комнату, где оно хранилось. К счастью, его успели перенести в безопасное место. Напуганные работники обкома просили вооружить их для самообороны. Этого тоже, к счастью, не сделали, — не было разрешения первого секретаря.

Попытки уговорить нападавших ни к чему не привели. Толпа набрасывалась на «начальников», избивала их, рвала одежду. Некоторые руководящие работники обкома КПСС и Совета Министров автономной республики укрылись от хулиганов в подвальных помещениях обкома, кое-кому удалось уйти через запасные выходы.

В это же время на улицах города отдельные группы участников беспорядков останавливали автомашины — искали чеченцев. Напугана была даже милиция. Как докладывал впоследствии генерал-полковник Переверткин министру внутренних дел СССР, «руководящий состав и значительная часть сотрудников МВД и райотделов милиции сняли форменную одежду из-за боязни возможного избиения их хулиганами».

На протяжении всех этих событий около 400 коммунистов, посланных Сталинским и Ленинским райкомами партии города Грозный, пытались воздействовать на толпу. Их не слушали, им угрожали, и ничего сделать эти люди не сумели.

Волнения шли своим чередом.

Около пяти часов вечера группа хулиганов набросилась на заместителя министра внутренних дел республики Шадрина и стала требовать списки задержанных 26 августа. Затем насильно вытащила его на площадь, требуя освобождения задержанных. Туда же привезли руководящих работников обкома и заставляли выступать перед толпой. Заверениям, что всех задержанных выпустили еще утром, не поверили. Переодетые сотрудники милиции попытались освободить заместителя министра, но им это не удалось (у него сумели только вытащить пистолет из заднего кармана брюк). Шадрина силой повели в МВД и, несмотря на сопротивление охраны, всей толпой ворвались в здание.

Оружие сотрудники МВД не применяли, пытались уговаривать. Их не слушали, открывали двери служебных комнат, искали задержанных. Около здания МВД был избит милиционер. Примерно 250 человек с криком и свистом, сорвав металлические ворота, а часть — по крыше здания, проникли во двор, а затем в КПЗ. В камере предварительного заключения в это время находилось 16 задержанных, в том числе и убийцы рабочего Степашина. Однако на них почему-то не обратили внимания, хотя, казалось бы, должны были отреагировать на чеченцев. Интересовались только задержанными за ночное хулиганство. Поверили, что всех отпустили, только после заверений сидевших в камерах. Потребовали у начальника КПЗ адреса освобожденных.

Пробыв в КПЗ около полутора часов и получив адреса, толпа ушла из помещения. На прощание разбили телефонный аппарат и сорвали погоны с начальника КПЗ. Затем потребовали машину и отправили группу погромщиков по городу — проверять сообщение об освобождении. Остальные вернулись на площадь к обкому.

В 18 часов 30 минут заместителем министра внутренних дел республики были вызваны 2 пожарные машины якобы для тушения пожара. Одну тут же опрокинули, у другой повредили электропроводку и выпустили воздух из шин.

Около 8–9 часов вечера в захваченное здание обкома пришел некто Георгий Шваюк и принес написанный им «проект резолюции». Так на сцене появился еще один документ, выражавший недовольство русских жителей республики.

В «проекте» говорилось:

«Учитывая проявление со стороны чечено-ингушского населения зверского отношения к народам других национальностей, выражающего в резне, убийстве, насиловании и издевательствах, трудящиеся города Грозный от имени большинства населения республики предлагают:

1. С 27 августа переименовать ЧИ АССР в Грозненскую область или же многонациональную советскую социалистическую республику.

2. Чечено-ингушскому населению разрешить проживать в Грозненской области не более 10 % от общего количества населения.

4. Лишить всех преимуществ чечено-ингушское население по сравнению с другими национальностями с 27.08.58 г.».

Этот шовинистический документ был немедленно размножен на пишущих машинках и оглашен участникам беспорядков. Нашли его через несколько часов в здании обкома вместе с копиями, отпечатанными на обкомовских бланках.

Около 9 часов вечера толпа, убедившись, что задержанные прошлой ночью на свободе, загорелась новой целью: немедленно добиться «главной правды» у «верховного арбитра» — Правительства, ЦК КПСС. Под красным знаменем или транспарантом, взятым в здании обкома, что, очевидно, имело символический смысл для погромщиков и как бы превращало их действия из уголовного преступления в «слово и дело государево», бунтовщики направились на городскую радиотрансляционную станцию.

Хотели говорить с Москвой.

Возглавлявший эту группу мужчина лет пятидесяти, одетый в спецовку синего цвета, в соломенной шляпе, кричал, что он житель поселка Черноречье и «ему надоело терпеть бесчинства чеченцев, из-за которых нельзя вечером выйти на улицу». Что делал чернореченец в Грозном, когда весь поселок справлял поминки по убитому, почему следствие настойчиво утверждало, что чернореченцы в беспорядках не участвовали, кто, наконец, был этот странный руководитель погромщиков в соломенной шляпе — еще одна загадка грозненской истории.

Охранявшие станцию солдаты (всего три человека) толпу в здание не пустили — загородили вход. Погромщики, натолкнувшись на отпор, повели себя необычно — насилие применять не стали, а мирно удалились. Отправились попытать счастья в другом месте — на междугородную телефонную станцию.

На этот раз они действовали более решительно, но охрана применила оружие и ранила двоих — супружескую пару. Муж вскоре умер в больнице, а жене пришлось ампутировать руку. Еще одна женщина получила случайное ранение. Толпа хотела расправиться со стрелявшими солдатами, но они сумели укрыться в помещении. Ворвавшись в здание, погромщики потребовали соединить их с Москвой. Особенно активна была некая молодая женщина 19–20 лет, одетая в костюм темного цвета, «которая с дерзкой настойчивостью требовала немедленного соединения с Москвой».

«Разговора с правительством» на этот раз не было. Работники телефонной станции заявили, что повреждена линия связи. Зато у двух телефонисток после этого визита пропали дамские сумочки.