Творения - Иероним Стридонтский

Глава VI. — Стих 1: Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. — Тот — лицемер, кто подавая милостыню, громко играет перед собой на трубе. Лицемер также и тот, кто, постясь, делает мрачным выражение лица своего, чтобы внешним видом показать пустоту своего желудка. Лицемер и тот, кто молится в местах собраний и на углах улиц, чтобы его видели люди. Из всего этого получается такое представление, что лицемеры — те, которые делают что–нибудь только с тем, чтобы прославляться [или: заслужить почтение] со стороны людей. Мне кажется, что и тот, кто говорит брату своему: дай, я выну сучок из глаза твоего[475], делает это из тщеславия, чтобы самому показаться праведным. Посему и говорится ему от Господа: Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза[476]. Итак, в очах Божиих награду получает не добродетель, а побуждение к ней [добродетели]. И если ты немного уклонился от правого пути, то безразлично, идешь ли ты направо или налево, когда ты потерял истинный путь.

Стихи 3–4[477]: У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. — И не только милостыню, но если вы делаете какое бы то ни было из добрых дел, левая рука не должна знать, ибо если она будет знать, то деяния правой руки тотчас утрачивают чистоту (commaculantur).

Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. — Не Божию награду, но свою; ведь они прославлены от людей, ради которых они совершали добрые дела [упражнялись в добродетелях — exercuree virtutes].

Стих 6: Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. — Это просто понятое наставление учит слушающего, чтобы он избегал тщеславия в молитве. Но мне кажется, что этим повелевается, чтобы мы преимущественно молились Господу скрытым помышлением сердца и не открывая уст (labiisque compressis), что сделала и Анна, как мы об этом читаем в свитке Царств. Только губы ее, говорится там, были в движении[478].

Стихи 7–8 [начало]: А молясь, не говорите лишнего, как язычники; ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны. Не уподобляйтесь им. — Если язычник в молитве говорит много, то христианин, наоборот, должен говорить мало, ибо Бог есть слышатель не слов, а сердца[479].

Стих 8 [продолжение]: Ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него. [Стих 9, начало]: Молитесь же так. — По поводу этого места возникла некоторая ересь, даже погибельное учение философов, которые говорят: «Если Бог знает, о чем мы будем молиться, прежде чем мы будем просить у Него, и знает, в чем мы имеет нужду, то напрасно мы обращаемся к знающему». На это нужно отвечать кратко то, что мы являемся не повествователями [о своих нуждах перед Богом], а просителями. Ведь одно[480] дело сообщать незнающему, а иное дело просить того, кто знает. В первом заключается указание, во втором — смиренная покорность. Там мы верно излагаем дело, здесь смиренно (miserabiliter) умоляем.

Стих 9 [продолжение]: Отче наш, сущий на небесах/ Называя [Его] Отцом, мы исповедуем себя сынами.

Да святится имя Твое, — не в Тебе, а в нас, ибо если из–за грешников имя Божие подвергается злословию у язычников[481], то, наоборот, ради праведных оно святится.

Стих 10: Да приидет Царствие Твое. — Он просит или вообще о царстве, чтобы дьявол перестал царствовать в мире, или просит о том, чтобы Бог царствовал в каждом человеке, и чтобы грех не царствовал в смертном теле людей[482]. Вместе с тем нужно стремиться и к тому, чтобы просить царства Божия [вечного] и не бояться суда, — что является свойством великого дерзновения [перед Богом] и чистой совести.

Да будет воля Твоя и на земле, как на небе. — Чтобы как ангелы непорочно служат Тебе на небе, так и люди служили на земле. Пусть покроются стыдом от этой мысли те, которые сочиняют, будто на небе ежедневно происходят разрушения. В самом деле, к чему послужит нам подобие небес, если на небе есть грех.

Стихи 11–13: Дай нам ежедневно хлеб наш необходимый для существования. И отпусти нам наши долги, как и мы отпускаем должникам нашим. И не введи нас во искушение, но избавь нас от злого[483]. — То, что мы выразили словом необходимый для существования (supersubstantialem), на греческом выражается словом έπιούσιον, — слово, которое Семьдесят весьма часто переводят словом περιούσιον, т. е. изобильный, превосходный. Поэтому мы обратились к еврейскому языку, и там, где они перевели περιούσιον, мы нашли sgolla (םגןלה), которое Симмах перевел словом έξαίρετον, т. е. особенный или: превосходный, хотя в одном[484] месте он перевел и словом особливый, собственный. Итак, когда мы просим, чтобы Бог дал нам хлеб особенный, особливый, то просим Того, Который говорит: Я хлеб живый, сшедший с небес[485]. В Евангелии, которое называется «от Евреев», вместо хлеба необходимого для существования находится слово mahar (םהד), что значит завтрашний; так что получается такой смысл: Дай нам сегодня хлеб наш завтрашний, т. е. будущий. Под словом supersubstantialem мы можем понимать и нечто другое, — именно хлеб, стоящий выше всех сущностей и превосходящий все твари. Другие же — на основании слов апостола: Имея пропитание и одежду, будем довольны тем[486], — понимают просто то, что святые должны заботиться только о насущном хлебе. Поэтому в дальнейших словах [Спасителя] заповедано: Не заботьтесь о завтрашнем дне[487].

Аминь, — это как бы печать в подтверждение молитвы Господней; у Акилы переведено: несомненно верно (fideliter); мы можем перевести: истинно (vere).

Стих 14: Ибо, если вы будете отпускать людям грехи их, то и Отец ваш отпустит вам ваши грехи[488]. Слова Писания: Я сказал: Вы — боги и сыны вышнего все. А вы умираете, как люди и падаете, как один из князей[489] обращены к тем, которые из богов заслужили быть людьми по причине грехов. Итак, по справедливости людьми называются и те, которым отпускаются грехи.

Стих 16 [окончание]: Ибо они вытягивают лица свои, чтобы показаться постящимися пред людьми. Истинно говорю вам, что они получили награду свою[490]. — Слово exterminant, которое в церковных писаниях по ошибке переводчиков часто употребляется, имеет далеко не то значение, какое дается ему в просторечии. Так, об изгнанниках говорится exterminantur, ибо они удаляются за пределы страны. Таким образом, вместо этого выражения мы всегда должны употреблять demoliuntur, т. е. расстраивают, что по–гречески выражается словом άφανίζουσι . А делает лицемер расстроенное выражение лица своего[491], чтобы показать притворную печаль, и, сильно радуясь духом, в выражении своего лица обнаруживает горе.

Стихи 17–19: А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут. — Это говорится в соответствии с обычаями (ritum) Палестины, где в праздничные дни обыкновенно помазывают головы. Итак, Он учит, чтобы мы во время поста показывали себя радостными и торжествующими. Многие, читая известное слово Псалмопевца: Елей грешника да не умастит главы моей[492], в противоположность этому говорят, что хорош тот елей, о котором говорится в другом месте: Помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих[493] , и что это повелевается для того, чтобы мы, упражняясь в добродетели, помазывали духовным елеем главнейшую часть (ήγεμονικόν) сердца нашего.

Стих 21: Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. — Это нужно относить не только к деньгам, но и ко всем вообще страстям [или: имуществам]. Для прожорливого богом служит его чрево. Итак, он имеет сердце там, где и сокровище [или: есть сокровище]: сокровище любящего роскошь человека суть изысканные блюда; для ленивого — забавные игры, для любовника — похоть: Всякий находится в рабстве того, что одерживает над ним победу[494].

Стихи 22 [конец], 23: Если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? — Гноящиеся глаза обыкновенно видят многочисленные светильники, глаз простой и чистый созерцает простое и чистое. Все это он будет переносить и к чувству. В самом деле, подобно тому, как тело совершенно погружается во тьму, если глаз не будет прост, и душа будет держать все чувства в непроглядной тьме, если она утратит свое первоначальное сияние. Итак, если находящийся в тебе свет есть тьма, то сколь велика будет самая тьма! Если чувство, которое есть свет, помрачается пороком души, то, подумай, какою тьмою будет окутан самый мрак!