Театр эллинского искусства - Александр Викторович Степанов

своего юного друга. За спиной у него колчан, и он тоже в доспехах поверх тонкого хитона. Тощий и жилистый, с усами и жидкой бородкой, он сидит враскорячку, обратив корпус к пьющему из этого килика симпосиасту и показывая из-под густой растительности член впятеро объемистее Ахиллова. Упершись ногой в границу тондо за спиной Ахилла, он отвернулся от друга, пытаясь скрыть нестерпимую боль. Благодаря этому мы видим его холерический сухощавый профиль под колпаком, напоминающим кипу: нос с горбинкой и немного вытянутым кончиком, страдальчески расширенный глаз и морщинки близ уголка рта, зримо передающие скрежет оскаленных зубов. Источник боли — рана, которую Ахилл перевязывает бинтом белым, как зубы раненого. Виновница страданий — стрела, косо воткнутая в узкую ступеньку, приподнятую над нижним сегментом тондо.

Сочетание бокового и фронтального ракурсов, пересечения рук и ног, расположение героев на специально созданном для них подиуме, — это похоже скорее на изображение скульптурной группы, чем на зарисовку бытовой сценки. Питейное назначение сосуда побуждает меня задать вопрос: уж не пародию ли на знаменитых друзей создал Сосий на радость симпосиастам?

…Когда Гермес ночью незаметно для мирмидонской стражи провел Приама в лагерь Ахилла с дарами для выкупа тела Гектора, там еще не был убран стол после ужина.

В ставку великий Приам незамечен вошел и, приблизясь, Обнял колени Ахилла и стал целовать ему руки.

Ахилл тронут мольбой старца, упомянувшего Пелея, который надеется на возвращение сына из-под Трои.

Оба заплакали громко, в душе о своих вспоминая: Старец — о Гекторе храбром, у ног Ахиллеса простертый, Царь Ахиллес — об отце и возлюбленном друге Патрокле. И раздавались по дому рыданья и вздохи обоих. После ж того, как Ахилл богоравный насытился плачем И отлетело унынье от храброго сердца героя, С трона вскочил он поспешно и за руку поднял Приама[511].

Так начинается в «Илиаде» встреча Ахилла с Приамом, которая завершится согласием Ахилла втайне от Агамемнона принять выкуп и отдать Приаму труп Гектора, потому что он понял, что это желанно богам.

Ил. 256. Мастер Брига. Скифос. Ок. 480 г. до н. э. Выс. 25 см. Вена, Музей истории искусств. № 3710

Я цитирую Гомера, чтобы посмотреть, как около 480 года до н. э. эту встречу изобразил Мастер Брига на аверсе скифоса, находящегося в венском Музее истории искусств (ил. 256). Сцена заслуживает внимания хотя бы уже потому, что Мастер приблизил облик Ахилла к тому типу, который в недалеком будущем станет общепринятым. Это удалось благодаря смещению интереса с главной эпической роли Ахилла — быть непобедимым в бою — на эпизодическую роль могучего владыки, который у себя дома, за трапезой, милостиво принимает несчастного царя Трои.

Мастер решил не сажать Ахилла на «искусно украшенный трон, им покинутый раньше, к задней стене прислоненный»[512]. Это вынудило бы его либо заполнять всю остальную часть аверса вазы изображением Приама и слуг, несущих выкуп, либо вводить воинов из окружения Ахилла, не связанных с существом дела. К тому же пришлось бы отказаться от важной для сюжета незаметности появления Приама в ставке Ахилла. Вместо этого Мастер использует указания Гомера на то, что Ахилл в этот час ужинал и что, распорядившись о принятии выкупа и выдаче тела Гектора, он предложил Приаму «припомнить о пище»[513]. Значит, можно изобразить Ахилла полулежащим на клине перед трапедзой с едой. Лежа, Ахилл ничуть не поступается превосходством над Приамом, однако демонстрирует его тактично: если бы оба они стояли рядом, Приам, едва достигающий подмышки Ахилла, казался бы жалким. Следуя Гомеру буквально, было бы невозможно показать причину его прихода к Ахиллу, ибо последний опасался,

что старец, при виде дитяти, Гнева не сдержит в печальной душе и что сам, разъяренный, Он умертвит старика[514].

Мастер рисует труп Гектора распростертым под ложем Ахилла. Сильное противопоставление победителя и побежденного! При этом Гектора видим мы, но не Приам. Ужин длится, поэтому в руки Ахилла можно вложить кусок мяса и нож. Уходит мотив целования рук и восстанавливается достоинство Приама, которым у Гомера он поступается, сокрушенный горем. Вместе с тем Приам приближается не к изголовью Ахилла (что было бы необходимо для целования рук убийцы сына), а к изножью, демонстрируя покорность воле Ахилла. Чтобы показать, что Приам поначалу не замечен, введена фигурка виночерпия, к которому Ахилл обернулся. При буквальном следовании тексту такой мотив был бы невозможен, потому что трон Ахилла у Гомера прислонен к задней стене. Искусные украшения трона Мастер перенес на клин. Представьте сцену на скифосе зеркально — и вы убедитесь, что, окажись виночерпий слева, возникло бы нелепое впечатление, будто между ним и Ахиллом происходит разговор, связанный с появлением Приама. Итак, сцена поделена на две равные части: Приам, входящий со слугами, несущими выкуп, занимают левую половину, а Ахилл, труп Гектора и виночерпий — правую. Перед нами шедевр изобразительного повествования, смысловая ясность и эмоциональная сила которого достигнуты разумными отклонениями от описания сцены в «Илиаде».

Ахилл у Мастера Брига молод, но не чрезмерно, как на килике Мастера Сосия. Прямая линия лба и внушительного, но не сильно выступающего носа почти отвесна. Пропорция нижней части лица классическая: расстояние от рта до носа втрое меньше, чем до кончика подбородка. Ухо крохотное. Пушистые волосы нависают надо лбом, тонкие волнистые прядки свисают с виска до уровня рта, шея сзади обнажена благодаря тому, что густые длинные волосы подняты на затылок и перехвачены увенчивающей голову красивой лентой. Хитон Ахилла висит над изголовьем вместе с мечом в ножнах. Гиматий, с элегантной