Небеса нашей нежности - Анна Велозо

– Ты не пригласишь меня войти?

– Ой… Да, заходи.

Он вошел в квартиру и сразу заметил, что тут не только просторно, но и вся обстановка подобрана с большим вкусом. Из огромной прихожей вел длинный коридор с пятью дверьми, две из которых были открыты. Антонио увидел роскошную гостиную и старомодный обеденный зал.

– Красиво. Ты словно стала богатой наследницей, – ухмыльнулся он.

– Так и есть.

– Ох, прости. Но ведь человек, у которого ты унаследовала свое состояние, не был тебе…

– Как сказать. Моя бабушка умерла. Мы были очень близки, но старость взяла свое, и ее смерть не стала для нас неожиданностью. В отличие от суммы, полученной мной в наследство.

– Прими мои соболезнования, Каро.

– Что ж, когда бабушка умерла, я горевала по другому человеку. – Она без обиняков перешла к теме, которая, несомненно, интересовала и Антонио.

– Не ты одна.

– Что они натворили, Антонио? Как они могли?

– Каро, где твои манеры? По сценарию ты должна спросить меня, не хочу ли я выпить. Или этот вопрос должны задать твои слуги. Кстати, где они?

– Кто?

– Слуги. Ты ведь не одна живешь в этом дворце, верно?

– Сегодня воскресенье, у всех слуг выходной. Но прошу тебя, Антонио, не будем тратить время на пустую болтовню. Заходи, возьми в баре, что хочешь, и все мне расскажи. Не упуская ни единой подробности.

– Вначале я должен налюбоваться тобой. Ты прекрасно выглядишь.

– Ты тоже. Ты даже больше не хромаешь.

– Да, благодаря гимнастике былая подвижность ноги вернулась. Как и память.

– А что у тебя было с памятью?

– Я потерял память. Ненадолго.

– После того, как мы…

– Нет. Я ведь попал в аварию намного раньше.

Обмениваясь новостями – от волнения они говорили без умолку, – они прошли в гостиную. Каро предложила Антонио присесть и отправилась на кухню за кофе. Вскоре она вернулась с подносом. Когда она разливала кофе по чашкам, Антонио обратил внимание на две детали: во-первых, у нее дрожали руки, а во-вторых, на ее пальце больше не было обручального кольца.

Они немного помолчали. У обоих накопилось столько вопросов, что они не знали, с чего начать.

– Ты первый, – сказала Каро.

– Ну хорошо.

Откашлявшись, Антонио беспокойно поерзал в кресле и принялся рассказывать о том, что произошло.

– Несколько недель после того, как твой брат выстрелил в меня, я был на грани жизни и смерти. Когда я поправился, мой отец сказал, что ты умерла. По его словам, брат толкнул тебя, ты упала и ударилась головой. Я собрал вещи и уехал в США. Я надеялся, что там смогу забыть тебя. Недавно я решил вернуться в Париж. Можно сказать, что это моя вторая родина, ведь моя мать – француженка. Знаешь, после ужасного скандала и твоей – предполагаемой – смерти мне в любом городе было бы лучше, чем в Рио.

– О господи! Как они могли так поступить? Почему они сказали тебе, что я умерла?

– Наверное, по той же причине, по которой твоя семья заставила тебя поверить в то, что это я умер. Так ведь и было, верно?

– Да, – ответила потрясенная Каро.

Ее предали. Какое коварство! Каро не могла поверить в то, что с ней такое случилось. И она понимала, что для подобного решения нужна иная, более разумная причина, чем вражда между двумя семьями. Неужели ее родители предпочли, чтобы их дочь родила внебрачного ребенка, только бы не вышла замуж за Карвальо? Это казалось бессмысленным.

– Каро?

– О, прости. Я просто задумалась. Да, возвращаясь к твоему вопросу… Они сказали мне, что Эдуардо застрелил тебя. Он посчитал, что как брат должен защитить мою честь. Я действительно ударилась головой и на некоторое время была выбита из колеи. А потом… Я поняла, что беременна. Родители уговорили меня отправиться в Боависту, на нашу фазенду. Там я была практически отрезана от мира. Вернее, я сама не хотела ничего знать о нем… – Она заметила, как Антонио изумленно смотрит на нее. – Что?

– Твой ребенок от меня?

– Да.

– Тот самый ребенок, которого ты сегодня везла в коляске?

– Да.

– Какие же они сволочи…

– Да.

– Я могу посмотреть на него… или на нее?

– Конечно. Он спит, ну да ничего. Чтобы познакомиться с отцом, стоит проснуться.

Антонио прошел за ней в детскую. Он не разглядывал милую обстановку, голубые обои, мягкие игрушки, погремушки. Сейчас все его внимание было приковано к ребенку. Подойдя к кроватке, Антонио благоговейно посмотрел на сына. Каро раздвинула шторы, чтобы в комнате стало не так темно. Что он чувствовал сейчас, обретя не только возлюбленную, которую два года считал мертвой, но и сына? Каро улыбнулась, глядя, как Антонио склонился над кроватью, сдерживаясь, чтобы не подхватить ребенка на руки и не поцеловать. Это зрелище тронуло ее.

– Как его зовут? – прошептал Антонио.

– Альфредо. Все зовут его Альфрединьо.

На лице Антонио заиграла широкая улыбка. Он хмыкнул, едва сдерживая смех.

Каро знáком попросила его выйти из комнаты, и, едва за ними закрылась дверь, как Антонио расхохотался.

– Альфредо? Как ресторан «У Альфреда» в Париже? И «Альфредо» в Рио? Места упущенных возможностей?

– Мне просто понравилось имя.

– Ладно-ладно, я не хотел тебя обидеть. Отличное имя.

– И что теперь? – спросила Каро, остановившись у окна в гостиной.

Может быть, предложить ему еще кофе? Или попросить уйти, потому что у нее планы на вечер? Поговорить о том, как нежданно-негаданно они встретились? Она не знала.

Для нее все это было уже слишком. Больше всего Каро хотелось броситься ему на шею и излить душу. Но казалось странным обращаться с человеком, которого она не видела два года, как с кем-то родным и близким. Да, Антонио не был близок ей. Но она все еще его любила.

– А теперь… – точно прочитав ее мысли, сказал Антонио, – я собираюсь тебя поцеловать.

Он опустил ладони ей на талию, и она сжала пальцы на его руках. Она чувствовала его губы на своей шее, его теплое дыхание, слышала его шепот: «Каро, mon amour». Он выцеловывал дорожку от ее плеча к уху, нежно покусывал ее кожу, а его руки спустились с талии на бедра, и у Каро мурашки побежали по спине. Она запрокинула голову, подставляя ему шею, наслаждаясь нежными поцелуями и щекоткой от его щетины. Прикрыв глаза, она смотрела в окно, на темнеющее небо, и думала, как удивительно и в то же время великолепно, что память тела сильнее памяти разума. Словно не прошло и дня с той незабываемой ночи в номере отеля. То же возбуждение, та же страсть проснулись в ней, то же влечение – а ведь она полагала, что больше никогда в жизни не испытает ничего подобного. Будто все чувственные переживания скрывались где-то под поверхностью темных вод памяти и только ожидали этих поцелуев Антонио, чтобы возродиться.

Она высвободилась из его объятий и затем прижалась еще крепче, настойчивей. Антонио посмотрел на нее, точно не веря, что после столь долгой разлуки Каро не может больше ждать. И она улыбнулась, давая ему понять, что так и есть. Она не могла больше ждать. Притянув его к себе, Каро встала на цыпочки, покрыла поцелуями его виски, губы, подбородок, шею, и от этой страсти у него перехватило дыхание. Она глубоко вдохнула его чудесный запах, терпкую сладкую смесь одеколона и табака. Каро провела языком по его подбородку, впилась поцелуем в губы, и их языки сплелись воедино. Ее тело задрожало от блаженства, точно предвкушая грядущие наслаждения.

– Пойдем, любимый, – хрипло прошептала она, увлекая Антонио за собой в спальню. – Пришла пора нам полетать.

Каро нетерпеливо сбросила одежду и повернулась к Антонио. Тот уже тоже успел раздеться. Она невольно залюбовалась его телом – с восхищением и в то же время с облегчением, поскольку всякая отчужденность между ними исчезла. Его взгляд был таким родным, а его прикосновения – знакомыми, словно этих двух лет и не было вовсе. Каро протянула руку, привлекла его к себе, наслаждаясь прикосновением к его обнаженному телу. Ее объятия были жаркими и жадными, они требовали большего. Для нежных ласк, объятий и любования друг другом будет время позже. Сейчас вспыхнувшая в них страсть не ведала границ.

Каро принялась ласкать Антонио рукой. Она услышала, как он резко вздохнул. Он повалил ее на постель. Антонио хотел возбудить ее поцелуями, но ее возбуждение и так достигло предела, она готова была принять его. Каро медленно опустилась на него верхом, и он вошел в нее – какое жаркое сладостное чувство! Вначале Каро двигалась осторожно, но затем она приспособилась, стала приподниматься и опускаться быстрее, позволяя ему войти в нее еще глубже. Взгляд Антонио затуманило вожделение, его губы приоткрылись, он тяжело дышал. Опустив руки на ее бедра, он принялся раскачивать ее, и Каро смогла полностью положиться на его волю. Она выгнула спину и застонала, и чем быстрее она двигалась, тем сильнее он сжимал ее ягодицы, тем глубже входил в нее, тем выше приподнимал таз, чтобы придать толчкам больше силы. Их тела слились воедино, подрагивая. Каро никогда в жизни не испытывала ничего подобного. В ее теле волнами расходилось наслаждение, кожа горела огнем, слезы радости навернулись ей на глаза. В ушах шумело, и, точно издалека, раздался стон. Она почувствовала, как Антонио замер в ожидании всепоглощающего оргазма, а затем застонал.