След черного волка - Елизавета Дворецкая

Ярко зажмурился, словно не желал видеть белый свет после такого позора. Так и виделось, что теперь он будет, как в кощуне, год за годом бродить по белу свету и искать свою невесту, унесенную лютым змеем… черным вороном… серым волком…

– Серым волком… – повторил он вслух и открыл глаза.

Нет, это сделал не Гацыр. Савар со своей дружиной уехал давным‑давно и вернуться обещал только на следующий год, чтобы подтвердить докончания уже с новым князем вятичей и взять в жены кагану его сестру. Да неужели тайком воротился, чтобы попытаться выкрасть Семиславу из Навьего ельника? Откуда ему вообще знать, что она там? Что она обучена и собирается за Ярко уже этой осенью?

Знать все это мог только один человек. Тот, кому Ярко сам сказал, что в дожинки женится на Семиславе, если ему не привезут угрянку. И Лютомер лучше всех на свете знал, что ее не привезут…

– Это угряне… – почти прошептал Ярко, будто придавленный грозным взглядом судьбы. – Он, волк лютый… Поехали.

Он вернулся к лошадям и снова сел в седло. Лоскут с двумя узлами он по‑прежнему сжимал в руке, будто пытался удержать за кончик хвоста ускользающее счастье.

* * *

Глядя, как высоко над берегами Оки луна движется по ночному небу, Семислава вспоминала свою давнюю свадьбу со Святомером. Это было почти как в сказании, где уже зрелому князю привозят в жены Солнцеву Дочь, которую добыл какой‑то другой молодец. Но это событие восьмилетней давности помнилось отстраненно – сказание и есть сказание. В нынешний раз все сложится совсем по‑другому. Потому что сама она – уже не та пятнадцатилетняя Леля, что еще не умела отличить свою истинную судьбу от навязанной другими. Цветок расцвел, ее суть раскрылась, и она знает, что ей нужно.

Впереди что‑то зашевелилось, а потом из‑за кустов вышел зверь – крупный волк. Лунный свет делал его шерсть белой, а его самого – настолько похожим на видение, что Семислава даже не шелохнулась. Она не испугалась и не обрадовалась. Она просто ждала, что будет дальше.

Зверь помедлил, глядя на нее сквозь тьму. В его глазах сияли зеленые огоньки. Потом он медленно приблизился, неслышно ступая мягкими лапами по траве и не тревожа спящих отроков. Семислава сидела неподвижно. Сердце стучало где‑то в горле, кровь колотилась в ушах, ее пробирала дрожь – не страха, а потрясения от встречи с судьбой. Она не могла бы двинуться и подать голос, даже если бы испугалась.

Боялась она одного – что все это ей снится. Эта встреча… Это бегство. Что вот сейчас она очнется и увидит себя в избушке Навьего ельника, где рядом с ней – только храпящая баба Полазка.

Видя, что она ждет его внешне спокойно, волк подошел вплотную. Потянулся и коснулся холодным носом ее кисти, лежащей на коленях. Семислава хотела поднять руку, ответить на приветствие, но не находила сил. Белый волк приблизил морду к ее лицу. Она ощутила запах зверя, его дыхание, и это доказательство его явности не сказать чтобы успокоило ее, но воодушевило. Она подняла руку и коснулась его головы. Прохладная гладкая шерсть… Он живой.

– Ты пришел за мной? – едва шевеля губами, почти одним дыханием спросила она.

Волк сделал движение мордой, выражая некий вопрос. Говорить он в этом облике не мог.

– Я жду тебя. Я ждала тебя… весь год… всегда. Ты пришел наконец?

Волк попятился и скрылся за ближайшим кустом. Семислава ждала, что будет дальше. И ощутила невидимую, неслышимую, но ясную вспышку силы. Кусты содрогнулись, в них зашевелилось нечто еще более крупное.

А потом к ней подошел человек и сел рядом уже по‑человечески.

– Семислава… – прошептал тихий хриплый голос.

Он взял ее за руку, и прикосновение настоящей человеческой руки наполнило ее небывалой отрадой. Кончились ее метания, неприютность, поиски – она вошла в свой истинный дом. Она плохо различала в темноте его лицо, но узнавала чувство, которое охватывало ее рядом с Лютомером и прошлым летом. Теперь она вновь ощущала запах, но это был запах разгоряченной человеческой кожи. Она почти не видела его, но собственной кожей ощущала, что едва сменивший облик оборотень обнажен, а значит, не совсем еще покинул стихию дикого звериного мира. И это ощущение наполнило ее и ужасом, и возбуждением, какое она испытала в жизни только раз – Купальской ночью год назад, когда впервые подошла к нему так близко.

– Ты пришла сюда ради меня? – спросил негромкий низкий голос.

– Да… – выдохнула она, отвечая разом на все вопросы, которые он мог ей задать.

– Ты сама этого хочешь? Доброслав не силой пытается выкупить тобой мою дружбу?

– Нет. Я сама… хочу быть с тобой, – говорила она тому, кого почти не видела, будто шла во тьму с протянутыми вперед руками. – Мой муж умер… И теперь я свободна… для тебя. И для себя. У тебя ведь нет другой жены?

– Нет.

– А что твоя сестра? – Семислава хорошо помнила и саму Лютаву, и единство этих двоих, ясно ей видное. – Она не возненавидит меня?

– Нет. Она ушла искать свою судьбу. А я свою… уже нашел. Пойдем.

Лютомер встал и за руку поднял Семиславу. Она встала, готовая следовать за ним. И пусть ей смутно помнилось его лицо: ощущения его внутренней сути были столь сильны, что внешняя оболочка теряла значение. И год назад, и сейчас она разговаривала с тем, что внутри.

Главное свершилось. Семислава подала руку угрянскому оборотню и дала согласие уйти с ним. Вошла в эту могучую реку, и теперь оставалось только плыть вперед.

Семислава сделала несколько шагов, потом остановилась:

– А отроки мои? Они проснутся и не поймут, куда я делась.

Лютомер обернулся:

– Ты не думаешь, что Доброслав приготовил мне ловушку?

– Доброслав? – Семислава удивилась. – Ловушку? Да нет же… то есть я так не думаю. Он хотел, чтобы Ярко не смог получить меня, и тогда князем вятичей станет сам Доброслав. А ты поможешь ему дружиной, если Ярко задумает драться.

– Звучит похоже на правду. Но я предпочел бы их не будить.

– Тогда вот что. Обожди чуток.

Семислава вынула из своего короба еще один платок и быстро завязала на нем три узла. И повесила на ближайший куст.

Ни о чем таком они с отроками не уговаривались, но она понадеялась на их сообразительность. Увидев платок уже с тремя узлами, они должны догадаться: беглянка достигла своей цели.

* * *

– Куда мы идем?

– К нашему стану. Здесь моя стая и лодьи. На этом берегу, недалеко.

Они шли вдоль Оки; в темноте Семислава почти не видела дороги и просто следовала за ведущей ее рукой. Поэтому казалось, что они идут уже очень долго. Она странствовала через неведомую тьму, оставив далеко позади то последнее, что видела при свете дня.