Война: ускоренная жизнь - Константин Сомов

«Немцы две недели назад, к Новому году, открыли откровенную вербовку в публичный дом, — говорил лейтенант. — Просто предложили добровольно туда записывать. Так вот у меня документы из магистратуры есть. Оказались такие женщины, которые подали туда заявления. Публичный дом немцы не успели открыть — мы помешали. А заявления у меня. Ну что теперь делать с этими бабами? Пострелять их за это нельзя, не за что, а посадить. Ну, допустим, посадить, а что потом с ними делать»

Однако далеко не всегда контингент борделей вермахта набирался по добровольным заявлениям восточных женщин, бывало и совсем по-другому, говоря просто, по-скотски.

В автобиографической книге «В фашистском концлагере» Сергей Голубев пишет о том, как это делалось в Рославльском лагере для перемещенных лиц, где перед отправкой в Германию находилось население, вывезенное фашистами из зон действия партизанских отрядов. Отрывок из его воспоминаний, посвященный этим событиям, стоит привести полностью.

«Однажды на пересыльный пункт пришла большая группа немцев, среди которой выделялся подполковник, затянутый желтыми ремнями, в ярко начищенных сапогах, в замшевых перчатках, со стеком в руке. Он важно ходил по лагерю, играя стеком. Офицеры его свиты внимательно рассматривали людей и отбирали молодых девушек.

Подойдут к группе, заметят сравнительно хорошо сложенную девушку или женщину, сейчас же выведут ее. Тут же производили осмотр. Осмотрят со всех сторон, заставят открыть рот, потрогают своими грязными пальцами зубы, ощупают грудь, мышцы на руках, на ногах, попробуют упругость бедер и все время что-то оживленно лопочут на своем языке.

Если девушка отвечала их требованиям, ее отводили в сторону и тут же сажали на машину, закрытую со всех сторон. Ни плач разлученных людей, ни просьбы — ничего не помогало.

Среди переселенцев своей неутомимой энергией отличалась одна девочка лет 15. В лагерь она попала с матерью, бабушкой лет 70 да двумя младшими сестренками. Мать болела и не могла даже подняться. Все лежало на девочке-подростке. И она как-то успевала и мать горячей водой напоить, и бабушку накормить, и о сестренках позаботиться. Но Вера — так звали девочку — не унывала. Ей помогали и пленные. Старался помочь ей и Бражников (лагерный врач). Под предлогом болезни матери он отстоял Веру от посылки в Германию и добился того, что ей уже выписали проходное свидетельство для отправки в Мстиславль на поселение. Ждали только попутную машину.

И вдруг ее увидел подполковник.

— Ком, ком! — закричал фашистский офицер и начал манить Веру пальцем к себе. Поняв, что зовут ее, она подошла к группе немцев. Один из фашистов схватил подростка, снял с нее шубку и перед группой немцев предстала по существу еще девочка: с растрепанными косичками, с еле заметными очертаниями грудей, еще не развитых по-настоящему, в коротеньком платьице. Девочка заплакала и стала что-то объяснять.

Немцы, не обращая внимания на плач, ощупали ее всю и закричали: «Гут! гут!». Фашистский подполковник бросил несколько слов солдату, и тот потащил ее к машине. Вера отчаянно закричала, обхватив голову руками. Подошел Бражников и обратил внимание подполковника на тяжелое положение семьи Веры и попросил не трогать ее. Но подполковник досадливо отмахнулся от него, что-то отрывисто выкрикнул, как бы недовольно пролаял по-собачьи. Бражников отправился к начальнику пункта и пытался убедить его в бесчеловечности поступка. Но тот беспомощно развел руками и заявил:

— Комиссионные деньги уже получены. Бесполезно протестовать.

Потом Бражников выяснил, что фашистские офицеры комплектовали для своих солдат дом терпимости. Вера была куплена туда же. Дом терпимости — коммерческое предприятие, а подполковник являлся одним из его пайщиков и, надо думать, получал немалый доход от такого заведения.

Протесты, просьбы обреченных — ничего не помогало. Веру и многих ей подобных немцы отдавали на утеху солдатам. Вот как вели себя фашистские мерзавцы в Рославльском лагере весной 1943 года! Так не всякий колонизатор вел себя в начале XVII или XVIII века в завоеванных странах».

Бордели в крупных городах северо-запада России, как правило, располагались в небольших двухэтажных домах, где посменно работали от 20 до 30 девушек. В день одна обслуживала до нескольких десятков военнослужащих.

Публичные дома пользовались небывалой популярностью у немцев. «В иной день у крыльца выстраивались длинные очереди», — писал один из нацистов в своем дневнике.

За сексуальные услуги женщины чаще всего получали натуральную оплату. Например, немецкие клиенты банно-прачечного комбината в Марево Новгородской области частенько баловали возлюбленных славянок в «бордель-хаусах» шоколадными конфетами, что тогда было почти гастрономическим чудом. Денег девушки обычно не брали. Буханка хлеба — плата гораздо более щедрая, чем быстро обесценивающиеся рубли.

Как и все остальные коммерческие предприятия, занятие проституцией на оккупированной территории немцы сразу же поставили на официальную основу. Примером тому может служить изданное 19 сентября 1942 года комендантом Курска генерал-майором Марселем «Предписание для упорядочения проституции в г. Курске».

Там говорилось:

«1. Список проституток.

Проституцией могут заниматься только женщины, состоящие в списках проституток, имеющие контрольную карточку и регулярно проходящие осмотр у специального врача на венерические болезни.

Лица, предполагающие заниматься проституцией, должны регистрироваться для занесения в список проституток в отделе Службы порядка г. Курска. Занесение в список проституток может произойти лишь после того, как соответствующий военный врач (санитарный офицер), к которому проститутка должна быть направлена, дает на это разрешение. Вычеркивание из списка также может произойти только с разрешения соответствующего врача.

После занесения в список проституток последняя получает через отдел Службы порядка контрольную карточку.

2. Проститутка должна при выполнении своего промысла придерживаться следующих предписаний:

а). заниматься своим промыслом только в своей квартире, которая должна быть зарегистрирована ею в Жилищной конторе и в отделе Службы порядка;

б). прибить вывеску к своей квартире по указанию соответствующего врача на видном месте;

в). не имеет права покидать свой район города;

г) всякое привлечение и вербовка на улицах и в общественных местах запрещена;

д) проститутка должна неукоснительно выполнять указания соответствующего врача, в особенности регулярно и точно являться в указанные сроки на обследования;

е) половые сношения без резиновых предохранителей запрещены;

ж) у проституток, которым соответствующий врач запретил половые сношения, должны быть прибиты на их квартирах особые объявления отдела Службы порядка с указанием на этот запрет.

3. Наказания.

1. Смертью караются:

Женщины, заражающие немцев или лиц союзных наций венерической болезнью, несмотря на то, что они перед половым сношением не знали о своей венерической болезни.

Тому же наказанию подвергается проститутка, которая имеет сношение с немцем или лицом союзной нации без резинового предохранителя и заражает его.

Венерическая болезнь подразумевается и тогда, когда этой женщине запрещены половые сношения соответствующим врачом.

2.. Принудительными работами в лагере сроком до 4-х лет караются:

Женщины, имеющие половые сношения с немцами или лицами союзных наций, хотя они сами знают или предполагают, что они больны венерической болезнью.

з). Принудительными работами в лагере сроком не менее 6 месяцев караются:

а) женщины, занимающиеся проституцией не будучи занесенными в список проституток;

б) лица, предоставляющие помещение для занятия проституцией вне собственной квартиры проститутки.

4. Принудительными работами в лагере сроком не менее 1 месяца караются:

проститутки, не выполняющие данное предписание, разработанное для их промысла».

Самый известный во время немецкой оккупации публичный дом в Курске располагался в здании гостиницы напротив Центрального рынка. Основная клиентура — рядовые рейха. Офицеры же брали на содержание местных девушек. Один немецкий солдат вспомнил: «Стоя на посту, вдруг услышал жуткие вопли из дома моего командира. Забежал в здание и увидел такую картину: стоит офицер с тростью или плеткой в руках. Перед ним на столе привязана обнаженная девушка, вся в крови, на вид лет 14. Командир, увидев меня, рассмеялся и предложил присоединиться к развлечению. Я отказался, но всю ночь из дома доносились крики».

Непосредственно за войсками двигались лишь солдатские и унтер-офицерские (сержантские) публичные дома. Они размещались в деревушках или городке неподалеку от части, куда солдат и получал увольнительную. Тем же офицерам, которым нельзя было далеко отлучаться, проституток доставляли на дом. А солдаты и сержанты к увольнительной получали специальный талончик-пропуск: для рядового состава он был голубого цвета, для сержантского — розового.