Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне - Вячеслав Науменко

К таким относятся:

известный по Первой мировой войне летчик генерал Ткачев и генерал Соламахин, уехавшие на Кубань (вернее предположить, что генералы Ткачев и Соламахин задержаны в СССР, как бесподданные. — В. К); полковник Егоров, Ф. Лазарев, И. Мазанов, П. Шевырев, Б. Сутулов — уехали на Дон; генерал Рубашкин, полковники Шмелев, Ясевич, войсковой старшина Кудинов — ожидали отправки в Болгарию; Игорь Кравченко, Ф. Вяткин, Б. Дабижа, Петрович-Странич, Новак — должны были выехать в Югославию; Ламзаки, Борисенко и Баран оправлялись в Румынию.

Старый эмигрант из Манчжурии, Удачный, выехал к сестре в Казань. Отец и сын Наумовы остались в Новосибирске. Старый дроздовец Михайлов, проживавший как эмигрант в Болгарии, выехал в Саратов.

Многие старые эмигранты попали в инвалидный дом в Потьме: Сомов, Погульский, Телегин, Серии, Писарев и другие.

По имеющимся у меня данным, из Советского Союза в Европу вернулись: в Германию — 11, в Австрию — 9, в Бельгию — 2, во Францию — 6, в Грецию — 3 человека.

Старые эмигранты, не сумевшие доказать свое иностранное подданство, задержаны в СССР. (Из перечисленных лиц некоторые впоследствии выехали в разные государства Европы.)

А. М. Протопопов

Переживания казака в Лиенце, в Граце и в пути «на родину»

Казак станицы Новоминской Кубанского Войска Степан Иванович Троценко, переживший трагедию в Лиенце, захваченный большевиками и отправленный в Грац, бежал по пути в Будапешт и о своих переживаниях того времени поведал следующее.

<…> Когда выяснилось приближение краха Германии, Степан Иванович, как и многие казаки-одиночки, находившиеся на территории Германии и Австрии, пошел в Италию на присоединение к группе Походного атамана Доманова.

24 апреля 1945 года больной и немощный он прибыл в Италию и поселился в Каваццо, в Уманской станице. Пробыв там три дня, он был отправлен в центральный инвалидный дом в село Алессо, переименованное донцами в Новочеркасск. Но в ближайшие дни село это подверглось бомбардировке с воздуха, вследствие чего, инвалидный дом решено было перевести в другое место.

Семь человек инвалидов и две сестры милосердия под командой донца есаула Лазарева в последних числах апреля вышли через Каваццо и Толмеццо, достигли селения Оваро, где есаулу указано было организовать инвалидный дом. Шли на подводах.

В Оваро была сотня есаула Назыкова и больница.

Еще до прибытия Лазарева, примерно первого мая, итальянские партизаны предложили Назыкову сдать оружие. (Этот офицер — по происхождению, по-видимому, перс, прибившийся к донцам. С ним я познакомился в Новогрудке и еще тогда он обратил на себя внимание своей храбростью. Доманов за что-то предал его суду, ему грозило разжалование, но я за него заступился. — В. Н.).

Есаул Назыков укрепился в школе, где у него было 92 казака, в немецком клубе — 32 человека и километрах в двух за селом пост силою в 21 человека.

В момент прибытия в Оваро инвалидов, там были итальянские партизаны. Они захватили инвалидов и, стреляя через их головы, повели к немецкому клубу. Когда казаки Назыкова, там находившиеся, увидели инвалидов, они закричали им, что за дверями у них пулемет и чтобы они, выбив соседнее с дверями окно, лезли в него. В то же время они начали засыпать партизан ручными фанатами. Один из прибывших инвалидов выбил оконную раму и все они, как и сестры, прибывшие с ними, были втянуты внутрь. Это было, примерно, в два часа ночи на 2 мая. Партизаны пробовали наступать на помещение клуба и трассирующими пулями обстреливали здание поста. Им удалось его зажечь, но в девять часов 2 мая пошел дождь и погасил огонь.

Партизаны кричали казакам, что вся домановская группа сдалась, что полки положили оружие. Это была провокация, так как казаки и горцы с оружием в руках вышли на север к австрийской границе, а полковник Лобысевич еще держался в Джемоне.

Донец вахмистр Петр Абрамович Нелидов, возглавлявший казаков в школе, им не поверил и лично, под страшным огнем партизан, отправился к немецкому клубу, отстоявшему от школы в нескольких десятках шагов, чтобы связаться с Назыковым.

Назыков приказал ему:

— Не верь никому, кроме меня и своей души! Бей всех, кто попытается [напасть на тебя]!

Партизаны продолжали наступление. Назыков отражал его фанатами, причем один их автомобиль был разбит и 11 партизан убито. Тела их остались на месте.

Как раз в это время подошли конные казаки, шедшие на выручку, а вскоре и юнкера, прибывшие несколькими группами. Увидев приближение помощи, Назыков крикнул: «Бей партизан!..» По ним был открыт сильный ружейный и пулеметный огонь, а также полетели фанаты.

В это время по центральной улице села прибежала группа юнкеров под командованием своего геройского вахмистра Зеленского, терского казака.

Партизаны в панике бежали. Часть их была захвачена в селе юнкерами, часть отрезана нашей конницей, причем захвачено до 600 бандитов и с ними женщина-казачка, уведенная ими с поста.

Последняя рассказала, что примерно в 12.30 ночи партизаны подошли к глухой стенке поста и подложили под здание несколько мин. Взрывом были убиты 14 казаков, а семеро ранены. Последних бандиты выволокли на берег ручья, расстреляли и тела выбросили в воду. Эта женщина со своим ребенком была в соседнем доме, откуда ее увели партизаны.

Последними руководили два ксендза этого селения. За это они были расстреляны, а село сожжено.

В школе и в клубе потерь не было. Эти 130 человек, семеро инвалидов и две сестры милосердия, выступили под командой Назыкова из села по направлению к посту и там видели трупы погибших казаков.

Оттуда с Донской станицей, возглавляемой генералом Фетисовым, ушли в Австрию. Степан Иванович с большой похвалой говорил о Фетисове, его распорядительности и. заботе о казаках, с которыми он проделал весь путь пешком. Также очень хорошо и тепло он говорил о Назыкове.

Во время боя с партизанами произошел следующий случай: в больнице было раненых около 150 человек — все лежачие. Их партизаны не тронули. Между сестрами милосердия была жена одного казака, который был с Назыковым в помещений немецкого клуба. Им удалось связаться через окна в крышах посредством жестикуляции. После этого для связи с Фетисовым был послан 8—9-летний сынишка есаула Лазарева, который и выполнил свою задачу. Сам Лазарев и его дочь были схвачены бандитами, которые выбили ему зубы и над обоими издевались, но не убили только потому, что за них заступились какие-то женщины.

В Австрию шли, как и все казаки, через Палуццу и вышли на Драву около Обердраубурга, потом направились на Лиенц.

Далее мой собеседник рассказал о своих переживаниях в день 1 июня и в последующие за ним дни. Ему удалось избежать выдачи в эти дни, но злоключения его на этом не закончились.

После окончания насильственной выдачи, когда сопротивление массы было сломлено, в течение последующих дней вывоз жителей Казачьего Стана продолжался.

Первого июня вечером и 2-го вывозили Таманскую станицу. 3 июня юнкера под командой вахмистра Зеленского оказали сопротивление англичанам. 4 июня в половине четвертого закончился насильственный вывоз казаков и их семейств, потом вывозили тех, кто пожелал выехать добровольно. По-видимому, в отчаянии, в продолжении от четырех до семи выехало, таким образом, до трех тысяч человек.

По словам Троценко, с 7 до 12 июня в районе Казачьего Стана было спокойно. Уцелевшие казаки и их семейства собирались к лагерю Пеггец.

Далее Степан Иванович Троценко рассказывает о том, что назначенный комендантом лагеря Пеггец Шелехов выставил вокруг лагеря стражу и вместе с каким-то человеком в английской форме проверял документы жителей лагеря и тех, кто был в дивизии Паннвица или в каких-либо других частях, выдавал. Тех, кто говорил, что он из Сербии, но внушал Шелехову подозрение, он экзаменовал в знании сербского языка и географии Сербии. И таким образом он выловил не одну сотню человек и отправил их в «Русский лагерь», находившийся в четырех верстах восточное Лиенца у железнодорожной станции. Лагерь был охвачен проволокой и охранялся советчиками.

Туда же свозили «остовцев», желавших вернуться домой. Они могли свободно выходить из лагеря. Остальные же, посаженные туда насильственно, были отделены от «остовцев» проволокой. Стража не позволяла им выходить из-за проволоки и общаться с «остами». Но все же при проявлении известной энергии некоторым удавалось уходить из этого лагеря, пролезая под проволочной оградой. Был случай, когда один красноармеец, еврей из Бердичева, посоветовал старику казаку уходить из лагеря и научил его взять две банки от консервов, положить в них необходимые вещи, засучить рукава и, когда он будет стоять на страже, выйти из лагеря, как будто на ручей для стирки белья. Казак так и поступил, и ему удалось избежать насильственной репатриации.