Корпорация цветов - Константин Соргунов

Основным постулатом проекта "Амеко" являлось утверждение, что человек ли, дрэй или кто угодно, наделенный разумом рождается на свет таким, какой он есть. Нет ничего приобретенного кроме модификации тела, сознание же обладает только врождёнными качествами. О психологии, становлении личности и чем угодно, связанном с жизнью разума ни дрэи, ни их хозяева не имели ни малейшего понятия. Они просто сделали ставку. И проиграли.

С точки зрения техники всё прошло гладко. Экосистема породила целый легион существ, которые вынашивали в себе плод с уже вшитой в него ДНК следующего плода. Первое поколение дрэев было полностью обречено. Люди, которые столкнулись с принципиально новым видом, повели себя агрессивно и уничтожали Аидрэ-дэи массово, не задумываясь о последствиях. Выжившие дрэи были помещены в специальные лагеря, где в течении многих лет подвергались различным исследованиям и диагностикам. В заключении они родили следующее поколение, условия для которого были уже более приемлемыми. Многочисленные кампании (в том числе и иностранные), ратовавшие за свободу дрэев, постепенно добивались своего. Наступила своеобразная оттепель, когда к новым жителям планеты начали относиться с изрядной доли сочувствия. На свет появилось следующее поколение, которое, собственно, и должно было выполнить заключительную фазу "Амеко".

Потом было много важных событий, каждое из которых могло быть поворотным в судьбе всего человечества. На нас открывали сезон охоты, объявляли вне закона, снова проводили исследования, и, наконец, провели полную перепись и зарегистрировали каждого дрэя. Нам даже дали российское гражданство, хотя некоторые предпочли уехать отсюда подальше. Вот, собственно, и всё. Никаких завоеваний. Никаких захватов. Мы просто не знали, понятия не имели, что делать. У нас не было ни памяти, ни личностных качеств, которые накапливаются на протяжении первых десяти-пятнадцати лет жизни. Это и было первой главной ошибкой проекта "Амеко".

Суть второй, чуть менее существенной ошибки озвучил сам престарелый мистер Джонс. Он сказал, что на его зов откликнутся все, и даже сейчас в его голове не появлялось и мысли о том, что кто-то может не подчиниться. Да, развитая цивилизация, к которой в итоге пришли дрэи, уничтожила постыдное понятие рабства, стыдливо заменив его демократичным "сотрудничеством". Но даже рабовладелец в полном смысле этого слова не должен упускать из виду возможность неповиновения. Тяга к свободе, независимости заложена в самой природе, и даже самое слабое, безвольное существо может проявлять агрессивность при посягательстве на её личное пространство. Корпорация запустила корни глубоко, полностью подчинив себе тела и души своих "сотрудников", однако этот эффект достигался исключительно тем, что дрэи с самого рождения попадали в обстановку, которая пресекала любую попытку сопротивления. И именно на период становления личности приходилась трансформация, которая калечила психику, превращая разумное и живое существо в машину, способную только исполнять чужие команды. Но те, кто родился на чужой земле в уже модифицированном теле, те, в чьей жизни не было мучительной трансформации, не лишились собственного уникального "я". Поколения тех, кто появился на свет согласно проекту "Амеко" имели возможность сформировать свой собственный, особенный характер, обрести целостность личности и развиться душевно по своим личным, а не по продиктованным кем-то правилам. И пусть мы проделывали множество ошибок, страдали, совершая те или иные поступки. У нас было главное, свобода мысли и разума. И мы жили. Старались жить.

Информация о той жизни, которой я, собственно, никогда и не жила, обрушилась на меня так, что я едва не потеряла опору под ногами. И я отчаянно боролась за право быть самой собой, боролась до тех пор, пока не поняла, что бороться с информацией бесполезно, её можно только принимать или не принимать. Я приняла, и оказалось, что в действительности всё не так страшно, как казалось на первый взгляд. Я получила знания о том, что никогда не видела своими глазами, овладела скрытыми возможностями собственного тела. Так например я выяснила, что зрение дрэев даёт уникальную возможность видеть любой объект сразу в нескольких измерениях, недоступных человеческому глазу. Мы видим код, набор символов, который наш мозг обрабатывает до состояния привычной картинки. Пользуясь этим, мы смотрим не просто на вещи, но и вглубь вещей. Мы оцениваем длину, ширину и высоту, но кроме того видим и оцениваем объем, ту сердцевину, которую не может зафиксировать ни один оптический прибор. Для человека подобное зрение было бы мучительным, потому что видеть мало, необходимо ещё и выстроить удобное для восприятия изображение. Наш мозг отлично справляется с этой задачей, более того, благодаря подобному зрению он может оказывать визуальное воздействие на других существ. Мы не можем менять свой облик на физическом уровне, однако нам вполне по силам заставить других видеть нас так, какими мы пожелаем. Это довольно трудная для понимания техника, в основном состоящая в том, что мы на короткое время даём другим увидеть часть пресловутой сердцевины. Мозг, который не заточен под наше зрение, не способен воспринимать эту часть так, как воспринимаем мы и самостоятельно дорисовывает картину на основе увиденного. Наша задача только сделать так, чтобы он работал в нужном нам направлении.

Итак, я полностью отказалась от борьбы, сказав себе раз и навсегда, что моя жизнь это только та, что здесь и сейчас. Мне не нужно было бороться за территорию, потому что моё сознание было ясным как никогда, и никакая информация не могла опровергнуть очевидных фактов. Зои Карнатчи из города Эридэ умерла в возрасте двадцати восьми лет. Зои Карнатчи из Петербурга жива и получила своеобразное наследство в виде памяти и жизненного опыта своего прототипа. Всё просто. Оставалось только решить дело с Кратцем.

Я прошла коридор насквозь до искомой точки, открыла массивную дверь и остановилась в нерешительности. Прямо передо мной на полу сидело странное существо с тонкой бледной кожей, редкими порыжелыми волосами на голове и тусклыми, ничего не выражающими глазами. Существо выглядело до того изможденным, что мне стало не по себе. Оно смотрело прямо перед собой и, казалось, ни на что не реагировало. Я разглядела электронные часы с мерцающим зеленоватым циферблатом на его правой руке. Запястье существа было необычайно худым, и часы грозили с него свалиться.

Я с трудом отвела взгляд от сидящего существа (определённо, это был мужчина) и осмотрелась. В углу комнаты стоял стол, заваленный бумагами. На полу валялся разбитый монитор. Стены были грязно-желтого цвета, с потолка свешивались перекрученные провода. Пахло чем-то палёным. Я снова взглянула на незнакомца и спросила без обиняков.