День народного единства. Преодоление смуты - Валерий Шамбаров

Ришелье решил исправить положение. Он принял пост главного управляющего коммерции и навигации, начали восстанавливаться порты и укрепления, строиться корабли. Кардинал активизировал французскую заокеанскую политику — он полагал, что иметь колонии требуется для престижа державы. Под его покровительством была создана компания по заселению Карибских островов Сен-Ките (Сен-Кристоф), Барбадоса, Гваделупы, Мартиники. Ришелье сам стал пайщиком, выделил корабль. Предполагалось ввезти рабов из Сенегала, организовать на островах производство сахара. Как и в Англии, с наведением порядка в портах Атлантического побережья в Новый Свет стали перебираться французские пираты. Селились на Сен-Ките, оттуда «самостийно» проникли на о. Тортуга. Кардинал реанимировал и начинание Генриха IV по освоению Канады и Акадии, и возникла компания Новой Франции, которой предоставили 2 корабля и земли «от Флориды на юге до Арктического круга на севере и от Ньюфаундленда на востоке до Великих Озер на западе» с правом монопольной торговли на 15 лет. Всем, кто пожелал бы ехать в Америку, давались серьезные привилегии и льготы.

Кардинал провел ряд законов, призванных стимулировать французское предпринимательство и мореходство. Дворянам было разрешено заниматься торговлей без потери своего социального статуса. Морякам запрещалось поступать на иностранные суда. Вводились ограничения на импорт, на транзит через зарубежные фирмы. Но… все подобные шаги опять перечеркнула чисто французская специфика. Чиновники, заседавшие в парламентах приморских провинций, получали свою долю от пошлин с ввоза товаров, взятки от иностранцев, и все эти парламенты отказались зарегистрировать протекционистские законы. И как раз там, где такие законы были нужны, они не были введены в действие. Национальную торговлю удалось наладить только с Левантом, когда приструнили африканских пиратов. Но оттуда ввозились лишь предметы роскоши, и не за товары, которых у Франции не было, а за деньги, вызывая их отток из страны. Ришелье говорил, что это «плохая торговля», но, если ее вести через иностранцев, будет еще хуже.

А в колонии французы ехали неохотно. Они традиционно тяготели к Парижу, к королевскому двору — только там, во Франции, делалась карьера, раздавались подачки и выгоды. И в отличие от англичан, устраивавшихся в Америке капитально, французы отправлялись туда на время, чтобы заработать на меховой торговле, вернуться домой и купить чиновничьи должности. Квебек оставался поселком, где жили 107 человек. На привозных продуктах — если корабль из метрополии задерживался, голодали. И все это сказалось в ходе войны с Англией. В то самое время, когда флот Бекингема опозорился у Ла-Рошели, в Америке произошло обратное. В британских колониях насчитывалось уже 20 тыс. жителей, они были лучше организованы. Джервейз Керк создал частную антифранцузскую компанию со своей флотилией, в 1628 г. разрушил поселения на р. Св. Лаврентия, захватил корабли и товары французской компании и разорил Квебек.

В американских водах продолжала пиратство и голландская Вест-Индская компания. В 1628 г. ее главнокомандующему Питу Хейну выпала редкая удача. Возле главной испанской базы, Гаваны, где голландцев никто не ждал, они вдруг напали на «серебряную эскадру», перевозившую годовую добычу драгоценных металлов, и захватили 9 кораблей. Это немедленно сказалось на ходе Тридцатилетней войны. В Европе упали акции испанских банков, Мадриду оказалось нечем платить солдатам. Задним умом стали укреплять береговую охрану, менять сроки и пути следования конвоев. Нидерланды расширяли влияние и в Индонезии. Их Батавия формально находилась на земле султаната Матарама, и султан Агунг осадил ее, пытаясь вернуть свою собственность. Но с сильной крепостью ничего не смог сделать, и его неудача лишь укрепила авторитет захватчиков. А султан Аче Искандер Муд в 1629 г. потерпел сокрушительное поражение при попытке захватить Малакку. И заключил с голландцами союз, предоставив им за это право 4 года свободно и беспошлинно торговать в его владениях. Нетрудно понять, что четырехлетняя привилегия автоматически превратилась в бессрочную.

Если пахло наживой, нидерландцы и друг с другом не церемонились. Облик этих «цивилизаторов» красноречиво характеризует история, ставшая потом прототипом легенды о «Летучем голландце». Крупнейшее судно Ост-Индской компании «Батавия» в 1629 г. отчалило из Амстердама, имея на борту важные грузы, 200 тыс. гульденов и 600 пассажиров и команды — в колонии ехал отряд солдат, чиновники, купцы, их семьи. Руководил экспедицией фактор Пелсерт. В океане его свалила лихорадка, и капитан судна Якобе с помощником Корнелисом соблазнились завладеть огромной суммой. Решили взбунтовать команду и угнать «Батавию». В качестве повода для возмущения знатную красавицу Лукрецию Яне, ехавшую к мужу, объявили ведьмой. Выволокли на палубу, хором изнасиловали, вымазали дегтем, но надолго затянулся спор, сразу ее утопить или сперва изрезать бритвой. А больной Пелсерт узнал о случившемся, успел сорганизовать солдат, разогнал бунтовщиков и арестовал главарей. Однако налетела буря, обезглавленная команда не справилась с управлением, и «Батавия» налетела на рифы. Высадились на необитаемом острове. Освобожденные мятежники в суматохе расхватали часть денег и придумали план: Якобе отправится с Пелсертом за помощью, по дороге убьет его и приведет спасательный корабль, а Корнелис с сообщниками будет наготове и захватит его. Но фактор вел себя бдительно, взял с собой в шлюпку нескольких солдат, а вскоре встретили судно «Саардам», доставившее их в Батавию. Это же судно генерал-губернатор отправил за потерпевшими крушение.

А пока Пелсерт плавал туда-сюда, Корнелис провозгласил себя «императором» и принялся истреблять всех «лишних». Для них изобретали казни одну страшнее другой, заставляли убивать друг друга, трем мальчикам приказали бороться в воде — кто утопит остальных, останется жить. Беременную принудили валяться в ногах и молить о пощаде, а потом вскрыли живот. Устраивали охоту на людей, выпуская их в заросли. В итоге из 500 пассажиров уцелели лишь 40 мальчиков и дам (в том числе Лукреция Яне), используемых для сексуальных надобностей. Оставили в живых и священника, требуя от него служб и проповедей, хотя его старшую дочь зачислили в наложницы, а жену и трех младших после надругательств умертвили. 30 солдат спаслись, перебравшись на соседний островок, они и предупредили появившийся «Саардам» о происходящем. Извергов захватили, 8 человек повесили, 2 высадили в Австралии — они-то и стали первыми европейцами на этом континенте. Для остальных ограничились телесными наказаниями — пороли, протаскивали под килем. Но в Батавии генерал-губернатор ужесточил приговор. Всех взрослых бандитов вздернули, а несовершеннолетним юнгам велели кидать жребий — кому на виселицу, а кому получить 200 плетей (что тоже было смертельно).

Англичане, погромив Канаду, еще больше укрепили позиции в Америке. У французов они отобрали Акадию, которая стала Новой Шотландией, а Квебек вернули, но на его месте остались только развалины. Эмигрантский Массачусетс стал процветающей колонией. Осваивались Британская Каролина, Багамы, Нью-Хэмпшир. Но заселяли Новый Свет не только беженцы-протестанты. Мэриленд и часть Делавэра Карл I широким жестом подарил своему любимцу лорду Балтимору — в качестве «частной» колонии, предоставив ему права объявлять войну, судить, жаловать титулы вассалам и «подданным». Если первые переселенцы волей-неволей должны были поддерживать приемлемые отношения с индейцами, то по мере роста колоний «бледнолицые» наглели, теснили местных жителей, и война с французами сменилась первой большой войной с индейцами, продолжавшейся 5 лет.

А в самой Англии углублялся внутренний разлад. Кстати, Карл I был далеко не худшим монархом по сравнению с предшественниками. Не отправлял на плаху всех неугодных, как Генрих VIII или Елизавета, не устраивал охоты на ведьм, как Яков. Был человеком мягким, не раз выражал готовность пойти на компромисс с оппозицией. В 1629 г. он созвал третий парламент — предмета прошлых атак, Бекингема, больше не было, и король надеялся, что теперь ничто не помешает договориться. Но уже полным ходом шел тот же процесс, что прежде в Голландии. Разжиревшие олигархи рвались к власти. И как раз из них состояла палата общин (по оценкам специалистов, ее депутаты были в среднем втрое богаче пэров). Даже контроль над законодательством и бюджетом их уже не устраивал, хотелось большего.

Идеологическим знаменем оппозиции стал кальвинизм. Ведь согласитесь, что бороться под лозунгами собственной наживы и всевластия не совсем удобно. А кальвинизм с идеей «богоизбранности» богатых придавал таким устремлениям солидную религиозную основу. Британские пуритане ратовали за удешевление церкви. Выступали против икон, алтарей, музыки, крестного знамения, коленопреклонения. Церковные обряды называли «идолопоклонством» и требовали заменить епископов синодами пресвитеров, избираемых паствой, — конечно, из тех же самых «избранных». И этим пресвитерам должен был подчиняться сам король. От французских гугенотов пуритане переняли теории «общественного договора» между властью и народом (т. е. «избранными»). О том, что народ обязан бунтовать, если властитель превратился в «тирана» (не идет на поводу у «избранных»). В Англии эти теории разрабатывали Покет, Спенсер, Бьюкенен, Паркер, Мильтон.