Смерть меня не найдёт (СИ) - Ефимия Летова

по глазам. Однако мы не всегда верим в те знания, что не добываются нами, а даются просто так, ни за что, с рождения. Как ты уже могла, вероятно, убедиться, многие здесь не признают иные миры. И не живут по заветам Тираты.

Лирт Хорренда вгляделась в меня и, чуть помолчав, кивнула.

— И я, что таить, на своём жизненном пути их нарушала. Мне жаль тебя, девочка, особенно жаль в твоём нынешнем состоянии — уж, по крайне мере, в нём-то я не виновата. Конечно, и ты ни при чём. Но теперь говорить об этом уже поздно. На твоей шее кольцо из мезонтита, не надейся улизнуть раньше времени. Как ты уже поняла, донум внушения — далеко не единственное, что мы, служительницы Единой, можем. Нам, женщинам, воплощениям главной половины Тираты, могут быть доступны несколько донумов, а также и другие таланты. В частности, я увлекаюсь кое-какими зельями и потратила немало лет на изучение процесса их создания и нейтрализации. Не магия — чистая физиология. Скоро действие настойки пройдёт, ты сможешь говорить и шевелиться, а пока я просто хочу, чтобы нашему разговору ничего не мешало. У тебя такие выразительные чистые глаза, в них видны все твои эмоции, чувства и даже мысли.

Что бы ты ни думала, моей вины в твоих злоключениях не так много, как вины этой хмыровой приблуды Агнессы. Что, ты со мной не согласна и тебе жаль девчонку? Вижу, жаль. Вероятно, память её тела оказалась сильна, и ты познакомилась с ней, а потом и привязалась? Не стоит её жалеть.

Лирта Хорренда обошла лавку — или всё-таки каменный алтарь? — на котором возлежало моё неподвижное тело — и присела на невидимую мне скамью. В этой точке мягкий белый свет, струящийся с потолка храма, падал ей в лицо, и оно, такое гладкое и ровное и одновременно такое парадоксально старое и уставшее, казалось театральной маской.

— Я долго искала нужную мне девчонку. Существо с очень редким донумом… Нет, моя дорогая Камилла, речь идёт вовсе не о разрывании пространства, отнюдь. Вероятно, ты будешь удивлена, но умение разрывать пространство и перемещаться — мой донум, а теперь — и твоя способность, девочка из иного мира. Что, ты хочешь сказать, что у вас не бывает людей со способностями? Да, но, видишь ли, пока я перетаскивала тебя, первый и, надеюсь, последний раз в жизни, вероятно, невольно, поделилась своим донумом с тобой. Не знаю точно, как это сработало, раньше мне не доводилось заниматься подобным. Но это не так уж важно, хотя пришлось за тобой побегать, кто бы мог подумать. Что же касается Агнессы, у неё была другая способность. Мы, жрецы, не могли прочитать её память, совсем. Не могли заставить рассказать о том, о чём она не хотела вспоминать. Словно… Впрочем, не важно.

Я нашла такую девчонку и её слабое место, да тут и искать было не надо — всё лежало на поверхности. Момент был на редкость удачным. Её мать умирала, а девчонка так трогательно попыталась её спасти, отправившись с целителем в дом утех. Я немного скорректировала её планы. Эмоции. Эмоции могут быть такими полезными, и речь сейчас далеко не только о донумах, хотя и о них тоже.

Верховная жрица снова наклоняется надо мной.

— Ну, не надо злиться. Бескорыстная помощь развращает, я думаю, именно поэтому боги не вмешиваются в жизнь людей, хотя, безусловно, могли бы. Я всего лишь попросила девчонку об одной услуге, а взамен обещала исцелить её мать. Она даже не потребовала у меня ничего для себя, можешь такое представить? И я не обманула бы её. Возможно, даже приложила бы все усилия, чтобы её вытащить, хотя — нет, ну ты подумай! — в тот момент она была готова к тому, что не вернётся. Но…

Ну, да, ну, да. Небольшая услуга, конечно! Чего тебе понадобилось, интригантка ты престарелая?! Власть над этим маленьким миром? Над королевской династией? Месть? Попытка экзальтированной сектантки выйти на прямой диалог с богиней? А чего ж ты тогда сама не спёрла-то фелинос? Явно имела же массу возможностей. Впрочем, в любом из миров все горазды таскать каштаны из огня чужими руками.

— Но, — продолжала лирта, отведя взгляд от моего лица и потому, видимо, не отреагировав на бушующие во мне мысли, — Эта вздорная хмыра вдруг вздумала стащить фелинос. Кто бы мог подумать, да она вообще не могла о нём знать! Зачем он ей понадобился, зачем? Я выполнила бы свою часть сделки, мне это было не трудно! Кто просил её трогать реликвию? Ты, дитя из иного мира, тебе не понять… — женщина вдруг сгорбилась, и по мраморно-гладкой коже побежала сеточка морщин-трещин, словно рябь по воде, голос стал тише, глуше. — Никто иной не тронул бы реликвию, от которой зависит мир в мире. Конечно, сейчас-то каждый с радостью потянет на себя край лоскутного одеяла мира и власти, попытавшись заполучить утерянный фелинос, но… зачем девчонка украла реликвию? Кто успел перехватить её после меня? Или до? Кто?!

Я смотрела в её глаза, такие тёмные вначале, постепенно, с каждым сказанным словом бледнеющие, теряющие цвет, пока радужка почти полностью не слилась с белком, и уже ничего не понимала, совершенно ничего!

Лирта Хорренда не просила Агнессу красть фелинос. Верховный жрец — тоже. Король, судя по известному мне своему представителю Лиграну — тоже! Тогда кто и зачем? Новое неизвестное лицо, иностранные шпионы? Конкурирующие притеснённые сакрали?

— Мне не нужны твои глупые мысли! — прошипела лирта, её маленькие цепкие руки вдруг с силой сжались на моём горле, ошейник расстегнулся и звонко цокнул о каменный пол, когти бескровно и безболезненно прокололи кожу. — Мне нужны её воспоминания! Я не могу их прочитать, а ты, думаю, — можешь. Зачем Агнесса взяла фелинос и куда дела?! Её схватили, она не могла вынести реликвию из храма, значит, либо спрятала, либо передала кому-то. Отвечай, или я тебе голову оторву…

Нашла, чем напугать! Но, чёрт их всех побери, и правда — зачем? А если, ну… королева изменяла мужу, и знает,