Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

После тяжелого сна голова болела, язык прилип к нёбу, губы высохли и потрескались. Тело скрежетало, словно криво склеенные осколки стекла. В животе свербела боль, спутанная с тошнотой.

Вонь нечистот в камере сменилась разъедающими парами хлора. Пол был снова сухой и чистый, а на Вере — новая пижама.

Пригнувшись и пошатываясь, Беляева поспешила к унитазу. Ее рвало. Горло саднило.

Она вернулась к столику, взяла стаканчик, сделала несколько глотков и скривилась от боли — точно не воду выпила, а съела горсть гвоздей.

Рухнув на кушетку, Вера заснула.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Без часов и календарей время для Беляевой превратилось в унылую вечность, она даже приблизительно не могла прикинуть, сколько недель или месяцев провела в стеклянной комнате под светом дневных ламп. Иногда ей казалось, что она уже давно умерла и попала в ад, и душа ее томится взаперти, изнывая от скуки.

Безделье сводило с ума, разжижало мозги. Из внешнего мира в камеры ничего не попадало, кроме еды и воды. Мучитель ни разу не принес ни книг, ни журналов, ни блокнота с карандашом, хотя Беляева постоянно просила — кричала ему в оконце, когда створка в стене поднималась, и там, в глубине, мелькали халат и руки, приносящие еду.

Иногда Вера наблюдала за Маей и завидовала. Соседка жила в вымышленном мире с питомцами, не осознавая ужаса, происходящего с ней. «Счастливая…» — вздыхала Беляева.

Обычно Вера развлекала себя песнями, разговорами или сочинительством. Еще любила вспоминать все плохое, хорошее и незначительное, вновь и вновь переживая эмоции, законсервированные в образах прожитых лет. И постоянно думала о том, что будет делать, когда выйдет отсюда.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Уже долгое время Мая не ела и не спала — она каталась по полу, билась головой о стены, кричала и плакала. Беляева старалась не смотреть на страдания несчастной и радовалась, что их разделяют звуконепроницаемые стекла, и она не слышит надрывных воплей глухонемой.

«Отмучилась», — подумала Вера, когда на изможденном лице Маи, наконец, застыло умиротворение.

Между камерами зажегся общий свет. Похититель — в неизменном медицинском халате, шапочке и маске — прошел от стеллажей к медбоксу, отдернул полиэтиленовую штору, взял из ящика пару латексных перчаток, затем снял блокировку с колес каталки и привез ее в камеру покойницы.

Оказывается, выход из ада — отметила для себя Вера — таился за толстой дверью, замаскированной под стальную стену, к которой крепилась столешница с окошком для еды.

Мужчина подошел к мертвой, пощупал ее запястье и шею. Потом взял Маю на руки и вынес из камеры.

Дверь между стеллажей снова открылась. Сначала появилась каталка с трупом, за ней он.

Незнакомец припарковал тележку с мертвой женщиной под операционной лампой и зафиксировал колеса. Затем стал готовить хирургические инструменты и банки с растворами.

Беляева внимательно следила за похитителем, но это его не смущало. Наоборот: он будто специально работал так, чтобы не закрывать ей обзор. То, что она увидела, навсегда лишило ее покоя. Вера захотела сойти с ума, чтобы никогда больше не осознавать происходящего.

Похититель откачал жидкость из слоновьих ног Маи. Кожа повисла, как сдутая резина. Мужчина взял скальпель, сделал разрезы и долго копошился в мертвой женской плоти. Он пинцетом вытащил из Маи окровавленного червя, с довольным видом осмотрел крохотное, извивающееся тело и аккуратно опустил червя в банку с раствором. Затем достал из ноги еще одного паразита, в два раза длиннее первого, а за ним еще одного, и еще…

— Бругиоз, — захрипел динамик в углу камеры под потолком. Вера шарахнулась и посмотрела сначала на источник звука, а потом на мучителя. Он издевательски подмигнул. За все время он ни сказал ей ни слова, и вот вдруг заговорил. — Круглый червь, поражающий лимфатическую систему. Из-за него развивается слоновья болезнь, — объяснял мерзавец, продолжая вытаскивать из лимфатических сосудов паразитов. — Самцы достигают в длину два с половиной сантиметра, самки до шести. А толщиной не больше двух миллиметров. Представляешь?

В голосе незнакомца звучали не преподавательские нотки всезнающего лектора, а любовь владельца собаки или кошки, помешанного на своем зверке. Нежность в его голосе разливалась тягучим медом.

— …Передаются через укус комара. Преимущественно в Юго-Восточной Азии. Инкубационный период — около двух — трех месяцев. Первые проявления заражения выглядят, как аллергическая реакция. Дальше — больше. Если паразита не уничтожить, в течение нескольких лет лимфатическая система разрушается, жидкость перестает свободно циркулировать по сосудам, пораженные конечности отекают и превращаются вот в это… — кивнул он на мертвое тело. — А Мая прожила здесь шестнадцать лет, выращивая в себе моих домашних питомцев.

Вытащив еще несколько экземпляров червей, он перешел к животу. Вскрыл брюшную полость, вспорол кишечник и стал рассматривать его содержимое. Беляева с ужасом смотрела, как он ковыряется в мертвой женщине, точно не человеческие потроха перебирает, а чемодан с вещами распаковывает.

Он быстро нашел то, что искал. Поймал пинцетом белое плоское тело и осторожно потащил, стараясь не порвать бесконечно длинного червя, похожего на ленту.

— Свиной цепень, — с гордостью озвучил он. — От бычьего отличается тем, что, помимо присосок у него есть крючья, которыми он прочно закрепляется на стенках кишечника хозяина. Свиной цепень опасней, хоть и поменьше. Всего до трех метров вырастает.

Не выдержав жуткого зрелища, Вера бросилась к унитазу и опустошила желудок.

Любитель паразитов продолжал вытягивать из живота Маи червя, аккуратно опуская его в большую банку с каким-то раствором.

Беляева вышла из туалета и села на табуретку, отвернувшись от мерзости, что творилась в медбоксе под операционной лампой. Ее психика больше не могла выдержать вида распотрошенного трупа, крови и больного урода, с любовью раскладывающего червей по банкам.

Она гнала от себя мысли о тех, кому стала хозяином. Пыталась отвлечься воспоминаниями, пела песни, повторяла таблицу умножения, но страшные навязчивые мысли, как бумеранги, возвращались к ней, и каждый раз ее передергивало, когда перед глазами вставал образ белых клубков, копошащихся в ее организме. Тело ломило от спазмов, и она была уверена, что боль эту вызывают паразиты.

Зажужжала пила. Вера обернулась. Мужчина вскрыл грудную клетку покойницы. Располосовал легкие, оттянул ткани зажимами и взял пинцет.

— А здесь у нас легочный сосальщик парагонимоз. Известно более десяти видов этой крохи, способной инфицировать человека. Конкретно этот — Paragonimus westermani. Смотри, похож на сплющенное кофейное зернышко, — он держал что-то красно-коричневое пинцетом, но Вера не стала рассматривать. — Как хочешь, —