В объятьях звёзд - Ани Марика

— Поехали домой, — выдыхаю и, покачнувшись, падаю. Но упасть не дают крепкие руки.

Стар перехватывает удобнее, прижимает к себе и, настроив телепорт, мигом доставляет на линкор. Я так устала. Устала эмоционально и физически. Голова просто раскалывается. И плакать хочется от собственной беспомощности. Тяну за ворот рубашки.

— Я хочу поговорить с твоим отцом.

— У меня нет отца, — обрубает Стар, поджав губы. — Где Тома, Лана?

— Не знаю, но знает он. И я хочу поговорить с ним.

— Зачем? — напрягается мужчина.

— Хочу освободить Тому от рабства и пыток, на которые способен твой папа!

— Сдурела?! — грубит блондин.

— Давно дура. Ты только узнал? — огрызаюсь и, оттолкнув, спрыгиваю.

— Она умрёт, Лана. Как только я её найду — пущу пулю в лоб! — обещает Старкар.

— Нет, не сделаешь. Если дорожишь мной, не тронешь её, — качаю головой.

Стар злится, но и я не сдаюсь. Мы боремся взглядами, стоя в небольшой каюте без картин на окнах. Но космос меня мало волнует. Где-то там, на периферии, замечаю пролетающие джеты, космолёты, звездолёты. Там явно происходит некое сражение. Как и у нас с мужем сейчас.

— Стар, ты нужен здесь! — раздаётся незнакомый голос, но мужчина не торопится отвечать. Нависает, давит своей властной энергетикой. Сжимаю кулаки, вздёргивая повыше подбородок.

— Ради меня, Старкар, — говорю спокойно и уверенно. Просто знаю, он сделает, как я хочу. Потому что он сын своего отца. Потому что он слов на ветер не бросает. Хотя Томе он давал это слово раньше, чем мне. Ещё в лаборатории обещал уничтожить её, если полезет ко мне. И, по сути, я прошу его забрать это слово.

Старкар рычит и, развернувшись на пятках, выходит. Просто идёт по коридору, злой как сто чертей. Звуки удаляющихся шагов бьют по натянутым нервам. Болезненно и невыносимо.

Меня топят рыдания. Словно нажали на спусковой крючок, вынули внутренний стержень.

Сделав пару шагов, прижимаюсь к стене, сгибаюсь, задыхаясь от слёз. Не хочу, чтобы Стар вершил своё правосудие и летел к отцу за головой Томы. Хочу, чтобы он понял меня. Понял и вернулся. Он ведь обещал! Обещал никогда не отворачиваться, никогда не уходить. Быть стеной и опорой! Неужели ошиблась?

Меня вновь подхватывают и, плавно опустившись на пол, укачивают, устраивая на своих ногах. Поднимаю голову и шокировано замираю. Старкар взбешен, но вернулся. Он сдался мне? Всхлипнув, обнимаю крепко, зарываюсь в волосы, утыкаюсь носом в шею и затихаю.

— Не разрывай мне душу слезами, Колючка. Лучше кусайся и шипи, — шепчет мужчина, растирая спину. — Эта Старая будет жить вечность, как и хотела. Теперь у неё две защитницы. Мать моя женщина и жена моя женщина.

— Я люблю тебя, Стар, — выпаливаю сквозь всхлипы, размазывая слёзы по вороту. Совершенно искреннее признание. Я вправду его полюбила. Как и Регора. И это поняла ещё вчера, когда он просил моей руки и сердца.

Старкар на признание никак не отвечает. Наоборот, его пальцы больно впиваются в бока. Он весь каменеет, шипит сквозь зубы, а потом и вовсе конвульсивно дёргается. Отшатываюсь, резковато съезжаю с него и ловлю за плечи.

— Что с тобой? Стар?! — кричу, тормоша.

— Ты мне крылья подарила, — сквозь боль рычит Стар.

— Но я ведь давно подарила, ещё месяц назад. Видела сама, как ты их распустил. Помнишь, в лаборатории, — бормочу, приглаживая растрёпанные волосы Стара.

— Ты не поняла. Крылья есть у всех рурков. А вот летать мы не можем.

Старкар перестаёт трепыхаться, дышит тяжело, с надрывом. А после резко вскакивает на ноги и прижимает меня. Раскрывает антрацитово-чёрные крылья. И закрывает нас в коконе из перьев.

— Любишь меня, значит? — улыбается по-мальчишески озорно и бровями играет.

— Есть такой косяк, — усмехаюсь. — Расскажи подробнее, не могу понять эту связь.

— Рурки не могут летать, пока не встретят и не полюбят всей душой того, кто дарован им звёздами. И когда получают взаимность, обретают крылья, то есть способность летать. Так что, моя маленькая шипастая Колючка. Твоя любовь зарядила мои крылья.

— И теперь ты улетишь? — нет, я знаю, он так не сделает. Но зачем-то спрашиваю. Точно дура.

— Сдурела? — обзывается возмущённо Старкар и крылья втягивает обратно. Киваю, широко улыбаясь. Давно сдурела, как его встретила, так и потекла крыша моя земная. — Чтобы взлететь твоей любви недостаточно, Лан.

— И что это значит? — хмурюсь, явно туплю. А этот наслаждается моей растерянностью и губы растягивает в издевательской улыбке.

— Я люблю тебя, жена моя. Вот что это значит, — урчит Стар и запечатывает рот поцелуем. А у меня ноги подгибаются. От усталости или признания. А может, от поцелуя. Но я с удовольствием висну на его шее и полностью растворяюсь в крепких руках мужа. Любит. Он меня тоже любит!

— Я есть хочу, — хнычу, подняв голову и подставляя шею для колючих поцелуев, — и помыться тоже. И на свидание сходить с Максом. Он ведь мне сюрприз устроил. И обнять Регора с Асадом. А ещё поспать и поговорить с твоим… Со Стейбеком. Пожалуйста, Стар. Это всё еще важно.

— Последнее совершенно не важно. Поговоришь. Завтра или через неделю, или через лет сорок, когда у меня пропадёт желание пустить ему пулю в лоб, — бурчит муж мой блондинистый, прикусывая жилку и тут же зализывая.

— Стар, пожалуйста, — не знаю, чего прошу, потому что сама прижимаюсь теснее.

— Ладно. Покормить. Искупать. Спать уложить. Я тебя понял, — вздыхает тяжко Старкар и, оторвавшись от меня, подхватывает на руки.

— А остальное?

— Свидание с Максом откладывается, да и Регора с Асадом сейчас обнять не получится. Они немного заняты с коалицией, которую собрала Тома, чтобы сместить