Том 18. Лорд Долиш и другие - Пэлем Вудхауз

Джон покачал головой и улыбнулся еще нежней.

— Узнаю вас, — сказал он. — Само благородство. Да. Благородство. Но так нельзя. Вы тоже любите ее, и я уступаю. Благослови вас Господь, мой дорогой. Точнее, благослови и вас, и Эгнес.

— Минуточку, — сказал Фредерик, — к вам приходил Сидни?

— Да, заглянул по дороге. Они помолчали.

— Я одного не понимаю, — сказал гость. — Если вы не любите эту ведьму, почему вы к ней ходили? Почему глазели, как нанятый?

— Не из-за любви.

— Да-а?

— В конце концов, вы тоже ходили и глазели.

— Я изучал ее лицо. Хочу создать комикс, вроде Страшилы.

— А я изучал ее повадки для серии рассказов «Убийца Уна».

Фредерик протянул ему руку.

— Простите, — сказал он. — Я был не прав. Как бы то ни было, надо спасаться. Этот тип очень силен.

— Истинная туша.

— И сердит.

— О, да!

Фредерик отер платком лоб.

— А вы не могли бы ее полюбить? — жалобно спросил он.

— Нет. Не мог бы.

— Любовь часто приходит после свадьбы.

— Как и самоубийство.

— Значит, — вздохнул гость, — придется играть. Я не вижу, как нам выкрутиться.

— И я не вижу.

— Зачем они читают? — воскликнул Пилчер. — Зачем вы выбираете такие сюжеты?

— Надо как-то жить, — ответил Джон. — Вы сейчас прилично играете?

— Ничего, неплохо.

— Я тоже, — Джон горько хмыкнул. — Только подумать, как я старался! И для чего? Ирония судьбы. Если бы я не купил книгу Сэнди Макхита, вы бы меня победили на четвертой лунке.

— Что ж, можете выиграть на двенадцатой. Джон вздрогнул.

— Поимейте совесть! — вскричал он.

— Мне будет не до совести.

— Вы даже не попытаетесь выиграть?

— Вот именно. Не попытаюсь.

— То есть вы пали так низко, что будете играть хуже, чем могли бы?

— Да.

— Пилчер, — сурово сказал Джон, — вы — подлец. Я вас сразу невзлюбил.

Наверное, вы подумали (продолжал Старейшина), что после такой беседы Джон ничему не удивится. Однако, увидев противника, он был совершенно потрясен.

Сам он пришел пораньше, чтобы потренироваться. Хуже всего ему давался удар, при котором мяч летит прямо, а потом сворачивает направо. Сейчас ему хотелось закрепить этот недостаток. Когда появился Фредерик, он нанес третий удар и застыл на месте.

— Что… что… что такое? — прошептал он.

Дело в том, что соперник отверг свой песочный костюм для гольфа и предпочел ему элегантный пиджак, палевый жилет, полосатые брюки, лакированные ботинки. Прибавим крахмальный воротничок и безукоризненный цилиндр. Да, он страдал, но на его лице играла улыбка.

— Что с вами? — спросил он.

— Почему вы так оделись? Да что там, сам знаю. Чтобы похуже играть.

— Такая мысль приходила мне в голову, — резво ответил соперник.

— Негодяй!

— Ну-ну-ну… Зачем бранить друга?

— Вы мне не друг.

— Очень жаль. Я надеялся, что вы пригласите меня шафером. — Он вынул клюшку. — Не поверите, жмет в плечах. Повернуться не могу, как сардинка в банке.

Мир закачался перед Джоном. Когда он встал на место, страдалец устремил на соперника гипнотический взгляд.

— Вы будете играть хорошо, — отчетливо произнес он. — Хорошо. Хо-ро-шо. Хо…

— Прекратите! — крикнул Фредерик.

— Хо-Ро-Шо…

На его плечо опустилась тяжелая рука Сидни Макмердо.

— Что за рыцарство? — сказал он. — Играйте по правилам. Почему вы так разоделись? — обратился он к Фредерику.

— Мне… надо ехать в Сити.

— Во-от как? — Сидни скрипнул зубами. — Меня поставили судьей, а я не хочу торчать здесь до вечера. Начинайте, слизняки.

Джон бросил монету. Фредерик сказал «решка», но выиграл орел.

— Вперед, гадюка, — приказал Джону судья.

Занеся клюшку, тот ощутил что-то странное. Промахнувшись два-три раза, он понял, что это — вера, доверие. Впервые в жизни он знал, что мяч не ошибется, то есть упадет где-нибудь в стороне. Но тут ему открылась неприглядная правда — он осознал, как действуют произнесенные им слова.

О подсознании пишут много, и из написанного следует, что глупее всего на свете понимать что-то буквально. Мало-мальски умное существо догадалось бы, что фразу «Вы будете играть хорошо» упомянутое подсознание применит не к Фредерику, а к тому, кто ее произнес.

Несчастный сделал, что мог. Он отчаянно взмахнул клюшкой — и зря. Быть может, вы помните, что сам Мэсси выиграл открытый чемпионат благодаря этому приему. Удар удался на славу. Мяч перелетел через бункер и приземлился так близко от лунки, что только чудо помогло бы ее избежать.

Фредерик улыбнулся сардонической улыбкой, думая, что грех не воспользоваться удачей. Пиджак был скроен модным портным, который, как все модные портные, места себе не находил, если заказчик мог пошевельнуться. Тем самым этот заказчик, едва приподняв клюшку, бессильно ее уронил.

— Неплохо! — сам того не желая, воскликнул Сидни Макмердо. Он презирал обоих игроков, но ценил хороший удар.

Дело в том, что мяч не покатился куда-то вниз, а просвистел по воздуху и лег около Джонова мяча.

Объяснялось это просто. В обычной одежде Фредерик наносил слишком сильные удары. Кроме того, он поднимал голову. Сейчас он собирался закинуть ее так, чтобы хрустнула шея; но поколения предков, отдававших все свои силы равновесию цилиндра, победили это намерение.

Через несколько минут соперники подошли с равным счетом к первой лунке. Ко второй, у воды, они подошли еще через три минуты; к третьей, на пригорке, — через пять. На пути к четвертой их поразило безумие.

Как вы помните, у обоих гандикап равнялся восемнадцати. Другими словами, каждый полагал, что потратит на первую лунку шесть ударов, на вторую — семь, на третью, четвертую, пятую и т. д., и до одиннадцатой — в зависимости от того, сколько мячей свалится в воду. Однако каждый ощущал, что пришел его час. После такого начала можно уложиться в восемьдесят ударов с небольшим.

В конце концов, думал Джон, предположим, я на ней женюсь. Ну и что? Теперь так легко разводят. Бояться нечего, даже с Эгнес.

Мысли Фредерика были примерно такими же. Конечно, думал он, Эгнес — не подарок. Тем лучше. Именно такие жены и держат художников в рамках. Последнее время он немного разленился. Бродит по дому, избегает мастерской. Женившись, он сможет там отсиживаться. Поставит раскладушку, вообще туда переедет. Разумный человек извлекает пользу из беды.

Глаза у Джона сверкали. Фредерик выпятил челюсть. Тратя на лунки по пять-шесть ударов, они подошли к девятой опять с равным счетом.

Тогда они и заметили, что Эгнес стоит на террасе.

— Э-ге-гей! — крикнула она голосом грома.

Оба резко остановились, моргая, словно разбуженные лунатики.

Невеста их являла впечатляющее зрелище. Так и казалось, что она собралась играть Боадицею. Джон ощутил, что дрожь пробежала от спины к подошвам.

— Как дела? — бравурно возопила она.

— В порядке, — мрачно отвечал Макмердо. — Постойте, змеюки. Я поговорю с мисс Флек.

Он отвел ее в сторону и тихо заговорил. Несомненно, он делал очередное предложение. Вскоре она закинула голову и зычно расхохоталась:

— Ха-ха-ха-ха-ха!

Джон посмотрел на Фредерика. Тот, страшно бледный, снял пиджак и отдал его кэдди. Мало того, он отстегнул подтяжки и завязал их на талии. Было ясно, что соперник предохраняет себя от ошибок.

Джон понимал его. Страшно подумать, что такой смех раздастся в дождливое утро над твоей яичницей. Представив себе это, он ощутил, что спинной мозг замерзает, а красные кровяные шарики пугливо сворачиваются. Азарт исчез, как не было. Какая глупость! Если бы он играл хуже, он мог бы уже отстать очков на восемь, а то и на девять.

Рядом упала тень. Сидни пристально глядел на него.

— Та-ак, — сказал он и пошел к клубу.

— Куда ты? — крикнула Эгнес.

— Домой, — ответил он. — Пока не убил этих мокриц. В конце концов, я тоже человек.

Эгнес загрохотала, словно клепальная машина.

— Какой смешной! — обратилась она к Джону, придерживавшему голову. — Что ж, придется мне быть судьей. Кто бил первым? Вы? Ну, поехали!

Пагубный эффект первых девяти лунок никуда не делся. Джон нанес мастерский удар и попятился в ужасе. Исправить дело мог только мастерский удар Фредерика.

Но тот не утратил разума. Он ударил хуже, чем когда бы то ни было, и радостно вскрикнул, когда мяч упал в траву.

— Ай-яй-я-яй! — заметил он. — Нехорошо.

— Да, — согласился Джон. — Разрешите вам помочь.

— Не утруждайте себя.

— Какой же это труд!

— Все равно, лунка ваша. Мне его не выбить меньше чем ударов с четырех.

— У меня уйдет столько же.

— Гуч, — тихо вымолвил Пилчер, — вы — низкий человек.