Все будет хорошо - Наталия Костина

Его вывели в коридор. Он все еще размышлял, не будет ли сейчас поздно все рассказать самому. Может, прав был Аркадий Борисович, подстава милицейская, что у него есть еще возможность пойти свидетелем? Последний раз они не докажут. А вдруг? Вдруг докажут? Если идти, то идти до конца. Но это значит взять на себя мокруху. Как же быть? Может быть, сказать, что он стрелял в целях самообороны? Он все никак не мог ничего решить, А если сейчас действительно привезут того, и он все расскажет первый? И все спихнет на него? А сам отмажется. У него такие бабки, какие ему и не снились. Тем более теперь, когда весь бизнес оказался в его руках. Он думал и все никак не мог решить.

По коридору сновали какие-то люди. Пробежала рыжая, та, что приводила Светку, и скрылась в кабинете, откуда его только что вывели. Потом прошел туда же этот, «Пинчук».

Бухин без стука вошел в кабинет. Банников и Лысенко о чем-то тихо совещались. Катерина сидела и слушала. Бухин подошел и выложил на стол заключение.

— Что это? — спросил Банников, косясь на подпись эксперта.

— Это по туфлям Томашевского, — объяснил Бухин. — Только что забрал и сразу к вам. Смотрите, вот: ага… по характеру сноса каблуков… по расположению микротрещин… по анализу почвы. Вот! Ничего не совпадает. Кроме размера. Это не он был на месте убийства Шумейко.

— Оба-на! — только и сказал Лысенко. — А мы чуть сейчас за этим Томашевский не отправили. Если это не он, тогда кто? К кому он шел тогда, как не к Томашевскому?

— У Кузнецова еще такие же туфли, — вдруг задумчиво протянула Катерина. — Жена Томашевского сказала, что они с Ниной Кузнецовой купили одинаковые. Кузнецову и Томашевскому. На 23 февраля. Если у них и размер один, то… — Она замолчала.

— Кузнецова убил Кашуба, — закончил за нее Банников, — потому что он и был его подельником. Он, а вовсе не Томашевский, как мы считали. Это Кузнецов, а не Томашевский стрелял в Юрия Шумейко. Это Кузнецов потом подбросил Кашубе пистолет. А Кашуба Кузнецова, видимо, боялся, считал, что рано или поздно Кузнецов или спалится, или грохнет его. А Томашевский… Ну все, все на него указывало! И «Мартиан» этот у него дома пропал, и подрался он с Кузнецовым накануне убийства. И Кашубу не хотел узнавать, и Шумейко он почему-то не помнил. И мотив был у него железный! Все одно к одному. И туфли эти. Я даже экспертов не торопил — думал, что с туфлями все точно сойдется, как в аптеке. Неужели все-таки Кузнецов убил Шумейко и Нечаева? Зачем? Но если Кашуба боится, что мы сейчас сюда привезем его подельника, то не мертвого же Кузнецова он имел в виду? Неужели это Олег Шумейко? Значит, все-таки он заказал своего брата. Так?

— Да не волнуйся ты, расколется сейчас этот Кашуба, как миленький. Я же вижу, что он поплыл. Сейчас его и додавим. — Лысенко открыл дверь в коридор и крикнул: — Введите задержанного!

— Ну, что, Виктор? Надумал? Тебя пока на десять суток задержали, но, когда они пройдут, ты уже будешь не задержанный, а арестованный. А то и раньше. Мы дело твое, можно сказать, уже раскрутили. И мне ты, честно говоря, совсем не интересен. Сейчас отправим тебя обратно в камеру, и пусть тобой следак занимается, предъявляет тебе обвинение по всем статьям. Тогда все. Мы здесь и без твоего признания обойдемся. Улики против тебя и дружка твоего железные. Ты, во всяком случае, не выкрутишься.

— А я могу еще… явку с повинной? — спросил Кашуба. Капитан закрутил головой.

— Еще и явку с повинной!

— Явку с повинной уже не можешь, — спокойно сказал Банников. — А вот чистосердечное признание и помощь следствию — да. Только давай договоримся, Витя: если ты все сейчас расскажешь как на духу, только это и может перевесить пистолет с твоими пальцами. Если же начнешь финтить, никакой суд это чистосердечное признание не учтет. Понял?

— Понял. — Кашуба поднял глаза. — Закурить можно?

Банников бросил ему пачку.

— Бери все. В камере пригодятся.

Когда дошли до эпизода с убийством Кузнецова, Кашуба не выдержал:

— Или я бы его замочил, или он меня. Никак нельзя признать, что это самооборона?

— Ты, Витя, абсолютно хладнокровно его пристрелил. — Лысенко так устал от общения с Кашубой, что даже оставил свой обычный ернический тон. — Ты у него что-то про товар стал спрашивать, так? Он в свой компьютер полез, и тут ты его просто пристрелил. Свет в той комнате зачем выключил? Что, не мог на покойника смотреть или по другой какой причине?

— Нервничал я очень, — объяснил Кашуба. — Я же видел, что он меня убить хочет.

— Нервничал, говоришь? Ни хрена ты не нервничал. — Лысенко разозлился. — Ты после всего этого спокойно пошел в гостиную, вымыл свой стакан и поставил его на место, а потом отломил кусок шоколада, положил его в рот и съел. В желудке покойника шоколада не оказалось. Что, сладкое очень любишь? Или шоколад тебе нервы успокаивает?

Уморил ты меня, Кашуба. Тяжелый ты человек. А на Кузнецова вы как вышли? Вам он зачем сдался? Ты что, сам не мог заказ выполнить?

— Я на мокрое дело идти не хотел. — Кашуба поморщился. — Я только посредник. Только посредник, я правду говорю. А Серегу Кузнецова мне Шумейко показал. Не знаю, зачем он ему сдался. Только он хотел, чтобы брата его застрелил именно Кузнецов. А потом и мне сказал: «Или ты его шлепнешь, или я ему тебя закажу».

— А Шумейко с Кузнецовым общался?

— Не знаю. При мне — нет. Только он Кузнецова мне специально показал, велел с ним познакомиться. Я одного человечка попросил, он помог мне к ним в компанию втереться. Но вот ближе с Серегой я никак сойтись не мог. Тогда я подал идею Децлу — он все равно свои точки под Интернет хотел переделывать. Я ему слил, что знаю, где все дешевле и ребята надежные. Потом Кузнецова как бы случайно встретил и с Децлом познакомил. Он остался доволен. Затем Шумейко велел мне у него в долг попросить, он типа не откажет. Он мне действительно дал. Даже без процентов. А потом Шумейко Феликсу его подставил. Я пригласил Кузнецова типа в гости, сказал, что долг отдам. Деньги я ему отдал, а он их проиграл. Он ведь мог и не играть, правда? Его никто за руку не тянул. Феликс, конечно, крыса. Он у кого-то скрысятничал в городе, а Олег как-то об этом узнал, может, и через брата. Олег вообще всех нас использовал. Он тогда с Феликсом договорился, что тот выставит Кузнецова на бабки. Феликс и рад был с лоха поиметь. Серега потом еще два раза приезжал, хотел отыграться. Но играл по маленькой. А, — махнул рукой Кашуба, — сколько бы он капусты ни привез, все равно бы все спустил. Разве Феликс дал бы ему выиграть? Я видел, что Кузнецов из-за денег переживает очень.

— А машину Нечаев зачем Шумейко продал?