Ненависть - Иван Белов

— Я согласен, — глухо обронил Руди. Деваться некуда, окружен, раздавлен и смят.

— Тебя никто не спрашивает, — резко оборвал Шульц. — Отныне ты проект Имперской секретной службы и принадлежишь нам. Мы выжмем тебя досуха и выбросим на помойку, где тебе самое место. Такова участь героев. Делай что говорят и наслаждайся процессом. Я завидую тебе парень. Вчера возил мусор, а завтра примешь железный крест от самого фюрера, и девочки будут визжать и падать в обморок при твоем появлении. Твоя унтерменшская рожа появится в каждом учебнике, и все дети Рейха будут равняться на тебя. Это великая честь Рудольф. Хорошая награда за сотню жалких жизненок. Они бы все равно умерли, люди смертны, рано или поздно, всегда. Если тебе станет легче, деревня давно в оперативной разработке, случившееся было лишь вопросом времени. Удачное стечение обстоятельств. Выжгли осиное гнездо и подбросили дровишек в затухающий костер патриотического угара.

Поток грязи вливался в уши, и Руди тонул в ней как беспомощный, новорожденный котенок. Сука, почему не подох в Мертвых землях, как все нормальные люди? Почему?

Над выжженой поляной загудел транспортный вертолет. Заложил пару кругов и пошел на снижение.

— А вот и друзья из «Дас Рейха», — обрадовался Шульц.

Руди пошел за ним, как послушный теленок. Два бойца не отставали, каждое движение под контролем, попробуй дернись, порвут как сторожевые овчарки. «Дас Рейх» первый имперский канал, правительственный рупор, чье вещание состоит из прославления немецкого образа жизни и плохих новостей из Соединенных Штатов. В перерывах сериалы для романтически настроенных домохозяек, и старые фильмы о Великой войне.

Первой спустилась женщина, Шульц галантно подал руку. Ого какие люди! Сама Грета Абель, звезда телеэфиров, объект воздыханий всей мужской половины империи. Всегда в гуще событий, всегда первая, у нее самые горячие и злободневные репортажи. Короткие блондинистые волосы скрыты под каской не по размеру, точеная фигура затянута в тяжелый бронежилет. Следом люди с камерами, осветительными приборами и прочей, малопонятной аппаратурой. Падальщики не заставили себя долго ждать.

— Здравствуй Греточка! — рожа Шульца едва не треснула от улыбки. — Ты прекрасна, как северное сияние, в кромешной тьме полярных ночей.

— Здравствуй Йохан, негодяй, льстец и обманщик, — репортерша нарочито посуровела. — Ты кинул меня в Ливане, оставил невинную деву на растерзание толпе бунтующей черни. Я была вне себя!

— Прошу извинить, — Шульц потупил глазки, как напроказивший школьник. — Срочно вызвали в Рим, я ничего не мог предпринять, даже с начальством поссорился, поднял всех на ноги, рвал и метал. Рад, что все закончилось хорошо.

— Моему оператору раскроили голову камнем, разбили камеру, мне разорвали костюм от Армани, а так да, все прошло просто великолепно, — Абель оскалила белоснежные зубы. — На наше счастье рядом оказались десантники генерала Майера.

— Этот старый психопат, герр «всех надо убить, кругом враги, я был вынужден отступить?»

— Он самый, теперь названивает каждый день, навязывает свидание, думает я ему чем-то обязана, а ведь я сполна отблагодарила престарелого извращенца. Так нет, хочет заточить вольную птичку в золоченую клетку.

— Генерал контужен на всю башку, сделай скидку калеке.

— Да пошел он, — отмахнулась Грета и перешла на деловой тон. — Ты мой должник Йохан, надеюсь я не зря притащилась за тысячи километров, в эту невообразимую глушь.

— Я всегда плачу по счетам, — самодовольно отчеканил Шульц. — Именно поэтому здесь ты, а не конкуренты из «ЦДФ».

— Премного благодарна, — Грета поправила сползающую на глаза каску. — Надеюсь дело стоит того.

— Настоящая сенсация, материал на миллиард марок, — Шульц подтолкнул Руди вперед. — Это тот парень, о котором мы говорили, Рудольф Штольке, наш герой.

— Не очень он похож на героя, — женщина одарила изучающим взглядом и протянула руку с наманикюренными ногтями. — Грета.

— Рудольф. — Руди осторожно пожал тонкие пальчики. Сказка начинается.

— Надеюсь Рудольф знает что говорить, проблем не возникнет? — репортерша воззрилась на Шульца.

— Он только с виду простак и размазня, сделает все в лучшем виде, — Шульц ободряюще подмигнул. — Не сможет разочаровать лучшего друга.

— Вот и славненько, — заторопилась Грета, — Начнем помолясь. Курт, Макс, минутная готовность. Как я выгляжу?

— Готов умереть за такую женщину в любую минуту, — восхитился Шульц.

— Значит средненько, — сморщилась Абель, — Давай веди, беглый рыцарь.

Место для съемки Шульц подобрал с изощеренным, варварским вкусом. Картинка сочная, кричащая. Догорающая деревня просматривалась до самого края, на заднем плане свежее пепелище, чуть дальше встали на отдых егеря. Не меньше взвода живописных парней в лохматых камуфляжах, с натыканными в снаряжение ветками и оружием с глушителями. Вяло переговаривались, смеялись, лица скрыты боевым гримом. Каждый мальчишка захочет записаться в вермахт, увидев это великолепие. А комедия разворачивалась первостатейная. Два бойца Шульца разыгрывали раненых. Лежали на носилках со страдальческими, но отважными мордами, возле них суетились люди с красными крестами на сумках.

— Начинаем, — женщина перехватила микрофон, ассистент подал условный знак. — Здравствуйте, с вами Грета Абель, мы ведем прямой репортаж с неспокойной, восточной границы Рейха. Буквально двадцать минут назад закончилась спецоперация по уничтожению базы террористов. Стрельба только стихла. Преступников окружили на рассвете и предложили сдаться. В ответ бандиты открыли шквальный огонь. Силовики были вынуждены ответить. В результате, по предварительным подсчетам, убито около пятидесяти террористов. Двое военных получили ранения, их жизнь сейчас в неопасности. Здесь было подавлено последнее, особенно ожесточенное сопротивление.

Камера выхватила остатки обгорелого, дымящего сруба.

— Террористы забаррикадировались в укрепленном здании. От переговоров отказались, стреляли на поражение, патронов не экономили, посмотрите на эти горы, — Грета грациозно присела, зачерпнула горсть закопченых гильз, и просыпала сквозь пальцы как крупный песок. — Настоящее море огня. Наши бойцы подобрались вплотную и забросали бандитов гранатами.

Камера снимала тела. Семь обгорелых, вывернутых наизнанку взрывной волной мертвецов, заботливо выложены в рядок. Мясо, торчащие кости, фарш вместо лиц, оторванные конечности, телезрителям такое понравится, зло наказано, добро торжествует, устало покуривая в сторонке. Мир спасен. Рядом оружие из тех самых длинных ящиков, дескать вот, полюбуйтесь какие были опасные мрази. Автоматы старые, потертые, в огне явно не были, но кого волнует эта пустяшная нестыковка? Толпа никогда не меняется, девиз «хлеба и зрелищ» вечен.