Во имя Ленинграда - Василий Голубев

Порядки в батальоне суровые. Задания трудные. Чаще всего - это разведка, поиски с переходом линии фронта, взятием "языков".

Младший лейтенант - командир взвода, в который зачислили Костылева, небольшого роста плечистый моряк, коротко спросил:

- За трусость, что ли, попал сюда, летун?

- Нет, побил старшего по званию, - ответил Костылев. - За дело.

- Это куда ни шло... Я трусов не терплю и посылаю их в самое пекло без сожаления. Конвоир сказал, что ты - Герой Советского Союза. Это правда?

- Правда, только не говорите об этом другим, - попросил Егор комвзвода.

- Хорошо, помолчу. Назначаю тебя в отделение, где ребята бывалые, отважные. Притащите еще двух-трех "языков", и напишу ходатайство, чтобы полностью засчитали срок пребывания в штрафниках. Автомат изучи как следует, по-пластунски ползать научись, гранаты с лежачего положения побросай, на выход в тыл врага бери два ножа, чтоб любой рукой можно выхватить из ножен. Это нужно, когда сцепишься с сильным фашистом... Да во весь рост на задания не ходи, летчик... Срежут очередью из автомата либо пулемета.

С таким добрым напутствием начал Егор новую боевую жизнь - на земле, в морской пехоте. И хотя вскоре он стал умелым, отважным разведчиком, тот же командир взвода, видя, как Костылев тоскует по небу, сказал: "Просись хоть краснофлотцем в авиацию. Ты из той породы, кому на роду написано - летать. А служба здесь что ж... Зачтется".

Допоздна затянулась наша душевная беседа. Егор потер виски, глубоко вздохнул, посмотрел мне в глаза и, все еще чувствуя за собой вину, сказал:

- Признаюсь тебе, Василий, не думал оттуда живым вернуться... А так не хотелось умирать на земле... Главное же - боюсь больше всего, что дойдет до матери, не вынесет она позора, уйдет на тот свет вслед за крестным.

- Ничего, Егор, не терзайся, пиши чаще матери и сестренке. Сообщи им, что скоро навестишь, пролетишь на красавце Ла-5 над домом, а потом, как вернем тебе ордена и форму, на У-2 слетаешь на пару деньков, обрадуешь маму...

Как бы поздно я ни ложился спать, подъем был всегда в одно и то же время - за 20-30 минут до рассвета.

Построение полка было назначено на шесть часов утра, до начала завтрака личного состава. К строю вместе со мной и замполитом шел и Костылев. За прошедшие десять часов в полку почти все знали, что он прибыл отбывать срок штрафного наказания. Поэтому все взоры стоящих в строю были направлены на смущенного Егора.

Приняв рапорт начштаба о готовности полка к выполнению боевых заданий, я объявил:

- Товарищи гвардейцы! Боевой летчик, прославленный истребитель Балтики Георгий Костылев совершил тяжелое нарушение воинской дисциплины, за что разжалован в краснофлотцы. В качестве рядового летчика командование направило его в наш полк для искупления вины. Я знаю его как превосходного воздушного бойца, много раз был с ним в боях. Поэтому назначаю товарища Костылева старшим летчиком в третью эскадрилью. Гвардии капитану Кожанову подобрать ему ведомого, дать два тренировочных полета составом пары и звена, а с завтрашнего дня считать его в боевом строю.

- Есть! - ответил Кожанов и козырнул перевязанной обожженной рукой.

- Товарищ Костылев! Становитесь в строй третьей эскадрильи!

Егор четким строевым шагом встал на левый фланг эскадрильи.

- Пожелаем, товарищи, боевому соратнику успеха в воздухе и на земле! закончил я представление.

Дружными рукоплесканиями гвардейцы выразили общее доверие прибывшему краснофлотцу-летчику.

После команды "Строй распустить!" Егора окружила дружная семья летчиков. Майор Безносов, улыбаясь, произнес:

- В свою стихию попал, ошибку исправит быстро.

- Ошибку совершить легче, чем исправить, - ответил я замполиту и пригласил его в столовую на завтрак.

Ночью 21 апреля полк получил боевой приказ:

"В составе ударно-сковывающей группы прикрыть две эскадрильи штурмовиков Ил-2 при нанесении удара по дозорным кораблям противника в западной части Нарвского залива. Непосредственное прикрытие штурмовиков осуществляют две эскадрильи 21-го истребительного авиаполка на самолетах Як-7".

Приказ дополнялся указаниями о порядке взаимодействия и месте встречи всех групп, назначенных для выполнения боевого задания.

На этот момент в полку было 16 исправных самолетов. Командиры эскадрилий и руководство полка понимали, что успешно выполнить такую сложную боевую задачу трудно. Протяженность маршрута большая, и весь полет туда и обратно будет проходить в зоне наблюдения визуальных постов и средств радиолокации врага с обоих берегов Финского залива. Над кораблями фашисты постоянно держат воздушный патруль - "фокке-вульфы" и "мессершмитты" барражируют на различных высотах. Но наибольшую опасность представляет обратный маршрут. Обязательно поднимется финская авиация из района Выборга, ее численность сейчас значительно превосходит нашу.

Воздушные бои, видимо, начнутся на пути к цели, над целью и на всем протяжении обратного маршрута. Значит, характер боя будет затяжным и ожесточенным. Из десятка вариантов решения был выбран один.

На задание полетят - по отдельности - три звена: 12 самолетов. Четвертое звено выделяется в резерв и обеспечивает безопасность возвращающихся самолетов на посадке.

Первым на задание вылетает звено под командованием заместителя командира эскадрильи капитана Цыганова. На это звено ложилась самая трудная задача: во время приближения к цели короткими схватками "отсекать" истребители противника и, не теряя из виду штурмовики, выйти к району кораблей до нанесения удара. В завершающей фазе - сковать воздушное прикрытие. По радиоинформации Цыганова КП полка должен определять момент ввода в бой последующих звеньев. В случае потери информации второе звено, ведущий - командир эскадрильи Васильев, вылетает на двадцать минут позже. Мое, третье, звено поднимается в воздух через десять минут за звеном Васильева.

Так выглядели и предварительный, и основной варианты выполнения боевого задания, о чем утром 21 апреля по телефону я доложил полковнику Кондратьеву. Выслушав и немного помолчав, Петр Васильевич ответил:

- Ну что же, метод последовательного двойного наращивания сил на опасных рубежах, особенно на возвращении, мы еще не применяли. Думаю, решение правильное, но советую резервное звено через двадцать минут после вылета твоей группы поднять и держать в десяти - пятнадцати километрах западнее Кронштадта на большой высоте. Оно может внезапно пригодиться, если силы противника окажутся слишком большими. А Костылев летит на задание? вдруг спросил Кондратьев.

- Летит в моем звене, ведущим второй пары.