Мой знакомый призрак - Майк Кэри

— Неужели?! Знаешь, я тоже! — Со дна души поднималось отвращение, к самому себе. — Я всего лишь мусорщик, который приходит и чистит за убийцами. Рик, и я ведь фактически вычистил. Во-от на таком расстоянии остановился!

Подняв правую руку, я примерно на сантиметр развел большой и указательный пальцы. Увы, Клидеро скрючился от своей боли и даже головы не поднял.

— Я бы выполнил задание и изгнал несчастного призрака в вакуум. Помешал лишь Дамджон: сделал мне незаслуженный комплимент и попытался убить, думая, что я стремлюсь раскопать правду. Правду! А ведь меня, кроме денег, ничего не интересовало!

Стараясь не касаться матраса, я опустился на колени у плинтуса, положил ладонь на затылок Рика и поплотнее прижал. Мануальный контакт, взвинченное состояние — теперь я точно узнаю, если Клидеро солжет. Рик попробовал отстраниться, робко и вяло. Всем своим видом он выражал жалость к себе, апатию и смирение.

— Расскажи мне все, — предложил я, и если между строк Клидеро прочитал «иначе», то не ошибся.

Первую фразу он выжимал из себя несколько минут, а затем — с небольшими паузами на глотание слез и заламывание рук — признание понеслось бешеным потоком.

Рик не виноват. Виноват Пил, виноват Дамджон, виновата сама девушка в том, что запаниковала и все получилось куда хуже, чем должно было. А вот Рик не виноват, нет, мать вашу, нет!

Сидя на полу, я смотрел, как сильный стресс превращает милягу Клидеро в зловонную гнилую помесь нытика, труса и предателя.

Началось все с Пила — по крайней мере с Джеффри лучше начать краткий пересказ, потому что в жалобных сетованиях Клидеро особой логики не просматривалось. Тем не менее именно Пил ударил Рика в спину, когда тот ждал повышения, значит, именно он дал импульс этой трагической истории.

К тому времени Клидеро проработал в Боннингтонском архиве пять лет — «пять гребаных лет» — и не делал секрета из того, что метит на должность старшего архивариуса. Когда Дерек Уоткинс вышел на пенсию по состоянию здоровья, кому, как не Рику, надлежало занять вакантную должность? Кто еще так досконально знал всю систему, обладал харизмой, организаторскими способностями и смог бы обеспечить непрерывный приток посетителей, с одной стороны, и новых экспонатов — с другой?

Однако Джеффри привел постороннюю: переманил Элис из дома-музея Китса. Элис, которая была — тут нужно выделить три основополагающих компонента — во-первых, биологически моложе Рика, во-вторых, с гораздо меньшим опытом работы, а в-третьих, женщиной.

Клидеро будто на горло наступили. Конечно, что еще может чувствовать человек, профессиональные заслуги которого недооценили, обоснованные притязания не учли и не то что не извинились, а даже ничего не объяснили? Услышав новость, Рик отправился прямиком к Пилу и подал официальный протест. Джеффри ответил: кадровые вопросы решаются в УМ, где предпочли кандидата с большим опытом работы на руководящей должности. Клидеро намекнул, мол, ему будет непросто сработаться с особой, которая увела из-под носа лакомую должность. На это Джеффри заявил, что, если опасения Рика настолько серьезны, он с огромным сожалением примет заявление об увольнении и даст отличные рекомендации.

Короче говоря, Клидеро послали к черту.

Как следствие, в отношении к работе появились цинизм и озлобленность. Увольняться не хотелось — все-таки стабильный источник дохода, поэтому Клидеро решил отдавать Боннингтонскому архиву минимум сил и времени. Раз там повышения не дождешься, он найдет другой способ поправить благосостояние и жить в соответствии со своими притязаниями.

— Миллионером стать никогда не мечтал, — гундосил Рик, растирая глаза тыльной стороной ладони, — просто не хотелось всю жизнь торчать в одной дыре. Чтобы не повредиться умом, человеку нужно немного роскоши.

С самого переезда в Лондон Клидеро регулярно посещал одно из заведений Дамджона: не «Розовый поцелуй», а бордель в Эдмонтоне, в котором об условностях особо не пеклись и о таких тонкостях, как лицензия на торговлю спиртным или мерцающий неоновый свет, не беспокоились. Каждый четверг поздно вечером Дамджон лично приезжал, чтобы забрать выручку. Знакомство завязалось, когда Рик, узнав сербский акцент Лукаша, спросил «Как дела?» или что-то в этом роде на его родном языке.

Дамджон очень заинтересовался лингвистическими способностями Клидеро, пригласил на обед в дорогой отель и начал соблазнять. Мол, у него есть интересное предложение для симпатичного молодого европейца с чистым британским паспортом, умеющего говорить по-русски, чешски и сербски. Занятость неполная, работа нехлопотная, хорошо оплачиваемая и службу в архиве не нужно бросать. Рик проглотил наживку с готовностью неофита.

По словам Клидеро, отказать было практически невозможно. Якобы у Дамджона такой сильный характер, что любой человек мгновенно попадает под его влияние. Рик с вызовом на меня посмотрел, будто я собирался возразить.

— Знаешь, Лукаш ведь не серб, — по-прежнему резко проговорил он. — А в косовской заварушке участвовал только потому, что попал в самый эпицентр. В его семье все словенцы, и после выхода Словении из состава Югославии им в Косово стало так же несладко, как албанцам. Когда пришла сербская армия, он был во Власенице и по счастливой случайности познакомился с полковником Николичем, который проводил перепись населения в том районе. Николич был тупым как пробка, и Дамджон его выручил: рассказал, где именно живут люди, кто еще не уехал.

— Люди? — переспросил я. — Какие люди, Рик? Албанцы, мусульмане?

Клидеро только плечами пожал.

— Люди, — упрямо повторил он. — Суть в том, что Дамджон уцелел. Мог ведь под облаву попасть, а вместо этого ухитрился стать полезным, а со временем даже незаменимым. Вскоре в Сушице открыли конц… ну, то есть лагерь для интернированных, и его приняли в штат. Представляешь, его, словенца, в штат! В обязанности Дамджона входили первичные допросы, и сортировка прибывших. Только допросов Лукаш, как таковых, не проводил, он придумал собственный, куда более эффективный способ. Когда привозили очередную группу задержанных, Дамджон подходил к ним, будто он такой же немытый овцееб, пойманный сербским патрулем. Если кто к нему обращался, просто кивал: немой, мол, а сам сидел и слушал, как задержанные переговариваются, и через несколько минут знал, кто есть кто. Затем подавал конвоирам заранее оговоренный сигнал: например, подмигивал, и его уводили якобы на допрос. Таким образом он добывал информацию о каждом из задержанных, а иногда, в зависимости от того, что удавалось подслушать, даже наводки на тех, кто скрывался в горах. Черт подери, даже не верится! Продлись война еще год, он бы в начальники лагеря выбился!