Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе - Марина Палмер

Я начала чувствовать себя совсем глупо в своем облегающем ночном одеянии, но он вдруг нагнулся и поцеловал меня. Ожидание того стоило: поцелуй оказался столь же волшебным и сладким, как дульсе де лече, которым были политы наши блинчики. И хоть я проводила целые дни в объятиях мужчины (если так можно назвать Пабло), все равно успела забыть, как же это приятно. И моему телу не потребовалось много времени, чтобы пробудиться к жизни. И, по-моему, что-то еще пробудилось — во всяком случае, мне так казалось. А потом уж не знаю, что на него нашло. Сначала он полз как улитка, а теперь лихорадочно изо всех сил пришпорил лошадей — принялся стаскивать с себя одежду, причем сразу всю. Оделся он, к сожалению, несообразно случаю: рубашка его была со множеством пуговиц, но больше всего раздражали, конечно, те, что на манжетах. Наконец ему надоело с ними возиться, и он рванул ткань так, что пуговицы разлетелись по всей комнате. Потом схватился за брюки, но пряжку заклинило. Ремень тоже пришлось дернуть — только так он сумел высвободиться. Какое счастье, что хоть джинсы у него не на пуговицах! Он открыл верхнюю кнопку на гульфике и расстегнул «молнию». Джинсы тут же упали на пол, открыв миру шорты с названием его любимой футбольной команды. И он забыл про обувь: джинсы застряли где-то у щиколоток. Он стоял так с совершенно беспомощным видом, и мне пришлось поспешить ему на помощь. Я нагнулась, развязала шнурки на его кроссовках и стянула их с него, пока он подпрыгивал сначала на одной ноге, потом на другой. В конце концов от обуви мы избавились и можно было избавиться от остального. Он так и сделал. И стоял теперь передо мной полностью обнаженным.

О нет!

Тот, кто уверяет, что размер не имеет значения, очевидно, абсолютно не представляет, о чем говорит.

Да, меня постигло разочарование. И это еще мягко сказано. Однако в качестве утешительного приза я могла лишь проявить немного великодушия в виде минета. Хотя если кто-то и нуждался в утешении, то явно не он. Казалось, он полностью доволен таким окончанием нашей встречи, и из-за этого я почувствовала себя еще ужаснее. Когда я закончила, мне лишь чудом удалось сдержать слезы при мысли о том, что, когда он уйдет, утешить себя смогу лишь я сама. Как всегда, черт возьми.

Теперь я предпочла бы, чтобы Эрнесто попросту сбежал из кафе: тогда я сохранила бы уйму времени и энергии плюс шесть пуговиц на его рубашке.

30 октября 2001 года

Я забралась в такси и молилась про себя, чтобы мне хоть один раз позволили насладиться спокойной поездкой без всякой болтовни. Я чувствовала себя морально опустошенной. Впрочем, как и обычно. Но даже понимание причины столь ужасного состояния ничуть не помогло. Мне хотелось лишь одного: чтобы меня оставили в покое и я могла бы погрузиться в свою тоску под звуки симфонического оркестра Анибала Тройло. И не важно, что местная радиостанция, передающая танго, на которую настроился шофер, проигрывала битву потрескиваниям и помехам, сбыться моей мечте было не суждено.

— Вы замужем? — осведомился Нестор (имя моего водителя, судя по его правам, прикрепленным к спинке его кресла сзади).

Да, вопрос, который входит в блок из трех обычно задаваемых вопросов наряду с «Откуда вы?» и «Как дела?».

— Но ведь у вас наверняка есть парень? — Он явно считал, что задает риторический вопрос, ибо на предыдущий я ответила отрицательно.

— Как, черт возьми, такое возможно? Одна?! Такая симпатичная девушка? — вскричал он в ужасе.

Именно тогда я поняла, что нахожусь в крайне неприглядном положении — ведь мне придется опровергать его слова снова и снова. Он говорил таким тоном, каким обычно говорят с тем, кто совершил гадкий проступок.

А действительно, как? Я уже потеряла счет, сколько раз слышала похожую песню. Почему все начинают автоматически считать, что если вы одиноки, то что-то не в порядке именно с вами? Почему они ни на секунду не задумываются, что, возможно, причина вашего одиночества не в вас?

Как же я устала объяснять всем, что я одинока вовсе не потому, что хочу кому-то насолить.

— Я была бы более чем счастлива объединиться! Просто познакомьте меня с тем, кто (а) привлекателен, (б) умен и (в) приятен, и я буду с ним! — говорю я таксисту.

Но, очевидно, я прошу слишком многого. Видимо, подразумевается, что я должна быть удовлетворена одним из следующих вариантов:

приятен и привлекателен, но не умен;

привлекателен и умен, но неприятен;

умен и приятен, но не привлекателен;

умен, и приятен, и привлекателен, но обладает крошечным членом.

Нет! Я предпочитаю нести свой крест одиночества вечно. Все вышеперечисленные варианты не для меня. Да, порой мне бывает одиноко, несмотря на все захватывающие разговоры, которые я начинаю вести сама с собой на автобусных остановках. Но ведь когда находишься на вершине, всегда чувствуешь себя в одиночестве! И я не могу дать волю чувствам и заявить им об этом прямо в лицо, иначе меня побьют камнями за то, что я такая надменная стерва. Вместо этого я лишь пожимаю плечами, принимаю смиренный вид и соглашаюсь с непроизнесенным предположением, что, видимо, со мной что-то не так. Потом я еще раз пожимаю плечами, и со стороны кажется, что я и в самом деле искренне извиняюсь за отсутствие у меня бой-френда.

Я как раз разыгрывала представление с пожиманием плечами для Нестора, который даже повернул свое зеркальце заднего вида так, чтобы получше рассмотреть меня. Я приняла решение любой ценой избегать всевозможных светских бесед, поскольку действительно была на грани нервного срыва. Тем не менее у меня не вышло сдержаться, чтобы не подергивать головой в такт мелодии «Уно»[77]. Мелодия прорывалась сквозь шум и треск. От Нестора, который смотрел больше на меня, чем на дорогу (мы пару раз чуть не врезались), это не укрылось.

— Вам нравится танго? — спросил он. Ах да, еще один из непременно задаваемых тут вопросов!

Если бы я чувствовала себя не такой усталой, то непременно ответила бы, что это еще слишком мягко сказано. Я бы воскликнула: «Amo el tango! — Я люблю танго!» Возможно, я бы даже приняла вызов и заверила его: «Я живу и дышу только им!» Почти наверняка я принялась бы объяснять, как оно изменило всю мою жизнь, а потом непременно рассказала бы, что танцую его a la gorra («передавая шляпу по кругу») на Флорида. В любом случае именно такие разговоры я веду с большинством водителей. Но только не сегодня. Я знала, что если сейчас упомяну о своем участии в «самом популярном шоу танго в мире», он больше не закроет рот. Поэтому, чтобы не провоцировать водителя на словесную диарею, я сказала только «Si». И ни слова больше — что было действительно трудно, поскольку обычно я желаю угодить собеседникам и чувствую себя обязанной отвечать на любой вопрос во всех подробностях. Однако в тот день я не собиралась никому угождать. Ни за что.