Золотой скарабей - Адель Ивановна Алексеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что говорить о Сонечке, Софье Александровне Голицыной, супруге Павла Александровича? Она занялась всем обширным хозяйством Строгановых, навела полный порядок среди крестьян, дворовых, разделила между ними землю. Ввела агрономию и получала очень хорошие урожаи. Была центром интеллектуальной жизни Петербурга. У нее бывали писатели, музыканты, художники, ученые и другие умнейшие и достойнейшие люди своего времени. А для Воронихина она была – словно ангел, словно Божья Матерь…
Бешеная гроза разразилась над Петербургом. Большая зала Строгановского дворца была наполнена теми, кто хотел помянуть Александра Павловича. Громы стали затихать, уходить за Кронштадт, и на улицы выставили столы, уставленные яствами, – для всех проходящих. Таков был обычай у Строгановых. О золотом скарабее все забыли, никто уже не знал историю этого артефакта, хотя увлечение раскопками в долине Нила приобретало все больший размах. Гости Строгановых переместились в небольшую гостиную, и тут взяла слово Нина Ильинична Лазарева, которая тоже была на этих поминках. Она постарела за это время, но фигура ее еще сохраняла стройность, движения были так же изящны, а голос был так же глубок и звучен, как и прежде. Облака рассеялись, вместо темных туч появилась огромная радуга в несколько ступеней – редкое зрелище для Петербурга.
– Вот такая же радуга, как синий мираж, была над Ниагарским водопадом, когда мы посетили это удивительное место.
Рассказ Нины Ильиничны
Стояла зима. Андрей сидел у себя дома в гостиной у камина и смотрел на краснеющие поленья. За окном уже вовсю падал снег, завывал ветер, и зима, казалось бы, навсегда поглотило все живое, зеленеющее благолепие здешнего сада. В такую пору, пожалуй, нет ничего прекраснее, чем скрашивать вечера приятной беседой у камина. Андрей протянул ноги ближе к огню, налил себе вина и ждал в гости приятного, а главное, интересного собеседника, жену капитана Крузенштерна – Нину Ильиничну. Время у огня, которым, как известно, можно любоваться вечно, пролетело быстро, и вот уже на пороге дома стояла слегка засыпанная снегом гостья. Это была женщина средних лет, небольшого роста, но с ровной осанкой, в сиреневых светлых глазах которой читались доброта и ум.
«Проходите скорее в дом, на улице совершенно ведь невозможно находиться», – сказал Андрей. И действительно, снежные сугробы, подобные барханам северных широт, заполнили все пространство вокруг, и ветер, подобно художнику, рисовал все эти холмы и низины. Свет фонаря с трудом пробивался через снегопад, освещая лишь небольшое пространство вокруг. Там стоял ямщик и уже собирался уехать. Гостья зашла в дом, вернее сказать, забежала. Ей помогли снять заснеженную одежду, Андрей пригласил ее греться к камину. Завязалась беседа о погоде, смех зазвенел по коридорам, снег мирно таял на полу прихожей, топот и шум наполнили дом, где еще несколько минут назад лишь тихо трещали поленья и было слышно не только лишь каждый шорох, но и, казалось, полет мысли.
Нина Ильинична уже согрелась, отдохнула и сидела у камина, протянув руки поближе. Андрей предлагал закуски, был обходителен и мил с гостей, но внутренне торопился услышать историю про ту самую далекую, словно другую планету, Америку, про которую в наших широтах многие-то и не знают, но такую загадочную. Интерес к этим местам возник у Андрея недавно, при изучение колониальной архитектуры Англии, узнал он немного про страну, которая только недавно получила независимость, и в чем к ней пришли не только французы и испанцы, но и Екатерина Великая. Живой рассказ человека был, пожалуй, единственным доступным источником информации о новых краях. И лучше, если его поведают не легенды и сплетни, а человек, которому можно доверять.
И вот наконец в комнате, наполненной теплым светом огня, танцующим по темной стене напротив, средь треска и запаха березовых дров, полилась история о поездке Нины Ильиничны с мужем, капитаном корабля, в далекую страну – Соединенные Штаты Америки.
– Когда я поднялась на корабль, в моей голове не было тревог и забот, а было лишь предвкушение. Моя авантюристская натура ликовала. Еще бы, Новый Свет! Ярко-синее небо, без единого облачка. Погода, столь несвойственная Петербургу. Матросы все в белом, гудит где-то пароход, а на небе чайки кружат, следят за нами. Впрочем, даже на секунду взглянуть вверх непросто, такое солнце на небосводе. Вскоре наш корабль покинул город на Неве и рассекал морские просторы. Впереди океан, а за ним материк, окутанный тайнами, где на юге тропические леса, крокодилы и сотни тысяч людей, растворившихся в золотой лихорадке, а на севере новая страна, впрочем, во многом уже ничем не уступавшая старинным державам Европы.
Как сейчас помню, в руках держала зонтик, чтобы прикрываться от солнца. Я шагала по палубе вдоль и вперед, наслаждаясь текущим и мечтая о будущем. Белоснежные паруса исполинских размеров надувались и несли нас вперед, всё это было похоже на сон. Мне повстречался молодой офицер Смолин, с усами и ясными, как небосвод, глазами. Он поцеловал мне руки и пожелал хорошего времяпрепровождения на судне. Но когда он было хотел уйти, я попросила рассказать мне немного о нашем путешествии, ведь я лишь романтически настроенная натура, все же не лишена желаний узнать, на чем мы плывем, как и через какие края. Смолин сначала представился, снял головной убор, поднял подбородок вверх и лишь затем в форме практически доклада высшему командованию стал рассказывать о количестве мачт и составе, о скорости в узлах и прочих привычных ему вещах. Я улыбнулась, стараясь не рассмеяться, и попросила его говорить со мной проще, как человек с человеком, а не как подчиненный с женой капитана. Не без труда, но он смог сделать наш разговор менее официальным, он поведал о себе, об этом корабле, о тех путешествиях, что были в его жизни, и тех, что ожидают в ближайшие дни.
Море перешло в океан, и эта граница оказалась очень заметной. Поменялся даже цвет воды. Задули ветра, а вскоре и небо перекрасилось в темные тона, а на горизонте засверкали молнии. И вид их был крайне устрашающим при осознании своей ничтожной величины в бушующем океане. Поспать не удавалось, и надо было приложить немало усилий, хвататься за все, что может удержать на месте в шторм, чтобы не летать по каюте взад-вперед. На палубу выйти страшно, да и смертельно опасно. Но сидеть тут, только лишь
