В лабиринте страстей - Владимир Гурвич

– Послушайте, вы все отлично знаете. Если хотите, чтобы я с вами сотрудничала, скажите, где мой муж?

Мужчина задумался.

– Мы пока не знаем, где он. Но мы его непременно найдем. Причем, с вашей помощью. У нас есть к нему пара небольших вопросов. Так как?

Анжелика пожала плечами.

– Вот когда найдете, тогда и поговорим.

– Это ваше последнее слово?

– Последнее.

– Что ж, вы сами выбрали свою участь. А вы ведь такая красивая, богатая, сколько приятных мгновений вам еще может подарить жизнь.

– Если я признаюсь в подготовке убийства Турова, что же хорошего меня может ждать.

– Да будет вам известно, у нашей организации много возможностей, Анжелика Витальевна. Вы можете выслушать в суде самый суровый приговор, а через несколько дней уже загорать на каких-то островах. И единственное неудобств, которое вас там будет ждать, это то, что некоторое время придется привыкать к другому имени и фамилии.

Анжелика отрицательно покачала головой.

– Во-первых, я вам не верю, а во-вторых, я не стану признаваться в том, в чем не виновна.

Мужчина резко встал с кресла.

– Не оставляю надежду, что мы скоро с вами снова встретимся. И наш разговор окажется более плодотворным.

Быстрыми шагами он вышел из комнаты.

И почти сразу же вместо него вошел все тот же самый капитан. Анжелика заметила, что его обычно улыбчивое лицо было на этот раз хмуро. Он взглянул на нее, и ей снова показалось, что в его взгляде содержится целое послание.

– Вам придется пройти за мной, – произнес он уже привычную Анжелике фразу.

Они вышли из комнаты и стали спускаться по лестнице вниз. У Анжелике невольно замерло сердце, они явно направлялись в подвал.

Она не ошиблась, они спустились вниз и остановились возле обитой железом дверью. Капитан достал ключ и отпер ее.

– Проходите, – сказал он.

Анжелика вошла, и у нее упало сердце. Эта была самая настоящая камера. Причем, именно такая, как обещал ей тот человек, что ее допрашивал: холодная, сырая. Она это сразу ощутила своей кожей. Из мебели в ней была только кровать.

– Сожалею, но здесь вам придется провести некоторое время, – произнес ее конвоир.

– И долго? – спросила Анжелика.

– Как сложатся обстоятельства. Очень многое зависит от вас. – Последние слова он произнес с какой-то непонятной ей интонацией. Он снова явно хотел ей что-то сказать, на что-то натолкнуть. – Если у вас возникнут какие-то неотложные нужды, вот кнопка, звоните.

Дверь за ним закрылась. Анжелика осталась одна в своих владениях. Впервые за все то время, как пропал муж, она чувствовала свое полное бессилие, свою абсолютную зависимость от чужой, явно враждебной воли. И это обстоятельство угнетало ее больше всего.

Делать было совершенно нечего. Она подумала, что если раньше заключенным хотя бы давали Библию, то здесь нет и этого. Единственным занятием в такой ситуации мог быть сон.

Анжелика легла на кровать и тут только обратила внимание на очень яркий, бьющий прямо в глаза свет. Она вспомнила слова того мужчины, надо отдать ему должное, он выполняет все, что обещает.

Анжелика попыталась заснуть, но вскоре поняла, что при таком ярком освещение сделать это будет крайне трудно. Этот свет, от которого было невозможно избавиться, раздражал ее, заставлял усиленно вибрировать нервы. Она накрыла голову подушкой, но он проникал и туда.

Прошло несколько часов этих беспрерывных мучений. Впрочем, прошло ли несколько часов или несколько минут, она точно не знала. В этом каменном мешке время текло по каким-то своим физическим законом, специально изобретенным Богом для этой тюрьмы. Лучше бы она погибла на том поле вместе с Николаем. Не случайно же такое желание у нее возникло сразу же, как только она поняла, что его больше нет, по-видимому, подсознательно она почувствовала тогда, что самое худшее для нее только начинается.

О своих потребностях напомнил ей мочевой пузырь. Она встала с кровати, медленно добралась до кнопки и нажала ее.

Дверь отворилась довольно быстро, на пороге стоял Михаил.

– Вы что-нибудь хотите?

– Представьте себе. Я еще живая, а потому хочу в туалет.

– Идемте.

Туалет оказался тоже в подвале, в шагах десяти от камеры. Михаил открыл дверь, пропустил туда Анжелику и сам зашел следом.

Она удивленно посмотрела на него.

– Вы что намерены присутствовать при сеансе?

– Делайте свое дело и слушайте меня. Туалет – единственное место, где нет прослушки. – Капитан повернулся к ней спиной. – Делайте свое дело.

Анжелике ничего не оставалось, как устроиться на унитазе.

– Слушайте меня внимательно. Вы попали в очень неприятную историю. Идет ликвидацию свидетелей. Это делается по негласному приказу премьер-министра, так как ему грозит разоблачение. А полковник – его человек. (Полковник– это тот мужчина, который ее допрашивал, догадалась Анжелика.) Ни в чем не признавайтесь. Признаетесь, получите пожизненный срок. Им нужен человек на роль козла отпущения. В качестве него выбраны вы.

– Но почему началась ликвидация?

– Из-за Шаклеина. Он прокололся. Он стал грести под себя все, что можно и что нельзя. Это не понравилось его покровителям, и те дали отмашку. Это была их ошибка, так как после того, как им занялись вплотную, от него пошли волны во все стороны. И сейчас под угрозой разоблачения многие высокопоставленные люди.

– Шаклеин жив?

– Пока жив. Но вряд ли это продлится еще долго. Его судить уж точно не будут.

– Я не знаю, что мне делать?

– Я понимаю. Если человек, который может вам помочь. Но он должен быть влиятельным. Чрезвычайно влиятельным.

Анжелика задумалась.

– Говорите быстрей, – поторопил ее Михаил. – Мы и так находимся тут слишком долго.

– Мамонтов, – произнесла она фамилию. – В моей сумочке, которая осталась в комнате, есть его визитка.

– У нас есть все его координаты. И больше никто?

– Больше никто.

– Возвращаемся.

Анжелика снова оказалась в заточении. Она опять легла на кровать, но уже немного с другим чувством. Не то, что ей стало сильно легче, но, по крайней мере, она теперь знает, что происходит. Она больше не будет метаться бесцельно в замкнутом пространстве неопределенности.

Ее мысли сами собой перекинулись на Михаила. А какую играет игру он? Зачем и почему он все это поведал ей? Хочет помочь? Но в таком случае он очень рискует. Или это хитрый ход ее мучителя-полковника?

Свет в камере по-прежнему ярко горел, но она уже немного привыкла к нему, и он ее уже не так раздражал. Она пыталась мысленно выстроить свою линию поведения, но ей это плохо удавалось. Что может она реально противопоставить этому полковнику? Практически ничего. Перед ним поставлена задача заставить ее дать показания против самой себя, и он будет добиваться этой цели всеми доступными ему способами. А какие способы ему еще доступны, она может только предполагать.

Она лежала на кровати. Мысли, которые были с начала очень концентрированными и плотными, постепенно стали редеть, становится все более зыбкими. И произошло то, о чем Анжелика страстно мечтала с той минуты, как попала сюда, ее истомленный выпавшими испытаниями организм погрузился в сон.

Анжелика проснулась с ощущением, что спала очень долго. Но проверить это она никак не могла, часов у нее не было, а в камеру по-прежнему заливал яркий свет. Но сейчас он не слишком ей мешал. Ее угнетало другое, она не знала, какое сейчас время суток.

Зато возникла другая напасть, ее стал донимать холод, который шел от сырых стен. Одеяло было совсем тонким, и никак не могло ее согреть. Она натягивала ее на голову, но это мало помогало. Особенно сильно мерзли ноги, Анжелика чувствовала, как становились они ледяными.

Время казалось висело неподвижно над ней. У нее не было ни малейшего представления, когда снова начнется допрос. Уж лучше он, чем эта неподвижность и неизвестность. Но о ней никто не вспоминал. Вдобавок ее начал мучить голод, она даже не могла точно определить, когда ела в последний раз.

Анжелика слезла с кровати, нажала на кнопку. Подождала. Но на этот раз никто не откликнулся на ее призыв. Ей стало так страшно, как еще не было страшно, может быть, никогда. А если ее оставили тут в этом каменном мешке умирать с голоду. В этом доме явно никто не живет, он скорей всего используется для оперативных целей. И кто знает, когда в следующий раз тут появятся люди. Не исключено, что очень не скоро. И если ее действительно решили таким образом уморить, то они придумала для нее невероятно мучительную смерть.

Анжелика заплакала от жалости к самой себе. Она села на пол и слезы стали падать на каменный грязный пол.

Вдоволь наплакавшись, она решила взять себя в руки. Даже если ее предположения верны, не стоит раскисать. Она должна умереть достойно. И путь враги ее видят, что не смогли ее сломить.

Она снова легла на кровать. Голод мешал думать. Он стала утешать себя мыслью, что его мучения бывают тяжелыми только в первые часы. Затем человек свыкается с ним и даже вообще не желает есть. По крайней мере, она где-то читала именно такое описание этого состояния. Значит, ей следует потерпеть еще не так долго, а потом станет легче. И самое лучшее попытаться еще заснуть.