Комната смерти - Джеффри Дивер

В переносном и в буквальном смысле.

Высокий, лысоватый, сорока лет с небольшим, с аккуратно подстриженной эспаньолкой, он знал, что ему грозит опасность — со стороны «Моссада», ЦРУ и той нью-йоркской службы безопасности, НРОС. И еще, вероятно, со стороны китайцев. Не говоря уже о немалом числе его единоверцев-мусульман.

Рашид был известен резкой критикой фундаменталистов за их интеллектуальную слабость, проявлявшуюся в слепом следовании средневековой философии, неприемлемой в двадцать первом веке. Он также публично порицал умеренных мусульман за их трусость, сводившуюся к протестам, что их неверно понимают и что ислам по сути пресвитерианство с другой священной книгой. Но те только оскорбляли его в блогах и вовсе не собирались выносить ему фетву.

Рашид хотел нового порядка, полностью иной концепции веры и общества. Будь у него хоть какой-то образец, им стал бы не аз-Завахири или бен Ладен — скорее, гибрид Карла Маркса и Теда Качинского, он же Унабомбер[9], который по случайности учился там же, где и он, — в Мичиганском университете.

Но, несмотря на собственную непопулярность, Рашид искренне верил в свою правоту. Стоит удалить раковую опухоль — и мир исправится сам.

Метастазами, естественно, являлись Соединенные Штаты Америки. Начиная с ипотечного кризиса и заканчивая Ираком, оскорбительной морковкой иностранной помощи, расистскими речами христианских проповедников и политиков, обожествлением потребительских товаров — страна стала тормозом прогресса цивилизации. Рашид покинул ее, получив степень политолога, и никогда больше не возвращался.

Да, из-за его взглядов враги старались добраться до него, будто изголодавшиеся волки. Даже те страны, которым Америка не нравилась, нуждались в Америке.

Но в данный момент он чувствовал себя в относительной безопасности, ожидая появления союзника в большом доме-ранчо в мексиканском городе Рейноса.

Естественно, назвать его другом Рашид не мог. Его отношения со скользкими типами из картеля Матаморос напоминали симбиоз, но их мотивы существенно различались. У Рашида они носили идеологический характер — война против американского капитализма и общества (а также поддержка Израиля, но это подразумевалось само собой). Задача же картеля была в каком-то смысле противоположной — извлечь из этого самого общества крупные суммы. Но цели их были, по сути, одинаковы — переправить в страну как можно больше наркотиков и убить тех, кто хочет этому помешать.

Прихлебывая крепкий чай, Рашид посмотрел на часы. Один из боссов картеля должен был прислать к нему главного конструктора бомб в течение ближайшего часа. Тот должен был снабдить Рашида всем необходимым для постройки хитроумного устройства, которому через два дня предстояло убить регионального директора Управления по борьбе с наркотиками в Браунсвилле, штат Техас, вместе с семьей и всеми, кто окажется рядом во время пикника.

Рашид сидел за кофейным столиком, склонившись над листом желтой бумаги и рисуя на нем механическим карандашом чертежи взрывного устройства.

Хотя город Рейноса производил отталкивающее впечатление — пыльный, серый и забитый мелкими, наполовину разорившимися заводиками, — дом был большим и вполне приятным для жизни. Картель вложил в его обустройство неплохие деньги. Здесь был приличный кондиционер, запасы еды, чая и воды в бутылках, удобная мебель и толстые занавеси на всех окнах. Да, совсем даже неплохой дом.

Иногда, однако, бывало шумно.

Подойдя к двери спальни в задней части дома, Рашид постучал, затем открыл ее. Ему приветственно кивнул один из охранников картеля, рослый и неулыбчивый, по имени Норзагарай.

Рашид взглянул на заложников картеля — супружескую пару коренастых мексиканцев, их сына-подростка и маленькую дочь, которые сидели на полу перед телевизором. Руки мужа и жены были связаны телефонным проводом — достаточно свободно, чтобы они могли пить и есть, но не настолько, чтобы позволить им напасть на похитителей.

По мнению Рашида, жену следовало связать покрепче. В ярости она вполне могла быть опасна, что чувствовалось по тому, как она утешала дочь, худенькую малышку с копной темных кудрявых волос. Ее муж и мальчик были напуганы куда больше.

Здешние знакомые Рашида сказали ему, что он может пользоваться домом, но придется делить его с заложниками, которые пробудут здесь восемь или девять дней. За это время небольшая фирма, принадлежавшая мужчине, намеревалась собрать два миллиона долларов в качестве выкупа, который требовали наркобароны за то, что он посмел бросить вызов картелю.

— Нельзя ли сделать потише? — сказал Рашид Норзагараю, кивнув в сторону телевизора; показывали мультфильм.

Охранник послушался.

— Спасибо, — сказал Рашид и внимательно посмотрел на семью, не получая никакого удовольствия от их страха. Преступлений ради прибыли он не одобрял.

Он взглянул на подростка, затем на лежавший в углу футбольный мяч цветов «Клуба Америка», профессиональной команды Мехико, и спросил:

— Любишь футбол?

— Да.

— На какой позиции играешь?

— Центровым.

— Я тоже играл, когда был в твоем возрасте.

Рашид, как всегда, не улыбался, но голос его звучал мягко. Он чуть дольше задержал взгляд на заложниках. Хотя они пока об этом не знали, Рашиду сообщили, что переговоры почти завершены и семью должны завтра освободить, чему Рашид был только рад. Эти люди не были его врагами. Отец семейства не работал на аморальную и эксплуататорскую американскую компанию — он был всего лишь мелким бизнесменом, наступившим на больную мозоль картелю. Рашиду хотелось заверить их, что с ними ничего не случится, но это никак его не касалось.

Закрыв дверь, он вернулся к чертежам, над которыми работал. Тщательно все изучив, он наконец пришел к выводу: во-первых, в непосредственной близости от описываемого ими устройства выжить никто не мог, и во-вторых — позволил он себе нескромную мысль, — чертежи выглядели столь же изящно, как самая лучшая терракотовая плитка зелидж, краеугольный камень марокканского искусства.

Глава 64

— Те же доказательства, которые, как мы считали, обеспечивают Шейлсу алиби, поскольку в момент убийства он находился в Нью-Йорке, — сказал Линкольн Райм, — теперь помогают его обвинить: телефонные звонки с его мобильника в «Саут-Коув инн» с целью проверки, когда появится Морено, и метаданные, в соответствии с