Двор чудес - Мишель Зевако

Те, кто видел Франциска I в тот момент, свидетельствовали: за несколько минут король постарел на десять лет. Необычайное возбуждение, произведенное любовным зельем, разом спало. Силы, подкрепленные напитком, король, так сказать, промотал за несколько минут бешенства, дошедшего до пароксизма. Всем стало ясно: пощечина Трибуле убьет короля так же верно, как кинжалы убили шута.

Когда Франциску I объявили, что поиски были тщетны и похитители, вероятно, бежали через потайную калитку, он ничего не сказал. Только тяжелый вздох всколыхнул его грудь, и он вернулся к себе.

Когда он проходил через переднюю, на него глядели две женщины: одна с мрачной радостью, другая с сильнейшим отчаяньем.

Одна была Диана де Пуатье, другая — герцогиня д’Этамп. Когда король скрылся, они обменялись долгим взглядом. Потом герцогиня д’Этамп встала и направилась к выходу.

— Куда вы, дорогая Анна? — спросила Диана де Пуатье с торжествующей улыбкой.

— Я, дорогая Диана, иду распорядиться, чтобы слуги собирали вещи для отъезда в мои владения.

— А я как раз хотела дать вам такой совет, — заметила Диана.

Слеза отчаянья выкатилась из глаз герцогини д’Этамп.

Король же вызвал мажордома и сказал ему:

— Мне надоело в Фонтенбло. Распорядитесь, чтобы завтра мы могли поехать в Рамбуйе.

Мы не последуем за шевалье де Рагастеном и его товарищами в Париж, где они остались только на несколько часов и тут же отправились в сторону Италии.

Скажем только, что смерть Флёриаля от Жилет скрывали столько, сколько возможно.

И вот пришел миг, когда принцесса Беатриче открыла ей истину. Жилет чуть было не умерла от горя.

Но она была еще совсем молода… Она видела, в каком отчаянье от ее отчаянья Манфред, как он грустен от ее грусти — и постаралась, по крайней мере, спрятать свое страдание…

Потом постепенно большое горе утихло, как утихает у людей всякое горе. Время и любовь — два великих утешителя — утешили и скорбную душу Жилет.

В красивом итальянском городке Монтефорте, где они поселились, шевалье де Рагастен поставил в саду памятник из белого мрамора в честь Трибуле и Этьена Доле.

Потом в этом тихом, уютном уголке создались две новых семьи. В один и тот же день, 15 июня того года, про который мы рассказывали, сочетались браком Манфред с Жилет и Лантене с Авет.

Радостная церемония, совершившаяся прекрасным летним днем, была словно подернута дымкой печали… Обе молодые шептали каждая про себя:

— Отец, отец, почему ты не с нами?

Что до графа де Монклара, то рассудок так и не вернулся к нему. Ужасные события, вдохновленные и направленные Игнасио Лойолой, навсегда погрузили его мозг в ночь безумия. Но это было кроткое безумие.

Он проникся необыкновенной привязанностью к Авет, а та окружала его трогательной заботой.

И для тех, кто знал, что бывший великий прево послал на казнь Этьена Доле, было невыразимо волнительно видеть, как дочь казненного с прелестной нежностью улыбается палачу своего отца!

Правда, палач ее отца был и отцом ее мужа…

XLI. Рамбуйе

Почти все путешественники, которых прихоть, дела или просто случай приводят в Рамбуйе, посещают старый замок, признанный памятником истории Франции.

Там, как при всех памятниках истории, есть сторож, который проводит приезжих «клиентов» через просторные залы, напоминающие о праздниках, где напудреные графини проходили в чинных менуэтах с галантными принцами. Он не позволит вам пройти мимо ни одного трюмо, ни одной гирлянды, ни одной капители. Наконец, он приводит вас в боковой коридор, который идет к такой отдаленной башне, что вы как будто уже и не в замке.

И вот мы вошли в комнату средних размеров. Окна ее выходят в парк. В ней царит какая-то тяжелая печаль, которую совершенно невозможно сбросить. И стражник говорит вам:

— В этой комнате умер король Франциск I.

Потом, видя, что должный эффект произведен и путешественники достаточно впечатлились, сторож продолжает:

— Как ни странно, Франциск I велел отнести себя в эту уединенную комнату и здесь умереть. Он не пожелал оставаться в своей опочивальне, не пожелал, чтобы его последние часы были окружены заботой и вниманием. Неизвестно почему, он велел перенести себя сюда и остаться здесь один!

И перед посетителем живо встает мрачный образ короля, пожелавшего умереть в одиночестве — вдали от своих покоев, вдали от сына, вдали от друзей, вдали от всего…

Отчего?!

Эту любопытную тайну мы сейчас раскроем, что и будет эпилогом нашего повествования.

Это произошло недели через три после гибели Трибуле. В таинственной комнате главной башни, куда никто никогда не заходит, вполголоса беседовали две женщины. То были Мадлен Феррон и Диана де Пуатье. Мадлен последовала за двором в Рамбуйе. Она без отклонений следовала линии, которую себе начертала. Словно смертная тень, сопровождала она короля… Как удалось ей проникнуть во дворец? Каким усилием воображения, каким терпеливым исследованием она смогла проникнуть в тайную мысль Дианы де Пуатье?

Неважно! Важно то, что однажды вечером она явилась к Диане, долго с ней говорила и сделала из этой мастерицы политических интриг свою сообщницу… скажем даже так — соучастницу.

Комнату в таинственной башне Мадлен убрала точно так, как прежде ту комнату, где принимала короля в Фонтенбло. Такая же кровать, глубокая и широкая, такое же огромное зеркало, такие же шелковые обои, такие же кресла, с которыми надолго сроднился французский король. Всякий, попав туда, словно по волшебству, переносился в домик усадьбы Тюильри, видевший ласки, которые расточала Франциску I великая волшебница страсти…

Встреча Мадлен Феррон с Дианой де Пуатье продолжалась больше часа.

Наконец Мадлен передала Диане какое-то письмо, женщины встали и обменялись последним взглядом любопытства и ужаса. В этот миг они напугали друг друга, содрогнулись от того, что каждая так хорошо и глубоко поняла другую. Они воплощали друг для друга зловещие, грозные призраки: Диана была воплощением Честолюбия, Мадлен — воплощением Смерти… Они коснулись друг друга — казалось вполне естественным, что они не могли друг к другу не прикоснуться. Не находит ли Смерть в Честолюбии самую верную свою служанку? И может ли Честолюбие сделать хоть шаг, не будучи ведомо Смертью?

Прошла еще минута пугающего молчанья… и они расстались.

В тот день, расставшись с Мадлен Феррон, Диана отправилась в покои дофина и сказала:

— Уже скоро!

Генрих, сын Франциска I, вздрогнул и побледнел… Он оперся на руку Монтгомери, которого Трибуле, стало быть, не совсем задушил. Тот теперь был как никогда в фаворе у дофина, не выходил из его покоев и готовился сделать карьеру при новом короле, служа смертоубийственной интриге, чтобы доставить корону дофину. После же он стал орудием справедливой судьбы, сделавшей из него убийцу Генриха II…