Ментовские оборотни - Владимир Гриньков

– Любовь с первого взгляда, – сказал я понимающе.

– Ну, типа, да!

– Миллионершам всегда как-то по-особенному везет. В них влюбляются до беспамятства. И почти всегда – с первого взгляда. С той самой секунды, когда узнают, что у нее есть миллион.

– Ну при чем здесь это! – занервничал Илья.

– Женись, благословляю, – сказал я голосом многоопытного духовника. – Но только про деньги забудь. Не толкай Наталью к получению наследства. А лучше пускай она отказ какой-нибудь напишет, – вдруг осенило меня. – Что от наследства, мол, отказывается и предоставляет государству право распорядиться этой землей по своему усмотрению.

– Зачем же так? – упавшим голосом произнес деморализованный Илья.

– Так будет лучше, – ответил я. – Для Натальи. Как только станет известно о том, что она ничем не владеет и бедна, как церковная мышь, к ней тут же потеряют интерес. И она будет жить. Без миллиона – будет. А с миллионом – нет. Не дадут.

Не будь у Вероники Лапто своего миллиона, не пытайся ее папаша одарить богатством дочь – до сих пор она, возможно, жила бы. Читала стихи. Прогуливалась лунными вечерами. Витала в мыслях где-то далеко. И никому до нее не было бы дела.

– В принципе, это розыгрыш, – пробормотал я, вспомнив о несчастной Веронике.

– Что? – не понял меня Демин.

– То, что произошло с Вероникой Лапто, – это большой жестокий розыгрыш. Мне Никита недавно сказал, что ему наши розыгрыши не нравятся. А тут злые дяди бедной девушке такой розыгрыш устроили, что наши упражнения на его фоне – это просто детский сад.

Наверняка это Андрей Михайлович подсказал, с какого боку к Веронике можно подступиться. Ей, романтичной душе, не хотелось думать о финансах и о быте, а хотелось слушать стихи. Это для окружающих здешние земли были представляющей ценность недвижимостью, а Веронике виделась старинная дворянская усадьба, где уютно и тихо и где можно побыть одной. Здесь ведь действительно осталось многое из той еще, прежней жизни. Дубовая аллея, монастырские развалины, старый графский пруд. И Андрей Михайлович, тонко уловив состояние трепетной души Вероники, придумал специально для нее продолжение старой истории. Он подарил Веронике то, о чем она сама неосознанно мечтала. Молодой и красивый Ростопчин, ночные прогулки у графского пруда, белое платье, точно такое, как у графини, и любовь, которая казалась Веронике настоящей. Ее разыгрывали, а она все принимала за чистую монету. Мы сами придумываем розыгрыши, и нам известен секрет – как сделать так, чтобы розыгрыш воспринимался как совершенно правдоподобная история: нужно всегда учитывать характер человека и круг его интересов и обязательно знать, о чем он мечтает и чего ему в этой жизни не хватает. И уж дальше все идет как по маслу. Там придуманное и реальность перемешиваются так, что уже и не поймешь, где что. Как в случае с Вероникой. Она с чьей-то подачи примерила на себя не белое платье, а саму судьбу старой графини, и когда ей пришло время умереть, смерть ее настигла точно там, где за двести лет до нее умерла графиня Воронцова. Случайно это, или специально убийца подгадал – поди теперь пойми. Все сплелось – и вымысел, и правда, как бывает в хорошо продуманном и подготовленном розыгрыше.

Сначала умерла Вероника, потому что бывшие монастырские земли уже были записаны на Ростопчина-Шумакова и в Веронике надобность отпала. Потом и Шумаков сгинул без следа, потому что нужно было обрубить концы. Теперь вот подходила очередь Натальи.

– Никому эта земля не принесла счастья, – сказал я Демину. – Так что даже не думай. Забудь!

ЭПИЛОГ

Дорога попетляла по склону холма, потом лес расступился, и мы увидели давным-давно покинутое людьми Горюшкино.

– Это здесь? – тихо спросила Светлана.

– Да, – ответил я.

Приехать сюда предложила Светлана. Я рассказал ей про могилу Вероники Лапто на заброшенном кладбище умершей деревни, и Светлана потом долго ходила задумчивой, а после предложила ехать.

– Зачем? – спросил я у нее.

– Не знаю, – ответила она, будто даже растерявшись. – Она так рано умерла. И похоронена на заброшенном кладбище. Туда никто не ходит. Отец ее в тюрьме. Полное забвение.

А мне тут виделось другое. Светлана, поселившись в этих местах, вдруг ощутила какую-то мистическую связь с той женщиной, которая жила здесь до нее. Еще раньше такую же связь обнаружила сама Вероника Лапто – с графиней Воронцовой. Я сказал об этом Светлане.

– Возможно, – ответила она. – Мы все друг с другом связаны на самом деле. Только одни об этом попросту не знают, а другие не задумываются.

И мы поехали в Горюшкино: Светлана, Илья, я и прилепившийся к нам Никита.

Стоял жаркий летний день. Небо казалось почти бесцветным. Серебристыми вертолетами кружились в воздухе стрекозы. Пахло цветами, которые на пути к Горюшкину нарвала на поляне Светлана. Этот непритязательный букет Светлана положила на успевший осесть земляной холмик могилы Вероники.

– Бабы без мужиков – ничто, – сказал назидательно Илья. – Одни только беды с ними случаются, когда они своим умом хотят пожить. Хоть Вероника эта. Хоть ты с покупкой дома. Тоже мне – сюрприз! А мы тут с Колодиным потом…

– Заткнись, – дала совет Светлана.

Я с нею был согласен. Не ко времени был этот мужской шовинизм. Демин умолк и насупился.

Я постоял с ними недолго, а потом ушел с кладбища. Брел по деревенской улице, оставляя следы в давным-давно никем не тревожимой пыли и заглядывал в окна мертвых бескрышных домов. Едва угадываемая и сильно заросшая тропинка ответвлялась от дороги, вела к полуразрушенному дому и огибала его, теряясь в высокой траве. Я пошел по этой тропе, переступил через сгнивший штакетник, обогнул почерневший от времени сруб. Двор дома только угадывался. Тут был покосившийся сарай, готовый вот-вот завалиться от ветхости. Я заглянул внутрь. Там пахло пылью. Я вошел.

– Стоять! – сказали мне и ткнули в спину чем-то твердым. – Закричишь – убью!

Голос показался мне знакомым.

– Вперед! – скомандовал голос. – В угол! Не оборачиваться!

– Жора!!! – осенило меня.

– Тс-с-с! Убью, гад! – зашипел мне в спину Жорж.

Я сделал несколько шагов и остановился.

– Сколько вас здесь? – спросил придушенным шепотом Жорж.

– Много, – ответил я. – Так что даже не думай. В смысле – выбрось глупости из головы.

– Перестреляю, бляха-муха! – уныло сообщил мне Жорж.

– Оно тебе надо? – попенял я ему.

Он тяжело вздохнул в ответ. Совсем ему несладко, похоже. Я уже осмелел и даже обернулся.

Жорик действительно выглядел крайне скверно. И прежде он был не богатырского телосложения, а нынче вовсе отощал, как лесной зверек после снежной голодной зимы, сильно зарос, поистрепался. Если бы не пистолет в его руках – бомж бомжом, огородное пугало.

– Долго ты так бегать будешь? – спросил я с сочувствием.

– Еще побегаю! – вяло огрызнулся он.

– Зачем же ты стрелял в милиционера? – вздохнул я. – Только хуже сделал.

– Я не специально. Я только попугать. А получилось, что попал, – закручинился Жорж.

И сам был не рад, что так получилось.

– Не умеешь стрелять, а берешься, – сказал я. – Где ты вообще пистолетом разжился?

– Дали.

– Кто?

– Мент.

– Какой?! – изумился я.

– Такой! – в тон мне ответил Жорик. – Твой сосед!

– Тропинин?!

– Ну!

– Когда?

– В тот самый день, когда я был бухой и всех вас пришел мочить, а мусора меня повязали. Тропинин мне сказал… Когда меня собирались уводить… Что под сиденьем будет пистолет… И точно – пистолет!

Жорик посмотрел на оружие в своих руках такими круглыми глазами, что было понятно – он до сих пор сильно удивляется происшедшему.

– Прикидываешь? – сказал Жорж. – Я до сих пор не понимаю ни фига! Он же не мог так сделать!

– Почему?

– Потому что он козел! – сказал зло Жорик.

– Кто?

– Тропинин!

– Вы с ним были в ссоре?

– Ха! – ответил Жорик едко. – Он на меня реально наезжал! Ментовский рэкет! Хотел подмять все под себя!

– Да ну? – не сразу поверил я.

– Ну, начал я, – самокритично признал Жорик. – Хотел их немножечко пощупать. На вшивость проверить, типа. Я все-таки хозяин, а они клиенты. Пускай платят, я им сказал.

– За что?

– За все, – пожал плечами Жорж. – За обслуживание. За охрану.

– А разве не платили?

– Я хотел, чтобы еще больше, – объяснил мне Жорж, как будто я был жутко слабоумный.

– Тоже вроде рэкета, – догадался я. – Обложил ты их данью.

– Ага, – подтвердил Жорж. – Я же не знал, что он мент. Я его только пугнул, а он в ответ конкретно наехал. Стал меня стращать. Хотел, чтобы я фирму на него переписал. Ну, думаю, гад, я тебя замочу. А он мне за это пистолет подбросил. Типа, запугать. А меня не запугаешь! – сказал, мрачнея, Жорик.

– Да я вижу, – произнес я примирительно. – А Тропинин теперь в тюрьме, кстати.

Жорж присвистнул и посмотрел на меня недоверчиво.